Диана Шипилова - Что будет, то будет
— Что ты несешь! — возмутился Роберт.
— Знаешь, Роберт, мне всегда казалось, что хотя бы ты не считаешь меня окончательно падшим — даже после общения с Люциусом, — в голосе Лэнса мелькнула горечь.
«Мерлин…»
— Мартин, это все, конечно, очень красиво звучит, но дело в том, что я своими глазами видел, как ты выходишь из его комнаты глубокой ночью. — Роберт на миг замолчал. Северус почувствовал, что ему трудно дышать. — Ага, конечно, сейчас ты скажешь, что вы там к началу триместра готовились…
Из его комнаты? Нет, они просто спятили. Оба! Или же это он, Северус, сходит с ума? Его уже начинало лихорадочно колотить. Ну почему профессор молчит, почему не опровергает Роберта?
— Ты что, шпионил за мной? — наконец спросил Лэнс.
— Нет, я вышел в туалет и на обратном пути случайно увидел тебя.
Почему профессор не отрицает того, что он ночью был в его комнате?! Северус не смог слушать дальше. В его сознании еще не уместилась информация, которую он только что узнал, она обрушилась на него, как ушат холодной воды. Он вошел в свою комнату, сел на кровать и невидящими глазами уставился в угол.
Только сейчас Северус понял до конца, что имел в виду профессор, когда говорил о бесполезных и неприятных знаниях. И пусть он не использовал сейчас легилименцию, все равно эффект был один. Он проклинал свое неуемное любопытство. Останься он с Элинор за столом, все шло бы как раньше… С другой стороны, Северус понимал, что и во второй раз он поступил бы так же — все равно извелся бы от любопытства. Хорошо бы просто забыть об услышанном… но нет, теперь ему придется жить с этим знанием, не доверяя больше Лэнсу, не доверяя вообще никому…
Северус почувствовал, что уже понемногу начал выходить из остолбенения, вызванного неожиданной новостью. По опыту он знал, что скоро к горлу подступит комок, а на глаза навернутся непрошеные слезы. Хорошо, что он сейчас один… Северус вздохнул, откинул одеяло с кровати и бросился на нее, зарывшись лицом в подушку, хотя и сомневался, что ему удастся скоро заснуть.
Без толку проворочавшись около получаса, он наконец провалился в тревожный и неглубокий сон. Что ему снилось, он так и не смог вспомнить — это была цепь каких‑то кошмаров, и, кажется, с участием Поттера, который смеялся над ним.
***
Он проснулся поздно — бледные лучи солнца проникали в комнату. Северус недовольно поморщился: оказывается, вчера он забыл задернуть шторы. Он быстро оделся и подошел к окну. Зимнее солнце освещало заснеженный двор, каменные стены, коричневые узловатые ветви каштанов и невысокую фигурку Элинор в окружении стайки красногрудых пичужек. Почувствовав, что на нее смотрят, Элинор обернулась и помахала Северусу рукой. Тот передернул плечами, но потом все‑таки вышел во двор. Утро было очень холодным — Северус поплотнее закутался в мантию, но не смог сдержать дрожи.
— Доброе утро! — приветливо кивнула Элинор. На ней был белый плащ с капюшоном, отороченным серебристым мехом. Капюшон был откинут, и каштановые волосы Элинор, блестящие в свете зимнего утра, рассыпались по плечам.
Северус холодно поклонился в ответ.
— Если бы ты не спал до полудня, то застал бы Мартина и Роберта — они уже ушли и вернутся только к вечеру, — улыбнулась девушка. — Ты переживаешь из‑за вчерашнего?
Северус покачал головой и подумал, что без драки там не обойдется — вчера дело шло именно к тому. Почему‑то при этой мысли Северусу даже стало немного весело. Он не стал ни о чем расспрашивать Элинор; объяснение оттягивалось, по крайней мере, до вечера, и Северус испытал невольное облегчение.
— У тебя немного мрачноватый вид, — заметила Элинор. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Я всегда так выгляжу, — буркнул Северус.
Элинор немного изменилась в лице.
— Я поздно лег и долго не мог уснуть, — поспешил добавить Северус, вспоминая о хороших манерах.
— Ну что же ты сразу не сказал! — сказала Элинор, взмахом палочки подзывая к себе ситечко с кормом для птиц. — Перед ужином я дам тебе немного Eau d'Ore.
— Что это такое? — не понял Северус.
— Это цветы ландыша, собранные до восхода солнца и настоянные на мальвазии, — пустилась в объяснения Элинор. — Она излечивает бессонницу и головную боль и прогоняет мрачные мысли…
— А, «Золотая вода», — протянул Северус. Он принципиально не употреблял снотворного, эйфорических зелий и прочей ерунды в том же роде. — Нет, спасибо.
— Почему? — удивилась Элинор.
— Подобные зелья околдовывают разум, а я предпочитаю иметь возможность мыслить четко, — с раздражением ответил Северус.
Элинор засмеялась:
— А ты молодец, мне бы и в голову не пришло… Но знаешь, если ты долго не сможешь уснуть, то ты в любом случае не сможешь четко мыслить — тебе не позволит нервное истощение.
Северус промолчал. Хотя частая бессонница порой действительно ставила его на грань нервного срыва, он вовсе не собирался признаваться ей в этом.
Элинор тем временем подняла волшебную палочку.
— Акцио фонарики!
Из окна дома вылетела цепочка фонариков и приземлилась у ее ног.
— Для чего это? — спросил Северус.
— Я развешу их на деревьях. Вечером, когда будем отмечать Новый год, мы их зажжем — представь, как будет красиво!
Северус поморщился.
Элинор взмахнула палочкой, и желтый шарик повис на нижней ветке ближнего дерева. Широкий рукав ее мантии в это время немного соскользнул, и Северус увидел серебряный витой браслет чуть повыше запястья.
— Красивый у вас браслет, — заметил он.
Элинор взглянула на него.
— Да… и это не просто украшение — ты, наверное, не заметил, что у Роберта точно такой же браслет на правой руке?
Северус отрицательно покачал головой. Ему, по правде говоря, было абсолютно все равно, но раз хозяйка так хочет об этом поведать…
Элинор опустила глаза, и ее щеки покрылись румянцем:
— Ты слышал когда‑нибудь о парных предметах?
Конечно, Северус слышал.
— Да. Их главная особенность в том, что они являются как бы единым целым — каждый существует не сам по себе, но вместе с другим. В сущности, они являются одним артефактом.
— Ты прав. Эти браслеты связывает своего рода незримая, но очень крепкая нить — их свойство состоит в том, что если один из владельцев захочет, он может в любой момент перенестись к тому, у кого находится второй браслет.
Несколько мгновений Северус молчал, осмысливая сказанное.
— Скажите, а это… не ограничивает вашу свободу? — спросил он.
— Нет, — покачала головой Элинор, — на самом деле мы никогда этим не пользуемся. Когда мы с Робертом поженились, то надели друг другу на руки эти браслеты — это был знак того, что мы вручаем друг другу наши жизни, полностью и без остатка. И Роберт, и я прибегнем к этому средству только в самом крайнем случае.
