Диана Шипилова - Что будет, то будет
— Люциус, познакомься, — оживленно сказала Элинор, — это мой муж Роберт, а это его брат…
— Мы знакомы! — вдруг резко бросил Роберт, выступая на шаг вперед. — Даже слишком хорошо. Настолько хорошо…
Элинор несколько раз моргнула, с недоумением глядя то на Роберта, то на Люциуса.
— Настолько хорошо, — перехватил Люциус, — что, полагаю, мне нет смысла дольше оставаться под вашим гостеприимным кровом. Рад был тебя увидеть, Мартин. Кстати, тебе не очень идет зеленый.
Он улыбнулся крайне неприятной улыбкой, сверху вниз глядя на Лэнса. Глаза профессора расширились, а рука Роберта сжалась в кулак. Но Люциус повернулся к ошарашенной хозяйке дома, галантно поцеловал ей руку и резким шагом направился к дверям.
Все затихли на несколько секунд. Потом из угла раздался высокий голос — кажется, миссис Паркинсон:
— Так вот, я и говорю, милочка…
Постепенно в зале восстанавливалась прежняя атмосфера: очагами вспыхивали разговоры, кое–где уже слышался смех. Словом, все, как отметил про себя Северус, старательно делали вид, что не произошло ничего особенного. Только Элинор по–прежнему стояла на своем месте, глядя в пространство и потирая лоб рукой. Внезапно она подняла глаза на Роберта, а затем перевела вопросительный взгляд на профессора. Роберт негромко сказал жене:
— Дорогая, не переживай, я тебе потом все объясню. Лучше поторопи домашних эльфов, а то я боюсь, жаркое подгорит.
Элинор, рассеянно кивнув, удалилась из комнаты, а Роберт вернулся к компании у камина.
— Джеральд, Северус, вы извините нас… — Роберт взял брата за плечо, легко подтолкнув его к выходу из гостиной, и начал, понизив голос, что‑то говорить ему по–шведски.
— Конечно, — понимающе кивнул Джеральд.
Взгляд Лэнса на мгновение задержался на Северусе, а тот вдруг, к своему удивлению, произнес, копируя манеру Джеральда:
— Да, профессор, конечно.
Он отвернулся к Джеральду, всем своим видом показывая, что готов продолжить разговор.
И он не станет, нет, не станет прислушиваться к удаляющимся шагам за спиной. Вместо этого он попытается сосредоточиться на только что пришедшей в голову мысли: наверное, Люциус Малфой и есть тот самый человек, из‑за которого Лэнс лишился своего состояния. Иначе с чего бы они так себя вели?
***
После праздничного приема никто из Лэнсов так ни словом и не упомянул о Люциусе Малфое. Профессор и его брат старательно делали вид, будто этого эпизода вообще не было. Элинор, правда, подобной сдержанностью не обладала, и Северус иногда замечал на ее лице озабоченное выражение, в общем‑то, для нее нетипичное. Впрочем, ее можно было понять. Северусу было очень любопытно, что же все‑таки произошло, и о чем Лэнс разговаривал с Робертом после ухода Люциуса, но он интуитивно понимал, что профессор ему ничего не скажет. Уж очень непроницаемое у него было выражение лица. Северус знал, конечно, что не его это дело, но не мог не чувствовать досаду из‑за этого. Поэтому он старался поменьше общаться с Лэнсом — хотя тот обращался с ним вежливо, как всегда — и побольше читать свою новую энциклопедию. При одном взгляде на эту книгу Северусу вспоминались слова профессора: «Она стоит тут уже целую вечность, и никто ее не читает. Мы ведь, по правде говоря, не интересуемся зельями», — и практически вся досада на Лэнса у него сразу же улетучивалась.
Северус так и не подал виду, что догадался об этом подарке Лэнса — наверное, в первую очередь потому, что тогда это подразумевало бы ответный подарок. По крайней мере, так ему казалось. Нет, конечно, Северус был бы не против тоже подарить Лэнсу что‑нибудь, вот только что именно? Что вообще ему было нужно? Набор для письменных принадлежностей? Тоже какая‑нибудь книга? Но пусть профессор и потерял большую часть состояния, он не выглядел нуждающимся в деньгах, и все самое необходимое у него было. При желании он и сам мог бы купить себе все что угодно. Так что же мог ему предложить Северус?
Впрочем, дня через два инцидент, похоже, действительно забылся, и Лэнс стал вести себя вроде бы совершенно как всегда. В общем, все обернулось как нельзя лучше, особенно если учесть, что за время этого вынужденного ограничения в общении Северус успел сделать все домашнее задание на каникулы.
***
Северус лежал на застеленной кровати, отложив в сторону энциклопедию. Хотя до вечера было еще далеко, факелы уже зажгли, ведь зимой темнело рано. Неяркое солнце низко стояло у горизонта, но в комнате Северуса с зашторенными окнами этого видно не было, и освещалась она лишь живым огнем. Северус давно перестал жалеть, что волшебники не пользуются электричеством: да, свет от него гораздо ярче, но… просто иногда ему казалось, что некоторые тонкости мира волшебников можно заметить только при свете огня. Конечно, это было глупо.
Негромкий стук в дверь прервал его размышления.
— Да? — откликнулся он, садясь на кровати.
Лэнс заглянул внутрь.
— Ты не очень занят?
— Я вообще не занят, — ответил Северус. — Домашнее задание уже давно готово… А что?
На секунду ему показалось, что при упоминании домашнего задания по лицу Лэнса пробежала тень, но профессор тут же улыбнулся и сказал:
— Можно было бы прогуляться! Погода прекрасная!
— Да, можно, — согласился Северус, хотя про себя подумал, что к красотам природы он, в общем‑то, совершенно равнодушен. Он встал и подошел к шкафу за зимней мантией.
Через пять минут они уже шагали по утоптанной тропинке. Солнце уже практически коснулось нижним краем горизонта. Белое полотно снега было исчерчено длинными тенями деревьев.
— Мне всегда нравилось это место, — сказал Лэнс. — А летом здесь еще красивее…
— А если бы вы выбирали, то где бы вы хотели жить? — поинтересовался Северус.
Лэнс задумался.
— Если в Великобритании, то как раз где‑нибудь здесь. Хотя не могу же я вечно торчать у Роберта… Им и вдвоем хорошо, — улыбнулся он. — Скорее всего, потом опять сниму какое‑нибудь жилье, может быть, даже в Швеции. На два месяца — это не проблема…
— А почему именно в Швеции? — спросил Северус с некоторой ноткой недовольства в голосе. — Что там такого особенного?
Выражение лица Лэнса неуловимо изменилось. Северус не мог бы точно сказать, что именно в нем появилось нового, но он был уверен, что никогда раньше не видел его таким… счастливым?
— Я там родился и жил у самого берега моря несколько лет, еще до Хогвартса. Видишь ли, в Великобритании тогда шла война с Гриндельвальдом, в Швеции было гораздо спокойнее… И потом я тоже часто туда наведывался. Я вообще люблю путешествовать, побывал в самых разных странах, но Швеция всегда была для меня особенной. Это даже не выразишь словами. — Лэнс чуть слышно вздохнул, запустил пальцы в волосы, а потом продолжил: — Недалеко от замка, где выросла моя мать, — сейчас он принадлежит дальним родственникам с ее стороны — есть одно место… Именно там я проводил больше всего времени. Каменистый берег, несколько фьордов и вечно неспокойное море. Это место никто не назвал бы милым или уютным, но оно по–своему красиво какой‑то особенной, суровой красотой… — Глаза Лэнса светились, он смотрел в какую‑то далекую точку на горизонте, и Северусу вдруг захотелось взять его за воротник и хорошенько встряхнуть.
