Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)
Зная по хроникам и летописям гордый нрав эльфов, думаю, плата была бы чересчур высокой. На требование вознаграждения за предмет, ранее принадлежавший эльфам, ушастики реагируют жёстко, мотивируя свои поступки зовом чести. Она, мол, их призывает прирезать наглеца, осмелившегося предлагать им за золото реликвии их народа. Вот забесплатно если отдашь, то они к тебе по-человечески, то есть по-эльфийски отнесутся. Чего-нибудь полезное подарят из магического ширпотреба и объявят всенародно другом эльфов.
На поверку длинноухие скряги похлеще гномов, из-за чего между Эладарном и подгорными жителями не раз вспыхивали войны.
Чур меня думать о деньгах. Всё, концентрируюсь на поисках лежбища сэкки и выходе из храма.
Лестница, сделанная из поблёскивающего металла, вывела меня на нижний этаж, в тёмный зал. Свет факела ложился на замусоренный пол. Фигурная цветная плитка растрескалась, добавляя в напольные узоры элементы, похожие на чёрные молнии.
Я поднял факел повыше. Из тьмы проступили неясные очертания, заставившие меня насторожиться. Я снова почувствовал на себе чужой взгляд, от которого кожу словно кололо крохотными иголками.
Вытащив из-за спины съехавшее набок при падении копьё, я измазал наконечник несгораемым маслом с факела. Паладинское оружие ярко загорелось, на лунном серебре клинка задрожали отблески огненных язычков, развеивающих темноту. В зале с высоченными потолками есть где развернуться. Врагов предпочитаю не подпускать к моему бренному телу и держать от себя подальше, на расстоянии копья.
Мусор громко похрустывал под подошвами. Тихо не пройдёшь, чтоб его. На весь храм раздаётся выдающий меня хруст.
На полу обломки рухнувших колонн. Подхожу к стене и замираю. На лбу выступила испарина. Твою же дивизию. В стенной нише неподвижно стоит эльфийский воин в полном вооружении, с длинным мечом-лепестком и щитом из того же растительного комплекта, в кольчуге до колен, будто из листьев, подпоясанный ремнём. Каменный воитель, блин. Нос ему отбили в жестокой битве, там же лишили ступни. Не упирался бы пяткой копья в мраморный постамент, рухнул бы.
Статуи ушастых героев стояли рядами вдоль потемневших стен. Ни одна не похожа на другую, разные лица, позы, вооружение и одежда. Мастерству ваятеля позавидовали бы многие наши земные скульпторы, до того точно он передал естественность эльфийских воинов.
Плохо, очень плохо. Среди изваяний может прятаться враг, а то и вовсе замаскироваться под каменную фигуру. В Ксарге множество изменяющих облик существ, относящихся к мелким духам. Они легко сливаются с фоном, и без магических средств увидеть их бывает сложно.
Обратившись в слух, иду по замусоренному залу. Арочные стенные ниши с разбитыми вазами зияли провалами, которые легко спутать с проходами в боковые комнаты. Когда-то из ниш росли цветы, украшавшие стены и сплетавшиеся в чудной красоты орнаменты и целые картины. Откуда я это знаю? Хм. Интересный вопрос. Сам хотел бы знать ответ.
Верховный улиточников толковал о запечатывании ведьмы эльфами в разрушенном городе. Где, как не в храме, её заточили? По мне, самое надёжное место, благословенное божествами ушастиков. Страж мог тысячелетиями питаться айгатой магического кристалла.
Старейшие лоа, развороченный дуб, пробудившаяся ведьма. Кусочки мозаики встали на свои места, образовав ясную картину произошедшего. Колдун призвал мощь повелителей Серых Пределов для уничтожения дуба, который, скорее всего, и был стражем. Уничтожив его и создав ход в храм, шаман оживил сэкку. Догадываюсь, кто провернул операцию по пробуждению и зачем она ему понадобилась.
Ладно, не буду отвлекаться. Моё основное задание – разыскать ведьмино логово. Здесь, в зале, холоднее, чем наверху, в небесной полусфере, и сильнее чувствуется вонь разложения, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Привыкаю.
Верной дорогой иду.
Ориентируясь по запаху потусторонней сущности, я прошёл с десяток метров прямо. Сворачивать особо некуда, зал прямоугольный и длинный. Остановился, осветив развалины алтаря. Многотонная каменная плита опрокинута и расколота, под ней чернеет дыра подземного хода. Оттуда тянет удушающей вонью. И главное, рядом в пыли различаются отпечатки босых тролльих ног и алеют кровавые полосы.
Передвигается сэкка по потолку, теперь уж ясно. И логовище она устроила в храмовом подземелье.
Первый уровень боевого транса – активация. Если уж идти в гости к тысячелетней ведьме, то подготовленным к неприятностям.
Ощущение вони притупилось, накатила волна расслабляющего тепла, вливающего энергию в мышцы. Десять ударов сердца до полного вхождения в транс. Перестали болеть ступни и плечо, а усталость ночного марафона точно вымело из организма метлой.
Открываю глаза, чувствуя присутствие врага. Почему именно врага? Друзья не смотрят на тебя с голодным интересом неравнодушного к будущей добыче зверя. Он там, на том конце хода, смотрит из тьмы, и ему любопытно, почему двуногий смертный сам идёт к нему на кухню.
Это не ведьма. Её взгляд злой. У существа внизу, наоборот, нет злости. Не буду заставлять его ждать. Мне самому хочется поскорее увидеть, кто оно такое.
Выставив копьё перед собой, начинаю спуск по скользким, едва выступающим из земли ступеням. Ход будто прорыли в земле животные. Неправильной формы полого опускающийся туннель, оплетённый корнями. Подошвы наступают на острые камни, осколки алтаря и напольной плитки.
К запаху разложения примешивается тонкий аромат свежепролитой крови. Кто-то уже позавтракал, проснувшись.
Ход вывел меня в настоящую пещеру. Земляные стены, верх теряется во тьме. Эстетики высших эльфов нет и в помине. Под ногами захлюпало и захрустело. Опустив горящее копьё, невольно сбавляю шаг.
Настоящее логово кровожадной сэкки. Всюду, куда ни посвети, кости с остатками гнилой плоти. И тролльи, и звериные, все перемешаны в отвратное хаотичное месиво. То там, то тут обрывки одежды, клочки волос и шерсти. Я словно попал в общий могильник, куда сносились трупы животных и синекожих.
Тошнота подкатила к горлу, несмотря на боевой транс, притупляющий позывы организма. Живущая здесь тварь заслуживает уничтожения. Не посмертия в Серых Пределах, а окончательной, абсолютной духовной аннигиляции, длящейся столетиями.
Справа впереди зашуршало, зачавкало. Бросив в ту сторону факел, я рефлекторно схватился обеими руками за древко копья и принял боевую стойку.
Груда мёртвых тел неподалёку от меня зашевелилась, и из-под неё выполз окровавленный ребёнок. Голый, худенький, как и большинство детей троллей, бегающих по деревням. Разве что от его необычной светло-серой кожи исходило свечение.
