Константин Калбанов - Рыцарь
— А он то нам зачем, — искренне удивился Джеф. — С караваном дойдет.
— Э-э-э нет. Это же около двух недель. Я ведь от любопытства умру пока он приедет, а так, глядишь и результат получим еще до прихода каравана.
Сборы были не долгими. То что им предстояло выступать в долгий путь во второй половине дня их ни чуть не тревожило. Двигаться они будут гораздо быстрее каравана, так что если захотят, то еще до наступления темноты доберутся до ближайшей придорожной таверны, а нет, так и в поле переночуют, не привыкать.
ГЛАВА 11
В общем то заезжать в этот район не планировалось, причиной этого крюка послужил Тони. Лошади Андрея и Джефа находились в конюшнях торговой гильдии, остальных лошадей приказчик устроил в конюшне постоялого двора у северных ворот, так что путникам перед началом путешествия предстояло сделать крюк по городу и вернуться к восточным воротам, так как иначе пришлось бы делать большой крюк двигаясь по противоположному берегу Быстрой, до самого поселка.
Когда они проезжали площадь перед собором, то Андрей обратил внимание на то обстоятельство, что она запружена народом, правда проехать можно было двигаясь в обход по периметру или объехать квартал. Объезжать по большому кругу не хотелось, поэтому они двинулись в обход площади.
Волей не волей Андрей присматривался к происходящему вокруг. А происходящее очень сильно смахивало на суд, который он недавно лицезрел, вот только на почетном месте находился не судья, а трое высших представителей церковной иерархии Йорка. Один из них притягивал к себе взор своим черным одеянием с красным крестом на левой стороне груди, как знал Андрей подобное одеяние носили представители инквизиции, а если учесть то обстоятельство, что инквизитор сидел рядом с двумя епископами в красном одеянии, то чин у него был не слабым. Сделав этот вывод Андрей даже передернул плечами от охватившего его озноба. Он слишком много слышал об инквизиторах и желания обращать на себя внимание у него не было ни какого. Тем паче, что неизменный атрибут инквизиторов был так же неподалеку, куча хвороста со столбом по средине, единственная кара для заблудших еретиков.
С высоты лошади ему было видно, что перед помостом на скамьях расположились представители городских властей, во главе с маркграфом. Ну если сам гордый граф довольствовался ролью простого зрителя, к тому же скорее всего обязанного присутствовать здесь, то ему, Андрею, надлежало по тихому просто испариться.
Не желая привлекать к себе внимания и чего греха таить выказывая уважение к происходящему, Новак спешился и повел коня в поводу. Джеф одобрительно кивнув последовал его примеру.
— …брат Патрик погряз в грехе. Его речи, это речи еретика и богохульника. Он молчит. Изобличенный он не знает что сказать…
— Все что надлежало сказать в свое оправдание, я уже сказал на судебном заседании. Здесь мне говорить нечего, ибо я жду суда не вашего, а Господа нашего, — перебивая инквизитора, густым басом заговорил монах находившийся в углу помоста под крепким караулом из четырех гвардейцев инквизиторов.
Монах не производил впечатления. Среднего роста, старичок, плотного телосложения, этакий крепыш, стоял он прямо с гордо поднятой головой и смотрел на инквизитора прямо, без тени сомнения и страха. Андрей не вольно обратил внимание на то, что во взгляде священника не было уже ставшего для него привычным фанатизма, нет эти глаза принадлежали умному и прозорливому человеку. Но кому нужны мозги, когда есть не зыблемые церковные догмы.
— А это он ваша милость о том, что настаивает на божьем суде, — поспешил вставить свои пять копеек старик Тони. — Его в еретичестве изобличают, а он твердит одно, только божий суд приму и ни какого иного.
— Это как, — продолжая двигаться в обход толпы поинтересовался Андрей.
— А так. От церкви выставляется боец, а святой отец Патрик должен найти того, кто вступится за его правду, с оружием в руках выступит на смертный поединок.
— Все так, — перехватив его взгляд подтвердил Джеф. — Не найдется поединщик, ему костер. Найдется, но проиграет, тоже самое.
— Ну так сам пусть выступит с мечем, убьют и то дело, все не заживо сгорать.
— А то там дураки сидят. Самому нельзя. Вот воина, хоть самого наипервейшего, это пожалуйста, а подсудимому ни как нельзя.
— Я знаю, что мало кто отважится выйти на поединок против воина церкви, что бы доказать мою невиновность, — продолжал старик. — Тем паче, что и воин он из первых, доблестный рыцарь сэр Аткинс, — может и так, да только имя это Андрею ни о чем не говорило. — Но тем справедливее будет решение господа нашего. Мне позволено трижды выкликнуть клич, тому кто отважится выступить на божьем суде в мою защиту. Но мне достаточно и одного раза ибо господа нашего не нужно просить трижды о справедливости, он и без того всегда на правой стороне и если я заблуждаюсь и действительно повинен в том, чем меня обвиняют, то не поможет и тысяча призывов, потому что тогда мне сможет помочь только очищающая сила пламени. Простолюдин, воин, рыцарь, кто бы ты не был, какого бы ты ни был сословия, если ты готов встать на этом месте в мою защиту, приди и встань.
Народ сам собой раздавался в стороны уступая дорогу человеку в воинском обличии, закованного в кольчугу усиленную стальными пластинами. За спиной у него покоился круглый щит и ножны с полуторником, на сгибе левой руки, на ремнях висел странной формы шлем, с полумаской. Не смотря на то, что двигался он медленно в его движениях чувствовалась сила тренированного бойца. Он не выделялся особой статью, но этого и не требовалось, для того, чтобы люди сами подавались в стороны, давая ему проход. Каждый безошибочно чувствовал, что это идет человек, решивший встать на сторону подсудимого. И это то было самым удивительным, потому что все были уверены в том, что такой человек не найдется.
Андрей молча остановился перед помостом, просунув большие пальцы за пояс и склонив голову на бок посмотрел на священника, в настоящий момент подсудимого. Старик смотрел на него открыто и прямо, в его взгляде чувствовалась вера и в тоже время начисто отсутствовал фанатизм.
Был в училище у Андрея командир роты, который любил говаривать, что устав это не догма, а руководство к действию. Он был майором и раньше командовал батальоном, а значит имел богатый жизненный и служебный опыт, стало быть знал о чем говорил. Он много о чем говорил и в последствии Новак на своем опыте убедился в правоте своего командира, по очень многим вопросам.
Вот и сейчас глядя в глаза старика священника он видел, что тот верует и верует искренне, но он не воспринимает писание как догму, а воспринимает именно как руководство к действию. Двигаясь через толпу Андрей еще сомневался, стоит ли ввязываться в это дело, он решил посмотреть как будет его убеждать старик, а уже потом принять окончательное решение. Но тот просто смотрел ему в глаза и молчал. И именно это то и убедило Андрея в правильности принятого решения.
