Юрий Горюнов - Призрак нереального (сборник)
В понедельник, который, в общем, не отличался от предыдущих, но в нем появилась интрига. Днем ко мне зашел Константин.
— Как провел выходные?
— На дачу, к Антону ездили.
— Это к художнику? — Я в свое время познакомил их. — И как он?
— Я ему завидую. Живет на природе, созерцает мир, как ты и мечтал. Правда, без немой собеседницы.
— С Викой ездил? Я хотел было пригласить твоего друга Романа, но он пропал, а телефона я его не знаю. Ты знаешь, где он?
— Он ездил с нами.
— Ну вот. Могли бы и меня пригласить, — сделал он обиженное лицо, — ты, когда его увидишь? Очень занятный человек. Практичный, с чувством юмора, не то, что ты. Я думаю, у меня с ним могут найтись общие интересы. Как думаешь?
— Даже не сомневаюсь. Обязательно найдутся. У него всегда в голове много занятных идей. Увижу сегодня. Что-то передать?
— Передай привет и попроси его зайти ко мне, когда сможет, — и Константин вышел.
Уже после работы, по традиции, Роман ждал меня у выхода из клиники.
— Добрый вечер. Как ваше настроение сегодня? Вы готовы?
— Всегда готов. Хотя к таким встречам нельзя быть готовым, слишком уже неординарны они. Вам привет от Константина и просил зайти к нему, как найдется время. Он прямо рвется к вам.
Роман вздохнул и промолвил: — как все прогнозируемо. Хотя, что касается встреч, то они и не могут быть простыми, обычными, не каждому выпадает такой шанс. Поехали?
Как только машина отъехала от клиники, я спросил: — А он многих прощает? Я тут в выходной подумал над словами Антона о грешниках. Действительно, а много их?
— Много, — Роман задумался и грустно улыбнувшись, продолжил, — много. Он, я думаю, прощает всех, но у каждого свой срок прощения. Грехи не прощают, как думают люди совершившие их и, покаявшись. Запомни. Грехи не прощаются, по мере покаяния, грехи копятся. Это уже потом прощаются все единовременно, но не земле. А в процессе жизни, покаяние — для снятия тяжести с души. Он добрый. Он любит людей.
— А вы?
— Я? — Роман задумался. — Нет. Я людей не люблю. Я их жалею.
— Вы!
— Не удивляйтесь. При всей своей темной сущности я тоже бываю сентиментален. Любить — нет. Это не мое, тогда я потеряю свою силу. А жалеть иногда жалею.
— И когда?
— Когда у человека есть любовь. Не вера. Когда вера — это борьба с его верой. Это азарт, страсть победы, жажда наслаждения от игры. А вот любовь сильнее. Человек может согрешить, и чаще всего его грех настолько мал по сравнению с силой любви, что я не беру его душу, хотя порой он готов ее отдать за любовь. Но и у меня есть свои правила. В аду ему делать пока нечего, а в рай грехи не пускают.
— А где находится рай и ад?
— Спроси у него.
Остаток пути мы проехали молча. Когда, уже в квартире, все расселись на свои привычные места, я спросил у Создателя:
— Что такое грех? Это ваше понятие?
— Да, это я придумал. Грех — предательство самого себя.
— Как это понимать?
— Когда личное «я» превыше всего, когда равнодушие убило в нем доброту. А он таким не родился. Он предал себя.
— То есть, человек рождается безгрешным?
— Да.
— Но, как, же утверждение, что человек рождается в грехе? Разве не вы это придумали?
— Не надо мне приписывать то, что люди сами придумали, оправдывая свои низменные страсти. Если бы я решил, что зачатие человека и его рождение считать грехом, то, наверное, мне достало бы ума, придумать иной способ размножения. Не знаю, как мне пришла идея совместить наслаждение с зачатием. Да, наверное, иначе и быть не могло. В противном случае, человечество давно бы уже вымерло.
— Но вы сделали так, что женщина рожает в муках? Зачем?
— То, что дается легко, то не ценится. Роды в муках — надежда на то, что женщина более трепетно будет относиться к ребенку, а иначе, зачем бы страдала. Конечно, есть исключения, но это уже моральная сторона женщины, а не природная.
— А при сотворении человека, вы думали сделать людей безгрешными? Есть такие?
— Я таких не знаю. Другое дело, что в процессе жизни человек меняет свои взгляды на жизнь, на отношение к окружающим. Начинает понимать, что есть добро, что есть зло. Таких не много, но есть.
— И что только они попадают в рай?
— Грех греху рознь. Нельзя всех равнять под одну гребенку. Это люди.
— Так зачем вы сотворили человека, который практически всегда живет в грехе?
— Вы сами такими стали. Здесь моей вины нет.
— Расскажите, как человек становится грешником?
— Как я и сказал, человек рождается безгрешным, но в разных условиях. Но не условия определяют его будущее. В одной семье — разные дети, хотя условия одни. Или. Родившийся в бедности, в жестокости, не всегда становиться таким же. Родившийся в благополучии — становится тираном, деспотом. Почему так происходит? Человек предает свое духовное состояние и во главу своих помыслов ставит удовольствие, не важно какое, физическое или моральное. Он может упиваться от боли, а может наслаждаться унижением других. Даже убийство, убийству рознь. Убивать невинного — грех, защищать свою землю, близких — нет.
— Но вы, же могли сделать так, чтобы не было войн? Почему не сделали?
— Я не ставил целью воспитывать человечество все время. Вы познаете жизнь не только через радость и успех, но также через боль и поражения. Разве история человечества не показал, а что все военные победы временны? Любой захватчик, теряет свою власть. Но для этого необходимо время, чтобы люди душевно окрепли, изгнали страх рабства, преклонение из себя. Да, бывает, что униженные, став влиятельными, становятся еще более жестокими, чем были по отношению к ним. Значит, еще время не пришло. Если бы я убрал его, то на его место пришел бы другой, не лучше. Человечество не созрело для другого правителя, а тому хочется упиваться своей властью. Пока терпите, царство разумности не наступит. Как вы говорили ранее, царство неразумности еще пока сильно в вас. Только когда человек сможет нести ответственность за других, не прося ничего взамен, тогда он перестанет предавать себя. Мне жаль, но я не считаю себя виновным в ваших грехах? У вас есть все, питание, ресурсы. Что еще надо? В вас живет жадность, зависть. Неравномерность природных ресурсов обеспечивает расселение человечества по всей земле, иначе вы уже давно бы стояли на плечах друг друга. И что мне тогда вмешиваться, регулировать рождаемость? Тогда зачем я вам дал свободу выбора? Даже свободу веры в меня. В противном случае, вы просто материал для эксперимента.
— Разве это не так?
— Я не принимаю такого обвинения. Я дал вам жизнь и свободу, но я не собираюсь вас пасти, как скот, у меня много других дел. Я мог бы исправить мир. Исчезнет голод, не будет войн. Но все это у вас есть. Вы выбираете не делать этого. Так почему в жестокости вы обвиняете меня, а не себя? Я контролирую ситуацию, чтобы она не привела к катастрофе, но и водить вас за ручку, как малого ребенка не буду, оберегая от падения, не буду. Пока вы еще если падаете, то поднимаетесь.
