Диана Шипилова - Что будет, то будет
— Я там родился и жил у самого берега моря несколько лет, еще до Хогвартса. Видишь ли, в Великобритании тогда шла война с Гриндельвальдом, в Швеции было гораздо спокойнее… И потом я тоже часто туда наведывался. Я вообще люблю путешествовать, побывал в самых разных странах, но Швеция всегда была для меня особенной. Это даже не выразишь словами. — Лэнс чуть слышно вздохнул, запустил пальцы в волосы, а потом продолжил: — Недалеко от замка, где выросла моя мать, — сейчас он принадлежит дальним родственникам с ее стороны — есть одно место… Именно там я проводил больше всего времени. Каменистый берег, несколько фьордов и вечно неспокойное море. Это место никто не назвал бы милым или уютным, но оно по–своему красиво какой‑то особенной, суровой красотой… — Глаза Лэнса светились, он смотрел в какую‑то далекую точку на горизонте, и Северусу вдруг захотелось взять его за воротник и хорошенько встряхнуть.
— Интересно было бы посмотреть, — вместо этого сказал он.
— Так в чем проблема? — улыбнулся Лэнс, словно только и ждал этих слов. — Можно хоть сейчас туда аппарировать!
Северус сжал зубы, ужасно разозлившись на самого себя. Он совершенно забыл о возможности аппарировать. Теперь не отвертишься, придется… Ладно, он хотя бы узнает, что же это такое — аппарация.
Лэнс взял его за руку.
— Держись крепче, — предупредил он.
Северус сжал его пальцы и затаил дыхание. Тут же у него потемнело в глазах, все тело сдавило — атмосфер десять, не меньше, подумал Северус. Давление вскоре прекратилось, но Северусу показалось, будто что‑то пошло не так: темнота перед глазами упорно не хотела рассеиваться даже после того, как пространство вокруг него перестало сжиматься, а в ушах почему‑то зашумело.
— Что случилось? — Он изо всех сил старался, чтобы в его голосе не прозвучал испуг. Впрочем, Северус и вполовину так не встревожился, как следовало бы. — Мы где‑то застряли?
— Что? — Лэнс явно был удивлен. — Ах, нет! — он рассмеялся необычно даже для него звонким смехом. — Здесь всегда темно в это время года. Солнце всходит ненадолго — тут намного севернее, чем в Англии. Хотя обычно здесь не настолько холодно…
— Тогда зачем мы вообще сюда перенеслись? — Северус не мог скрыть раздражения и резко выдернул руку, запоздало сообразив, что пальцы профессора все еще сжимают его ладонь. Вообще Северус терпеть не мог, когда к нему прикасались, но почему‑то в этот раз перед аппарацией отнесся к этому совершенно нормально… хотя разумеется, иначе аппарировать ему было бы просто невозможно.
Между тем глаза привыкали к темноте, и через несколько секунд Северус увидел высокие суровые скалы, покрытые снегом. И понял, что шум — это не последствия аппарации, а звуки волн, бьющихся о каменистые утесы. Было действительно холодно, и он в минуту продрог до костей. Зубы стучали, и его злость на Лэнса смешивалась с горечью разочарования.
— Что вы вообще находите в этом красивого? — это было очень грубо, но он решил, что ему уже все равно.
Лэнс молчал. Северус обернулся, и вдруг ему… глупо, конечно, но ему вдруг стало страшно, что Лэнс его здесь оставит, а сам аппарирует обратно. И еще ему очень захотелось, чтобы разрушилось это тягостное безмолвие.
— Ну? — Северус поднял бровь, хотя в темноте этого, скорее всего, и не было видно.
Молчание.
— Почему вы молчите?! Скажите хоть что‑нибудь!! — Северус сорвался на крик, чувствуя, как его душат слезы. Холодный воздух обжигал легкие, и при каждом выдохе Северуса в воздухе вырисовывалось легкое, быстро тающее облачко пара.
Лэнс шагнул к нему и порывисто обнял, закутав в свой плащ.
— Ты, наверное, замерз? — вздохнул он. — Пойдем домой.
Северус кивнул и прижался к плечу Лэнса, глотая слезы. У него и на этот раз не возникло желания отстраниться: так все же было теплее. Вдруг отчего‑то стало немного светлее — или это ему показалось?
— Ш–ш–ш… — прошептал Лэнс. — Не плачь. Смотри!
Северус поднял голову и увидел в небе разгорающиеся голубые сполохи. Он зачарованно смотрел на них, дрожа всем телом, но чувствуя на себе теплую мантию Лэнса. И он видел, как снег тоже стал голубым, и море приобрело особую глубину, и луна, выйдя из‑за облака, осветила холмы и дальний лес, заискрившийся инеем, и их обоих, застывших на краю снежной равнины над морем. Северусу показалось, что время исчезло, остановилось, и мир, расширившись до невероятных пределов, включает, тем не менее, только видимую ему картину.
— Красиво, — ответил он на безмолвный вопрос Лэнса.
Тот улыбнулся, отводя глаза, а потом заметил:
— Ну что ж, пожалуй, нам пора.
— Сейчас? — переспросил Северус.
— Иначе мы превратимся в ледяные статуи и останемся тут стоять навсегда, — ответил он.
Северус кивнул, но про себя подумал, что он, в принципе, даже и не против.
— Тут очень красиво, — все‑таки попытался возразить он.
— Да, Северус. Ты тысячу раз прав. И однако же, нам действительно пора. — Лэнс все еще не смотрел в глаза Северусу. Наверное, ему самому не хотелось покидать это место.
Он крепче прижал Северуса к себе, и они с хлопком аппарировали к дому Роберта.
***
Дни летели незаметно, и совсем скоро до возвращения в Хогвартс осталось всего три дня. Северус уже немного освоился в этом доме. Неожиданно для себя он смог найти общий язык с Элинор: как оказалось, она любила собирать травы и делать из них разные настойки, причем многие рецепты она так и не смогла ему рассказать. В школе она недолюбливала зельеварение, и подход к этому у нее был принципиально иной: она предпочитала действовать интуитивно. Северус пытался убедить Элинор, что точный рецепт всегда очень важен, но она только улыбалась, словно он не понимал чего‑то очевидного.
Роберт говорил с Северусом крайне редко, но не мешал его общению с Элинор. Он часто уходил по делам в «Гринготтс» или еще куда, и каждый раз, когда он возвращался, Элинор светилась такой радостью, что Северус только качал головой. Он испытывал какое‑то странное смятение: до этого единственной супружеской парой, которую он знал, были его отец и мать, и Северус неосознанно полагал, что и все остальные такие же — но Роберт и Элинор вели себя совершенно по–другому. А однажды он заметил, что даже профессор смотрел на них с завистью; впрочем, возможно, это ему только показалось, потому что в следующий же миг ничего подобного на лице Лэнса уже не было. Северус всегда относился к любви и прочей романтике довольно скептически, видя, как часто расстаются парочки в Хогвартсе, но здесь, в этом доме, ему даже иногда начинало казаться, что может быть, может быть… В такие моменты Северус, пугаясь собственных мыслей, заставлял себя спускаться на землю: это же все‑таки молодожены, а через пятнадцать лет, возможно, и у них все будет точно так же, как у его родителей.
