Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
Василий подошел к юноше и, гнусно осклабясь желтыми зубами, потянулся клещами вниз. Пора было начинать и Максим начал. Он мысленно сжал этими самыми клещами этот же объект пытки, но у ухмыляющегося ученика маэстро и еще усилил возникший болевой импульс. Заплечных дел подмастерье выронил инструмент, схватился за ширинку, выкатил глаза и с минуту, всхлипывая, втягивал в себя воздух, а затем заревел гудком торпедированного океанского лайнера.
Что с тобой, Баз…, - кинулся было к нему маэстро пыточных дел, но тут же упал и в ужасе завизжал. Почувствовалось ему, как пробивает его копчик и отсасывает спинной мозг толстая игла. И то, что это орудие на самом деле лежало на месте добавляло к боли некий прервобытный ужас.
Глядя на них, Максим напрягся, чтобы почувствовать крепость фиксаторов и вдруг вскочил со стула. Железные обручи безболезненно прошли сквозь руки, ноги, шею и живот. Или он прошел сквозь них? Ощущение было новое - словно ветерком обдало. Но разбираться в этом было некогда. Увидев такое, палачи замолкли, затем вновь взвыли. Первым сориентировался, конечно, старший.
– Дьявол! - вскричал он, поднимаясь с живота на колени. Пощади… а-а-а, - во время крика боли он, видимо, соображал, как обращаться к дьяволу, или бесу. Ваше… ваше…, никак не мог придумать он. - Пощадите! Не знали же мы…
Что-то сквозь боль сообразив, рухнул на колени и подручный. Держась одной рукой за срамное место, он протягивал вторую к Максиму и умоляюще закатывал глаза. Говорить он не мог, только гудел и гудел, как маяк в туман.
– Повиновение, - вошел в роль, одеваясь, Максим. Палачи радостно закивали головами. - При первой же мыслишке боль вернется. Еще страшнее. - И хотя он говорил тихо, а инквизиторы продолжали гудеть и повизгивать, они услышали и вновь радостно закивали головами.
– Зови шефа, - сказал он старшему, отпуская боль у обоих. Тот еще несколько секунд прислушивался к ощущениям, затем осторожно встал, но, убедившись в том, что спиной мозг в целости, кинулся в затемненный угол пыточной.
– Шеф, он готов, пора, - дрожащим от потрясения голосом доложился он в припрятанный микрофон.
– Что там у вас творится? - раздался озадаченный голос шефа.
– Ничего, как всегда.
– Что ты там с ним сделал? Он еще может говорить?
– Может шеф, еще как может, - хихикнул палач, угодливо подмигивая новому владыке.
– Смотри мне. А то как-то странно он орал… Я уж подумал…
– Все в норме, шеф.
– Ладно, сейчас разберусь, какая у тебя там норма.
– Теперь вот что, - обратился Максим к мастеру и подмастерью, который все еще проверял целость своего хозяйства. Шефа, как войдет - сразу сюда - он указал на стул. По всем правилам. И без фокусов - он заставил слабо попульсировать боль в тех же местах собеседников.
– Что Вы, как можно, Ваше… Ваше…
Умственные мучения палача по изобретению титула прервал ворвавшийся шеф.
– Ну, что тут? Что? - все произошло так быстро, что последний вопрос он задал, уже будучи раздетым и "хорошо зафиксированным".
– Извините шеф, плохой расклад, - объяснился маэстро.
– Да, шеф, это не мы. Это - он, - решил прояснить положение Василий.
– Вы что, совсем рехнулись, недоумки? - от безграничного изумления новый пленник даже перешел на спокойный тон.
– Ты, шеф, не ругайся. А то, видишь, как поворачивается. Чтобы не аукнулось.
– Все, теперь поговорю я, - вмешался Максим. - Мне очень надо знать: а - за что, бэ - кто за этим стоит, вэ, - как до них добраться. А теперь и гэ появилось - что вы знаете про этот крест. Будете рассказывать, или подождем? И прерывая ответ допрашиваемого, констатировал - подождем. Вам, ребята, представляется продемонстрировать шефу всю программу, чтобы он сам убедился в ее эффективности. А то - "недоумки, недоумки", - подлил он масла в огонь выходя. Я на связи. Только - он должен говорить. И говорить одну правду.
В кабинете шефа никого не было - толи он ограничивал доступ лакеев к пыточной информации, толи разослал по каким неотложным делам, то ли они просто толклись где-то неподалеку, ожидая сигнала. Максим сел в шефово кресло и стал слушать включенную громкую связь.
В начале, когда, наверное, сдирали одежду, шеф ругался и объяснял, какую они совершают ошибку, переметнувшись к "недоноску". Затем стал угрожать. Наконец, завизжал - "не подходите ко мне с этим железом!"
– Совсем, как Паниковский, - подумал Максим. Затем визг стал почти непрерывным и захлебывающимся.
– Но, шеф, мы же еще почти ничего… Только показали, какая она бывает, боль-то. Базыль, еще посильнее…
Неприятно было слушать какой-то кошачий визг от человека, только что упивавшегося своей властью, обещавшего убить, долго не мучая, и слушавшего крики и стоны других. Максим крепился. Вспомнил, какой видел убитую. Но всё-таки не выдержал.
– Когда будет готов - сообщите, - бросил он в микрофон и отключил связь с подвалом. Он успел заглянуть в роскошный бювар, затем, подумав, переложил его к себе в карман.
Разыскивая свои вещи, выдвинул ящики стола. Все лежало в нижнем самом глубоком ящике. Юноша надел свой загадочный крест, разложил в карманы немудреное имущество, а затем замер. Его начатая пачка зеленых лежала сверху небольшой горки таких же пачек. Восемь… видимо, так, на текущие расходы мелочишка… Да не нужны они мне… С другой стороны, оставлять подонкам? Может, как Деточкин? Почему бы и нет? - вдруг загорелся он этой идеей и начал рыться в столе дальше. В верхнем ящике он нашел еще несколько футляров с удивительными по красоте перстнем и бусами(толи колье, толи ожерелье, в общем - женщине на шею - не совсем разбирался подросток в таких вещах). Удивляясь такой самоуверенности хозяина, Максим, уже не колеблясь, переложил эти драгоценности во внутренний карман куртки.
Он не знал, что дело тут не в беспечности. Что должен был срочно положить в определённую банковскую ячейку, и даже не на свое имя, эти драгоценности шеф. Что в виду баснословной их стоимости сам шеф выступал перед заказчиками, как простой курьер. Но отложил, на свою или чью-то другую беду, отложил он это дело на пол- часика - решить вопрос с этим таинственным протеже влиятельных знакомцев.
Максим запихивал в свой, брошенный на стуле для посетителей раскрытый кейс свои и шефовы деньги, когда на столе замигала лампочка вызова.
– Уже? - удивился Максим.
– Да, хозяин. Он готов. Всего-то и пришлось…
– Хватит. Иду, - Максим вновь, теперь уже сам, двинулся по винтовой лестнице, ведущей из кабинета шефа в его частные застенки.
Было видно, что заплечных дел мастера уже посчитали себя на службе у нового шефа ("хозяин" - нашел нейтральную формулировку виртуоз пыток) и решили показать свое мастерство на шефе старом. Да и законы холуйства никто не отменял. Никто так смачно не топчет поверженного хозяина, как его самые ревностные слуги. Поэтому за эти десять минут хозяин застенка изменился до неузнаваемости. Этакий холеный, жесткий, невозмутимый "сильный мира сего" обратился в трясущееся, непрерывно воющее желе. Розовое желе.
