Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
Глава 26
Ну, здравствуй, здравствуй, сынуля, - крепко обнял Максима отец. Несмотря на дневное время, майор Белый был уже пьян.
– Ты что это… не на службе, - поморщился подросток, выскальзывая из объятий.
– Так отпуск уже. Вот и отметили с друзьями, - вроде как оправдался на прямой и скрытый вопросы Белый - старший. Ну, пойдём-пойдём, перекусишь с дороги. Как там кормили, на сборах этих?
– Нормально, папа - сдержанно ответил Макс, усаживаясь за стол. Ну, не рассказывать же отцу о гастрономических изысках столичной богемы.
– Ну, по домашней пище, наверняка соскучился? Давай, наворачивай.
Под "домашней пищей" отец имел в виду любимые Максом с детства всевозможные домашние копчености, которыми славился здешний рынок, а также пожаренное им на сковороде шашлычное мясо.
"Сам по мне соскучился," - с неожиданной нежностью подумал Максим и теперь сам крепко обнял своего героя.
– Ну, давай, подкрепляйся.
– Давай вместе, па.
– Я уже… раньше, - закурил свою неизменную сигарету отец. - А ты рассказывай, как соревнования-то. Впрочем, читал, читал. В республиканской прессе так себе, скороговоркой. А вот в областной - о-го-го. Ты теперь у нас знаменитость.
– Пап, зачем? А ты?
– Да, конечно, - спохватился отец. Но я так, для спецов. И то… А вот ты…
– У тебя неприятности - понял по тону Максим.
– Да нет, все нормально, ты рассказывай.
– Папуля, давай по очереди, а? Ну, ведь взрослый я уже. Поговорим в конце концов.
– Взрослый…, - усмехнулся отец. Две недели повращался в столице, троим пацанам морды набил, и уже взрослый. Ну, еще трем девкам головы вскружил…
– Ну пап…
– А что, звонят.
– Кто??? - подхватился Максим.
– А по очереди. Как сговорились. Эти, как они у вас - Кнопка, Косточка и Мышка. Ну и прозвища у вас. Как зверушки из мультиков.
– Ах, они, - успокоено опустился на стул Максим.
– Тебе мало? Ну, тогда еще тобой вдруг заинтересовалась твоя товарка по несчастью. Или по счастью, уж не знаю, - Пушкарёва. Еще звонили две каких-то девушки не назвавшиеся, но, по голосу, постарше.
– Давно? - вновь насторожился Максим.
– Которые постарше - давно. С неделю назад.
– "Ну это не Элен. Да и чего ей звонить по квартирному" - успокоился он.
–Кстати, пап, я получил призовые. Так что больше звонить не будут. Вот, приобрел, - он вытянул и протянул отцу сотовик. Как он тебе?
– Богатая машина, - констатировал отец, рассматривая навороченный агрегат.
– Тогда держи и тебе. Такой же.
– Мне - то зачем?
– Ну, хватит уже, бери и все. Первый же мой подарок на заработанные деньги.
– На заработанные? - отец перестал улыбаться и выставил вперед подбородок. Этот непроизвольный жест выдавал смену настроения - от пьяного добродушия к раздражению. И прикид этот - на заработанные? Не щедрые ли призовые для захолустного турнирчика?
– Да что ты, па, - замямлил в ужасе Максим.
– А может это аванс, а?
– Кккакой аванс? - заикаясь переспросил сынуля.
– Тот самый. Ты хотел поговорить по взрослому? Давай. Ко мне приходил твой тренер. Син? Так вы его зовете? Показывал твое искусство. Впечатляет.
– Это как - показывал?
– Съемку показывал. Любительскую. Ну, сейчас, знаешь - что любительская, что профессиональная. При хорошей - то камере. Кстати, копию оставил. Можешь полюбоваться со стороны. Или своей невесте показать. Тоже эффектно…
– Ну, папа.
– Ладно. Не до шуток. Он рассказал о… том турнире. Так вот - не пущу.
– Но папа, почему?
– Я своего ребенка калечить не дам и его здоровьем не торгую. Ты очень мне дорог, сынок, - подбородок встал на место, черты смягчились. Гроза миновала, не разразившись, и вновь наступил период мягкосердечия. Максим вскочил и обнял отца.
– Папуля, ты мне тоже очень дорог. Но со мной ничего не случится. Ты же видел. А такие деньги…
– Нет.
– Мы бы могли лететь вместе. Купили бы дельтаплан… Или даже какой-нибудь аппарат посерьезнее…
– Нет и нет, сынок. И не бей ниже пояса…
– Ниже пояса? Да что случилось?
– Давай закончим с твоим вопросом.
– Все, папа, завязали. Так что случилось?
– Если это все, - отец неопределенно кивнул в сторону Максима- аванс, то возвратишь завтра же. И скажешь: "Нет". Пообещай.
– Хорошо, папа. Это не аванс. Обещаю, что без твоего согласия ни на какие турниры не поеду.
– Хитрец, - улыбнулся, наконец, офицер. Оставляешь лазейку?
– Папуля, все-таки, что случилось? Неприятности?
Белый Петр помолчал, откинувшись выудил из холодильника бутылку пива, ловким движением открыл и стал рассматривать, как в стакане опускается пена.
– Новое - хорошо забытое старое - сказал он, наконец.
– Ты о пиве? - поинтересовался Максим. Он знал, что его дед пил только "Жигулевское", что начинал с него и отец. Что потом оно пропало, растворилось во всевозможном разрекламированном пойле, и вот - вернулось опять.
– Да, конечно, о пиве, угадал, - усмехнулся отец, делая большой глоток и тут же закуривая. Максим поморщился, но смолчал. Отец готовился пооткровенничать, вспугнуть его было нельзя. Макс даже прижал взглядом хомяка, уже давно карабкавшегося то по его, то по отцовым брюкам. Рыжий толстяк присел от неожиданности, затем изобразил предельную обиду на своей пушистой мордашке. Максим мысленно погладил его по толстому брюшку и ласун тут же упал на спину, закатив глаза.
– Понимаешь, Макс, сегодня аукнулось старое. Даже не сегодня… Ты же знаешь, и твой дед и я… - начал отец.
Многое из рассказанного Максим знал. И о том, что здесь же летал его дед. Его он помнил плохо. Дед умер в пятьдесят шесть… или семь? Уже на пенсии. На рыбалку с собой брал… Фотографий много видел. Что отец пошел по его стопам и едва- едва не удалось им полетать в одном экипаже. Что мама рано умерла… Ну зачем это- то вспоминать - тяжело вздохнул Макс… Что они с отцом одни… Да, приезжала еще тетка из Севастополя. Из Севастополя? - спохватился Максим. Туда же уехала Ирина Сергеевна. Ладно, потом. Потом… Как водил его отец время от времени в летную столовую - помню. Как с первого (или второго?) класса учился жарить яичницу - помню… Да, полеты. Да бортпайки. Да, страх оставаться одному… Да, были сердобольные женщины. Батька же был ничего. Еще тот вдовец. Но ничего, молодец. Не привел мачеху. Это уже не помню, это уже знаю. А вот это - Максим навострил уши.
– Из нашего полка ушли в отряд двое. Один слетал. Дедов товарищ. Потом, после второй Звезды раздулся. А вначале - ничего. И других с собой приглашал. Ну, не к нам вообще - в полк. Хотя, бывали и у нас. Понимаешь, что для меня это значило?
