Анна Гринь - Забудь мое имя!
— Храм храмом, но мне бы гостиницу найти, — напомнила я себе о делах насущных.
Можно было бы, конечно, попытаться сбежать из этого города куда‑нибудь, чтобы только быть подальше от Беса. Но нужно ли? Возможно, демон именно этого и будет от меня ждать. Так не лучше ли остаться здесь и попытаться хотя бы на несколько дней оказаться недостижимой для всех? Мне много не нужно, только в себя прийти и во всем разобраться. Пока события происходят либо очень быстро, либо вовсе без моего участия, и никто не подумал спросить, что я обо всем этом думаю. Это может для ситров нормально и обычно, но я‑то ничего не знаю! И ничего не понимаю. А от меня всем что‑то нужно!
Девятнадцать лет ничего никому не была должна, а потом навалилось сразу столько всего, а я даже не понимаю, почему именно мне так колоссально повезло.
Шагая по улице в толпе спешащих в разных направлениях людей, я заметила еще одну неприятную деталь: на меня оборачиваются, как на какого‑то клоуна.
— Если так будет продолжаться, то скоро разживусь либо поклонниками моей неземной красоты, либо врагами, на это же самое позарившимися. И не понятно, что хуже! — прошипела сама себе, сворачивая в ближайшую подворотню.
Убедившись, что там, кроме меня и тошнотворной вони, никого нет, я прикинула, чем бы закрыть волосы, горевшие на ярком осеннем солнце как факел. В сумке не нашлось ни одной приличной тряпки, зато оная обнаружилась на бельевой веревке в трех метрах над головой. Естественно, просто подпрыгнуть и стянуть ее у меня бы не вышло, и я попыталась проделать то, что удалось в замке графа. Мысленно напрягшись, поманила кусок ткани неопределенного окраса на себя. Довольно долго ничего не происходило, возникла даже гадкая мысль, что тот раз был моей единственной видимой попыткой колдовать и лимит на это дело израсходовала. Но вот тряпка подалась, медленно сползая одним краем, как если бы тянула ее на веревочке, а потом за что‑то зацепилась и ни в какую, сколько я не дергала. Обозлившись, я выругалась про себя и резко рубанула воздух кулаком от обиды. Почти сразу меня накрыла волна неприятной тошноты, пустой желудок протяжно взвыл, посылая вверх, к горлу, кислотную волну. Если бы было чем, то меня стошнило прямо там, между гнилых бочек и мусора. Но последний раз я ела вчера у Мереши, и организм не собирался отдавать с таким трудом добытые калории.
Я кое‑как справилась с собой и не без отвращения прислонилась к влажной стене, втягивая в себя воздух небольшими порциями. А передо мной, как в замедленном кино, на землю скользнула та самая тряпка, которую я так долго пыталась добыть. Ухватить ее удалось на лету, но один край все‑таки окунулся в лужу, набухнув неприятной зловонной жижей. Ни секунды не переживая, я побыстрее откромсала этот угол ножом и обмотала сие творение ткаческого искусства вокруг головы на подобие тюрбана и выскочила из подворотни, пока хозяева не заметили пропажу. Незаметнее после своих стараний я не стала, но, по крайней мере, теперь никто не мог видеть моих рыжих волос, слишком ярких для человека. Глаза спрятать куда легче.
Следующие два или три часа я провела в попытках отыскать местную гостиницу или таверну, пока неожиданно до меня не дошло, что все три часа вокруг данного заведения и прогуливалась. Тяжелова‑то в неприметном обшарпанном двухэтажном строении заподозрить самое посещаемое место этого города. Снаружи я не увидела ни вывески, ни какой‑то надписи. Или, может, я просто не там смотрела? Вот уж не знаю!
Как и в остальных домах, окна таверны были забраны чем‑то вроде очень тонкой полупрозрачной пленки или ткани бледно–желтого цвета. Встречались дома и со стеклянными окнами, но крайне редко. Видимо, данный материал был очень дорогим и трудоемким в производстве, так что мало кто мог его себе позволить. Может, конечно, все так совсем по другой причине, но что‑то я сомневаюсь.
Приоткрыв одну из створок тяжелых дверей, я зашла внутрь здания, опознанного мной как таверна. Это заведение представляла себе иначе, явно чище и светлее. Я попала в захламленное подслеповатое помещение, с абы как наставленными столами и лавками из почерневшей за годы использования древесины. На полу валялась в труху перетертая солома не первой, да и не десятой свежести. Завершала картину разношерстная компания гуляк, по одному или группами облепивших столики, галдящих, смеющихся, поющих, пьющих и едящих. Находиться здесь было не очень приятно, но бывала я в местах и похуже. На свадьбах или юбилеях на пятом–шестом часу гуляний порой ни чем не лучше!
Стараясь никого не задеть, я прошла к большому камину напротив входа и присела на поставленную перед ним лавку, блаженно вытянув ноги к огню.
— Чего желаете, госпожа? — монотонно уточнил невысокий усталый дядька в грязном фартуке.
Хотелось мне много всего, но я решила как‑то сразу определиться с самым важным. Запустив руку в мешок и отыскивая там монетку, я тем временем спросила:
— Комната найдется?
У меня даже мысли не возникло, что в таверне может не быть сдаваемого жилья, и я не ошиблась.
— Как раз сегодня освободилась одна, — ответил дядька.
— Хорошо. — Я кивнула и бросила ему серебряную монетку. — И еды. Мяса, овощей каких‑нибудь, эникея, если есть.
— Сейчас все будет, госпожа! — оживился трактирщик, а я сделала себе пометку, что деньги в любом мире творят чудеса с людьми.
Мне не дали опомниться, как на тоненьком столике передо мной установили блюдо, полное того, что я заказала. Нашелся здесь и серый отрубной хлеб, сыр крупными кусочками и какая‑то зелень, похожая на петрушку. Накалывая кусочки мяса острой палочкой, попутно заворачивая их в зелень и сдабривая ломтиками то морковки, то помидора, я в считанные минуты основательно налопалась, но из ранее неведомой мне жадности продолжила запихивать в себя продукты. Тело явно опасалось, что может опять настать голодное время и решило насытиться впрок.
Я так увлеклась процессом, что чуть не заорала, заметив, что за мной из яркого пламени камина кто‑то наблюдает. Я бы и взвыла, не запихни перед этим в себя содержимое всего подноса. Рассмотрев следящие за мной два янтарно–желтых глаза, только и смогла, что неторопливо подумать: « Ну, я и объелась! Скоро разнесет меня. Буду как бочка. Еще вот всякая муть мерещится!»
«Ничего не разнесет, — раздался у меня в голове негромкий звенящий голос. — Если так, как ты, чаровать, то и вдвое больше мало будет съесть!»
— Что? — вслух спросила я и оглянулась, ожидая увидеть стоящую за мной какую‑нибудь женщину или девушку.
«Что ты головой вертишь. Я прямо перед тобой!» — вновь произнес голос.
Не понимая, кто со мной разговаривает, я еще раз осмотрелась, только потом опять заглянув в пламя камина. Два странных маленьких глаза были там и внимательно следили за мной.
