Петр Верещагин - Испытание Тьмой
Их жизнь была борьбой и завершалась с прекращением борьбы.
Гимн проклятых.
И проклятье это заразно, думаешь ты.
И взойдет за кровавой зарею
Солнце правды и братской любви,
Хоть купили мы страшной ценою,
Кровью нашею, счастье земли.
И настанет година свободы,
Сгинет зло, сгинет кривда навек,
И сольются в одно все народы
В вольном царстве, где Бог – Человек.
Великая мечта, безмолвно соглашаешься ты с неведомым поэтом. Но и цена, которую надлежит уплатить за ее осуществление, немалая, – проще было бы создать новый мир, чем изменить Старый. Однако, как ты выяснил еще на Дороге Времен, Враг умеет закрывать Пути к Вершине. И остается лишь один способ.
Тот, что лежит внутри Человека и неподвластен Врагу.
«Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий» – такова зашифрованная формула этого способа, ведомого любому Посвященному. Знание способа не подразумевает умения применять его, а умение не гарантирует успеха. Но овладеть этим способом может, в общем-то, любой – и для этого не нужно быть чародеем.
Чародею даже сложнее, и для того есть очень веская причина.
Даром в этом мире ничего не дается… Впрочем, нет: как раз Даром-то дается многое. Но Даром приходится и платить. Не всегда, не всем и не за все. Но за право быть Властителем – приходится.
Даже если ты – чародей. Нет: в особенности, если ты – чародей.
Потому что Дар, осколок Изначального Пламени Творения, не сочетается с черным омутом Вечной Власти и ледяным дыханием Космического Могущества.
Алое пламя Венца Власти ведь на самом деле не Огонь. Оно – намного более древняя и намного более страшная мощь, неподвластная человеку. И порою изменяющая самую его суть.
Однако выбора у тебя, вновь повторяешь ты, нет.
Короткий меч покидает ножны. Черный клинок вонзается в упругую поверхность каменного зеркала, наяву разрезая туман сновидения.
Гаснет Золотой Ореол, последняя из преград, защищающая тебя от гибельного влияния Венца Власти и брони Черного Властителя. Из расколотой и самостоятельно срастающейся каменной плиты слышится бесконечно далекий смех, который никак не может принадлежать человеческому существу, сохранившему здравый рассудок.
И смех этот – твой.
Отшатнувшись, ты спотыкаешься и грузно садишься на Черный Трон.
Меч сам собою возвращается в ножны, руки ложатся на подлокотники – и вбирают силу, которая сделала из красно-коричневого оникса черный камень, твердость и прочность которого превосходят легендарный адаманит дроу.
Силу Старого Мира. И того мира, который называли Старым задолго до появления Древних. Силу, Изменяющую разум и душу.
Долгий крик боли, срывающийся с твоих собственных уст. Боль не физическая – ее источник скрыт где-то внутри твоего разума, рассеченного черным мечом. От этого, однако, не легче.
Разрубив корни собственного Дара, вместе со званием Властителя ты, примирившись с неизбежностью, принимаешь печальное прозвище: «маг-который-не-маг»…
Костенейте под землей
До поры, когда с зарей
Тьма кромешная взойдет
На померкший небосвод,
Чтоб исчахли дочерна
Солнце, звезды и луна,
Чтобы царствовал – один –
В мире Черный Властелин!
Джон Рональд Руэл Толкиен «Содружество Кольца»Сон внутри сна. Дети старого мира
Ушедшие в час награды,
Забытые в дни побед –
Понятно ль вам слово «надо»,
Когда подступает смерть?
Они никогда не знали жизни в ее обычном понимании.
И не стремились узнать, ибо не знали, к чему стремиться. Хотя – как можно стремиться, не понимая, что вообще означает это слово?
Однако не были они и мертвецами, лишенными разума, чувств и воли. Смерть была их постоянной спутницей, но никак не хозяйкой.
Во всяком случае, теперь, когда их хозяева более не были теми, кем были в момент их рождения. Или просто – НЕ БЫЛИ.
Их мысли хаотичны и неразборчивы, их поступки не всегда подчиняются логике или этике (в человеческом понимании этих слов), но свидетельствует ли это об их неразумности? Об их нечеловечности – да, однако на звание Людей они ведь никогда и не претендовали.
Впрочем, это не более чем слова.
А коль речь зашла о словах, лучше предоставить слово им самим – в конце концов, они знакомы со Словом несколько ближе нас…
Мы – творения Старого Мира,
Мы – осколки минувших времен.
В этом мире насилья и силы
Нам одно неподвластно – Закон.
Был написан для рода людского
Тот Закон, но, увы, и для нас
Он стал кодексом, правилом, Словом;
Потому мы живем среди вас.
Они, надо сказать, далеко не всегда говорят стихами. И не всегда говорят с помощью понятных человеку слов. Слов ведь существует гораздо больше, чем мы можем воспринять. Слишком ограничено то, что мы называем «слухом»
А жаль. Это могло бы дать нам великое могущество.
Или – великое проклятье.
Что, если поразмыслить, по сути одно и то же…
Властью, данною нам, заявляем:
Больше мы не согласны платить
За владык наших злые деянья;
Кто виновен – Они или мы?
Никогда не дарован был выбор
Нам, рожденным для Их вечных пьес.
И теперь мы подняться могли бы
Над своей скорбной участью – здесь.
Они редко лгут, так как, по их понятиям, ложь в равной степени оскорбляет и того, кто ее произносит, и того, кто ее слышит. Однако противоположность лжи, как давно известно Знающим, не Истина, а всего лишь правда. В отличие от Истины, правда сугубо индивидуальна, и то, что является правдой для одного, далеко не всегда является ею же для другого.
Так вот, они говорят правду.
Это значит, что их словам можно верить лишь тогда, когда правда совпадает с Истиной. Что, вообще говоря, узнать довольно сложно.
Ведь даже искуснейшие Чтецы Душ и Видящие Суть способны порой различить правду и ложь, но – не правду и Истину. И это у Людей, сознание которых открыто любому обладающему силой!
И неважно, что нам недоступна
Глубина просветленной души.
Непонятны для вас наши чувства,
Но какое вам дело до них?
Мы – другие; однако способны
Примириться со всяким, кто нас
Не считает личинками монстров
И не прячет кинжал «про запас»
Еще раз: многие слова они воспринимают совсем не так, как люди. И не всегда понимают, какой второй смысл может скрываться в сказанных ими же словах.
Зато они отлично улавливают третий и четвертый смысл тех же самых слов, сказанных в их адрес.
Парадоксально? Возможно. Слишком различное у них и у нас мышление, чтобы судить об этом с достаточной долей уверенности.
