Абрахам Меррит - Лик в бездне
Она положила руку на лоб Грейдона, наклонившись вперед. Он ощутил мгновенное головокружение. Вращаясь, он летел над озером. Он оказался в красной пещере Тени. Но что случилось? Ржавый свет сделался плотным, непроницаемым. Он хлынул к Грейдону и окутал его, словно туман. Грейдон ничего не мог видеть.
Он снова оказался рядом с Матерью Змей и покачал головой.
— Я знаю, — сказала она. — Я послала твой взгляд вместе со своим в надежде, что твоя чувствительность к Тени позволит твоему взору проникнуть туда, куда не может проникнуть мой. Но ты увидел не больше, чем я. Хорошо…
Она улыбнулась. У нее, как это нередко бывало, внезапно изменилось настроение.
— Мне жаль, дитя мое, что ты не сможешь пойти на праздник Созидателей снов. Я могу послать туда твой взгляд вместе с моим, но ненадолго. Тебе не следует все видеть. Это потребовало бы от тебя слишком большого напряжения. Немного — это не причинит вреда. Но на все время — нет.
Вскоре после этого она отпустила его.
Он ушел от нее с нечистой совестью. Но своего решения не изменил.
Мысль осенила Грейдона, когда он уже вернулся в свои покои.
Кон!
Возможно, это — решение. Со времени драки с Ластру человек-паук, по-видимому, привязался к нему так же крепко, как крепко держал его в руках, когда они карабкались над пропастью. Ни разу не прошел он мимо него без нежного пощелкивания или без того, чтобы не похлопать его по спине своими маленькими ручками.
Удастся ли ему уговорить Кона взобраться вместе с ним на стены большой раковины и найти там место, откуда он будет видеть все, сам оставаясь невидимым?
Как, дьявол его побери, он сможет выклянчить это у Кона, коль скоро не знает, как с ним разговаривать?
Грейдон вертел проблему и так, и эдак снова и снова, потом рассмеялся. Ну, эта идея может сработать! Ему осталось только попытаться.
Через три часа после захода солнца над барьером — над горной цепью — взошла луна. Было полнолуние. Заход солнца означал лишь заход для Ю-Атланчи: из-за горной цепи здесь уже делалось темно, когда снаружи наступали только сумерки.
Праздник Созидателей снов не мог начаться до тех пор, пока полная луна не засияет над амфитеатром. Это было самое большее, что Грейдон смог узнать у Суарры. И даже сейчас сумерки продолжали сгущаться над чашей Запретной Страны. Ему следовало действовать быстро.
Обедал Грейдон вместе с Суаррой и всеми остальными. Суарра сказала ему, что Мать хочет, чтобы она была с ним сегодняшней ночью. Грейдон сделал вывод, что Женщина-Змея намерена ничего не упустить из того, что произойдет на празднике, и что при этом обязательно должна присутствовать Суарра. С облегчением он понял, что никто не просит его составить компанию Матери. Он сказал Суарре, что устал, собирается взять к себе в комнату рисунчатые книги, немного почитает и ляжет спать.
Ее озабоченность заставила его почувствовать себя виноватым, но не поколебала его решения. Как бы случайно, он спросил, где Кон. Тот сидел, предпочитая это место всякому другому, на троне Повелителя Глупости. Грейдон воспринял это как доброе предзнаменование и широко улыбнулся.
Он сел рядом с Коном и достал обломок красного карандаша и лоскут белого шелка. Кон заинтересованно защелкал. Грейдон набросал на шелке контур амфитеатра.
Кон кивнул. Грейдон показал на вход и на себя. Человек-паук энергично затряс головой. Грейдон нарисовал картину: задняя сторона раковины, как он представлял ее себе, и схематично самого себя, взбирающегося по ней наверх. Кон с презрением смотрел на картинку, отобрал у Грейдона карандаш и сам нарисовал картинку, явно более соответствующую действительности. Рисунок был выполнен превосходно. Задняя стена раковины у Кона изгибалась наружу, а не плоско, как изобразил ее Грейдон, и была покрыта завитками.
Затем, необычным образом искривив лицо, что должно было означать улыбку, Кон набросал схематичное изображение самого себя, несущего на руках Грейдона. Он похлопал Грейдона по спине и разразился взрывом жутких звуков, явно подразумевающих под собой смех.
Кон высказался так ясно, будто объясняя словами: “Единственная возможность для тебя попасть туда — это если я понесу тебя, а я чертовски хорошо знаю, что ты этого не захочешь”.
Он не захочет? Это именно то, чего он хотел!
Грейдон одобрительно похлопал человека-паука по плечу, показал на рисунок и кивнул. Кон казался удивленным, приведенным в замешательство. Он предостерегающе, даже раздраженно защелкал. Грейдон понял, что Кон, несомненно, послал его к черту. Все же Грейдон не убрал палец с рисунка и упрямо кивал. Кона, казалось, осенила идея. Он схватил карандаш и нарисовал изображение, в котором можно было узнать Ластру. Узнать можно главным образом по тому, что рисунок демонстрировал лицо с приросшим к нему кулаком. Затем он снова нарисовал Грейдона, целившегося из винтовки в это лицо. Грейдон покачал головой.
Человек-паук выглядел озадаченным.
Следующий рисунок изображал Кона, ползущего по стене Дворца и державшего, по-видимому, Грейдона за ноги.
Он свешивался из рук Кона вниз головой.
Грейдон радостно закивал. Если с помощью щелчков можно ругаться, то Кон ругался. Он нарисовал еще одну картинку: он перепрыгивает через ветви деревьев, а сзади, схваченный за ногу, болтается Грейдон. Полностью соглашаясь, Грейдон кивнул и похлопал его по плечу. Кон выругался снова, постоял мгновение в задумчивости, затем быстро набросал себя, мечущего сверху вниз четыре стержня в голову Ластру. С безразличным видом Грейдон пожал плечами. Кон испустил щелчок отчаяния и сдался.
Сделав Грейдону жест следовать за ним, он вышел из тронного зала, привел его к расположенному в конце коридора балкону и умчался. Грейдон выглянул наружу. Чаша Ю-Атланчи была заполнена темнотой, солнце уже скрылось за барьером.
Он увидел огни, словно цепочки светлячков, идущих от амфитеатра к равнине.
Кто-то коснулся его руки. Рядом, держа два похожих на пальцы стержня, стоял Кон. Без единого щелчка человек-паук обхватил Грейдона рукой, перелетел через край балкона и по отвесной стене Дворца скатился вниз.
Грейдон отметил, что Кон нес его вверх тормашками, как угрожал сделать.
Это Грейдона позабавило.
Они стояли на краю огромной лестницы.
Ее ступеньки вели вниз, к лугу. Они осторожно миновали лестницу и достигли опушки деревьев. Здесь Кон снова поднял Грейдона, но не для того, чтобы тот болтался сзади, пока он скачет по ветвям.
По-прежнему таясь, человек-паук перелетал от ствола к стволу. Слышался приглушенный рокот голосов, быстро делавшийся все громче. Светлячки превратились в факелы — бледные недвижимые огни, словно замороженные лунные лучи. В их слабом свете Грейдон увидел жителей Ю-Атланчи. Мужчины и женщины потоком стремились сквозь узкий вход в громадную раковину. Здесь и там виднелись украшенные драгоценными камнями носилки. Бледный, призрачный огонь факелов не давал света, а лишь подчеркивал окружавшую их темноту.
