Роман Смеклоф - Тридцать один
Дядя отпустил коробочку и схватился за веревку чуть выше меня.
– Фатальная ошибка. – сказал голем.
Падая, крышка коробки приоткрылась. Я успел увидеть тонкое серое тельце и распахнутую пасть с торчащей веревкой. Кощей сглотнул и вокруг нас потемнело.
– Не отпускай веревку! – орал Евлампий мне в ухо. – Ни за что не отпускай!
Мы падали или летели в окружающей нас мгле. Не разберешь. Точно скажу, что не чувствовал опоры под ногами.
Я вспомнил неудачное перемещение в Черногорск.
– Мы в чистилище? – спросил я голема.
– Откуда я знаю. – ответил он. – Нас проглотил кощей.
– Похоже на чистилище, только темнее.
– Мы в междумирье. – подал голос дядя.
Я сразу вспомнил его слова: «твой прадед помог мне выбраться из междумирья».
– Не бывает никакого междумирья! – взбунтовался Евлампий. – Между мирами ничего нет. Это все знают!
Я не видел дядю, но мне показалось, что он усмехнулся.
– Некоторые господа считают, что и магистрата нет, но поверьте слову потомственного архивариуса, это не так. Я не мог всю жизнь проработать в несуществующем месте.
Голос Мровкуба звучал издалека, но хорошо слышался многократно усиленный эхом.
Я чуть не схватился за голову, но вспомнил, что надо держать веревку. Мы находимся неизвестно где. Летим поглотитель знает куда. Может прямо на твердые, острые скалы. На которых разобьемся и моментально погибнем, а они спорят о том, что существует, а чего нет.
– Именно. – прокричал в ответ голем. – Магистрата не существует. Я не стал возражать вам, лишь из уважения к вашему возрасту и тяжелому положению в котором вы оказались.
– Образец такта! – поддел его Оливье.
– Да! Я горжусь своим культурным и интеллектуальным уровнем! – взъярился Евлампий. – В отличие от вас, у меня есть и то и другое!
Дядя лишь засмеялся в ответ.
– Что же, высококультурный интеллектуал! Если ты все на свете знаешь и мы вовсе не в междумирье. Тогда где мы? Как нам отсюда выбраться?
Голем молчал. Признаться, что не знает не только где мы находимся, но и как нам выбираться, выше его сил. Я изучил его повадки.
– Ну что ж. – подождав, проговорил дядя. – Поскольку, напыщенный болтун расписался в своей неосведомленности. Ой! Я хотел сказать невежестве. Ну да ладно, не буду говорить. Пожалею чувства бесчувственной каменюки. Слушаем меня!
– Я весь внимание! – раздался голос архивариуса, уже ближе.
– Мы в междумирье. Я бывал здесь, и моментально узнал это место. – значимо сказал Оливье и сделал длительную паузу, провоцируя возражения. – Здесь не действует магия. Не работают артефакты и зелья. Скажу больше, механизмы тоже не действуют. Здесь ничего нет! Почти никто не живет!
– Могу ли я полюбопытствовать, господа, почему такое многозначительное почти? – уточнил архивариус совсем рядом.
– Не можешь! У нас не много времени. Если ты не хочешь встретиться с многозначительным почти, лично!
– Я бы непременно…
– Нет, не хочешь! – закричал Оливье. – Потому что если я не хочу, никто не хочет!
– Я тоже не хочу. – согласился я.
От одной мысли, что во мраке и пустоте кто-то живет, становилось жутко и тоскливо.
– В некоторых местах, стенки миров сильно истончаются…– продолжил дядя.
– У миров нет стен! – простонал Евлампий.
Оливье выдержал паузу.
– Мне показалось, – мягко проговорил он, – кто-то, что-то сказал. Я наверно ослышался? Ну, тогда продолжим. Там, где стены тонкие, можно заглянуть в один из тридцати миров, не знаю в какой именно. Как повезет.
– Понадеемся на удачу! Да окропит нас источник магии! – поддакнул архивариус.
– Как нам искать эти тонкие места? – не понял я.
– В этом вся сложность! В прошлый раз, я пробыл в междумирье достаточно долго, чтобы научиться. К тому же, я бежал в одиночку. Не представляю, сможем ли мы сделать это вместе.
– Что именно? – уточнил я.
– Для начала, надо заснуть.
– Здесь? – ужаснулся я.
– Конечно, крысеныш! Заткни свои комментарии, если ничего умного сказать не можешь! Нужно начать засыпать и остаться в пограничном состоянии между сном и явью.
– Я никогда не сплю. – сообщил Евлампий.
– Техника правильного сновидения распространена в гильдии иллюзий, я имел честь посещать их занятия и немного умею контролировать погружение в сон. – сказал архивариус.
– Это упрощает нашу задачу. – обрадовался Оливье. – Крысеныш, обвяжись веревкой и ничего не делай. Учудишь что-нибудь, брошу здесь!
– Да, учитель. – заверил я, старательно затягивая петлю.
Проверив узел, я как следует дернул.
– А как же вы, учитель?
– Я пристегнулся карабином, крысеныш, и сказал тебе ничего не делать!
– Я и не делаю. – отозвался я.
– Молчи. Не выводы меня! Так, архивариус. Начнешь засыпать, все вокруг изменится. Ты не должен бояться или сопротивляться. Как говорят в мире летающих городов, ляг на облако и следи за радугой. Понимаешь?
– Да. Я должен держаться между сном и явью и ничему не удивляться, чтобы не происходило. Могу ли я узнать, что именно изменится?
– Все! – не выдержал Оливье. – Ты увидишь тридцать миров!
– Исследователи отрицают возможность сверхмагического пространства между мирами! – вскрикнул Евлампий.
– Глаза разуй или чем ты там видишь! Ты сейчас находишься между мирами в своем сверхмагическом пространстве. – гаркнул на него дядя.
– Прошу прощения, но я хотел бы узнать, что произойдет дальше, после того, как окружающая нас действительность изменится? – вмешался архивариус.
– Выбирай самый яркий мир и ползи к нему! – сказал Оливье.
– Я в замешательстве, ваши инструкции такие путанные и не позволяют мне составить четкого представления о том, что должно произойти, а главное, что я должен делать…
– По ситуации будешь действовать! – вспылил дядя. – Хватит ныть! Чем дольше мы здесь торчим, тем сильнее привлекаем внимание.
Я вздохнул. Ужасно себя чувствуешь, когда непонятно, что тебя ждет. При этом, ты ни на что не влияешь. Тебя несет по течению. Плывешь крохотной лодкой в бурном потоке. Кто-то сдвигает за тебя руль и гребет твоими веслами.
Мы продолжали болтаться в темноте. Все попытки заговорить, незамедлительно пресекал Оливье. Мне уже досталась оплеуха. Совершенно обычная, не магическая, но в голове звенело не меньше. Мне есть с чем сравнить.
Из-за установившейся тишины, мне казалось, что я один. Точнее не один. Я чувствовал, что рядом кто-то есть. Мое воображение рисовало не дядю или архивариуса. Мне представлялись огромные твари, состоящие сплошь из зубов и когтей. Они принюхивались и подбирались ближе.
