Диана Шипилова - Что будет, то будет
Северус кивнул, но остался в легком замешательстве. Он не мог понять, в чем дело, но чувствовал, что столкнулся с чем‑то, чего прежде никогда не встречал. Впечатление было слегка болезненным и горьковатым.
За обедом (Элинор, похоже, наконец поняла, что он не в настроении общаться, и трапеза проходила в полном молчании) Северус принялся напряженно раздумывать над сложившимся положением, которое после вчерашнего представилось ему совершенно по–иному. Если поначалу Северус еще хватался за зыбкую надежду, что все произошедшее вечером было частью его ночных сновидений, то теперь, поразмыслив, он пришел к неутешительным выводам.
Во–первых, Северус Снейп, лучший студент на всем курсе, которому превосходно удаются все предметы и дисциплины в Хогвартсе, на самом деле идиот, каких мало. А точнее — совершенно не разбирается в жизни. Северус с тоской подумал, что Миранда или Аннабелла, например, хотя и путают безоар с аконитом, никогда бы не оказались захваченными врасплох в такой ситуации. Как он мог ничего не заметить? Он каждый день видел профессора Лэнса, трижды в неделю сидел у него на уроках, даже занимался с ним индивидуально — и теперь сидит, как дурак, и пытается хоть как‑то связать концы с концами.
Во–вторых, профессор Лэнс… Да, он никогда не мог понять Лэнса полностью. Иногда нарочитая несерьезность профессора просто его бесила, часто до него не доходили его шутки. Лэнс не переставал удивлять его по самым разным поводам, и он уже более или менее привык к этому. Но, несмотря на все это, Северус думал, что хорошо знает Лэнса, и доверял ему, как никому другому. Он открывался ему навстречу, зная, что Лэнс его поймет и поддержит в любом случае, и был уверен, что у Лэнса тоже нет причин скрывать от него что‑либо. А теперь оказалось, что он заблуждался, и заблуждался довольно серьезно. Предательство… да, пожалуй, это слово подходило лучше всего.
«Что же делать?» — думал он, взбегая по лестнице в свою комнату. Он опустился на кровать, но затем подскочил так резко, словно она была раскаленной, и подошел к окну. Сжав зубы и прислонившись лбом к холодному стеклу, Северус смотрел на белое заснеженное пространство, ощущая, как холод проникает в самые потаенные уголки его души. Наконец он принял решение, но… А почему, собственно, «но»? Однако же что‑то смущало Северуса. Может быть, дело было в тоске и беспокойстве, в чувстве одиночества, внезапно навалившимся всей своей тяжестью…
Он и сам не заметил, как оказался в столовой — на одном месте ему не сиделось. Холодный свет лился сквозь высокие окна залы, казавшейся в этот час странно пустой и огромной. Чтобы чем‑нибудь заняться и заодно отвлечься от неприятных мыслей, Северус начал разглядывать портреты на стенах. Их было немного, но один особенно привлек его внимание — самый большой в пышной золотой раме, он висел на дальней стенке, сразу за хозяйским креслом. На портрете был изображен человек, стоящий на каменных плитах террасы какого‑то замка. «Наверняка средневековый волшебник», — подумалось Северусу: на том были зеленые облегающие шоссы, бархатный камзол, поверх которого лежала золотая цепь, и шапка с отворотами. Продолговатое лицо незнакомца украшала острая бородка клинышком. Когда Северус подошел, волшебник обернулся и смерил его пристальным взглядом близко посаженных темно–карих глаз. Потом почему‑то нахмурился и отвернулся, принявшись разглядывать изображенные на картине шпалеры, увитые клематисами.
— Не обращай внимания! — шепнула Элинор, и Северус вздрогнул — он и не заметил, как она подошла. — Пойдем, помоги мне.
Северус, с трудом оторвавшись от картины, нехотя последовал за Элинор.
— Это Король–Дроздовик, наш с Робертом далекий предок, — сказала она, не поворачиваясь к Северусу. — Впрочем, в большей степени Роберта, чем мой, хотя наши родословные линии с тех пор пересекались двенадцать раз. Он был сильным волшебником и к тому же довольно мудрым правителем. Строгим, но справедливым. Знаешь, он был несколько замкнут — все считали его неуживчивым и с большим самомнением, но мне кажется, он просто редко мог найти того, с кем ему было бы действительно интересно поговорить… — она обернулась и подмигнула. — Вообще‑то у него неплохой характер.
Северус кивнул, сделав вид, что пропустил намек Элинор насчет характера мимо ушей. Хотя на самом деле он почувствовал себя немного лучше. Совсем немного.
— Вы просили меня помочь, — напомнил Северус.
— Я хотела спросить твоего совета — хочу немножко поколдовать над интерьером.
— Опять?! Зачем?
— Ну, Мартин сегодня сказал, что здесь не так уютно, как он надеялся. Вот я и подумала: может, занавесочки сменить?
Северус сжал зубы.
— Мне нужно… То есть, вы не против, если я вас оставлю? — сказал он, вскинув голову.
— Ко… конечно… — Лицо Элинор вытянулось, она явно растерялась. — Тебе не плохо? Может, мятной воды или перечного зелья — вдруг ты простудился сегодня утром?
— Все в порядке… — Северус старался не смотреть на нее. — Просто… мне надо побыть одному.
— Ну конечно, конечно… — вздохнула Элинор. — Приходи когда захочешь.
Северус прошел сквозь высокие двери, чувствуя на себе расстроенный взгляд милой хозяйки. Он поднялся по дубовой лестнице в свою спальню и бросился на кровать. На глаза опять наворачивались слезы. Ему было очень тяжело.
День подошел к вечеру. Он слышал, как хлопнула входная дверь, слышал голоса в гостиной, но только крепче вцепился в подушку. В голове было до странности пусто, на сердце — тяжесть и дурнота. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, который еще ничего не умеет и даже не имеет своей волшебной палочки, но которого угораздило оказаться лицом к лицу с боггартом или чем‑то похуже.
В дверь постучали — мгновение спустя в комнату осторожно заглянула Элинор в фиолетовой мантии, в поднятой руке она держала светящуюся палочку, хотя сумерки еще только начинались, и ее глаза, расширившиеся от волнения, сверкали в ровном свете.
— Северус, с тобой все в порядке? Спустишься к ужину?
— Да, конечно. Сейчас.
Он с трудом поднялся с кровати и побрел в гостиную, преодолевая огромное желание остаться в комнатке наверху… а еще лучше сбежать и забиться в какую‑нибудь щель, где его бы никто не нашел.
Встряхнув головой и отбросив эти малодушные мысли, Северус вошел в столовую, не глядя по сторонам. Впрочем, он бы и не смог ничего увидеть — перед глазами плыл какой‑то туман, мерцание свечей расплывалось лучистыми кругами.
Он остановился у дальнего конца праздничного стола и сел на высокий стул с резной спинкой.
— Добрый вечер, Северус! С наступающим Новым годом, — сказал профессор Лэнс как ни в чем не бывало. Роберт заговорил с Элинор, нежно спросив ее о том, как прошел день, и мимоходом кивнул Северусу.
