Николай Степанов - Путь к трону
– Да что ж я тебе плохого-то сделал, красавица? – удивился Дровкуч.
– Наоборот, вы нашли выход! – радостно пояснила Илинга. – Можно карту?
Маг вытащил сложенный вчетверо лист и развернул его.
– Смотрите, – указала девушка. – Скоро будет лес, через который Длойн, скорее всего, поедет только завтра утром. Правильно?
– Допустим. Но что нам это дает?
– Если мы поспешим, можем проскочить его до полуночи. Потом прямо по дороге выезжаем к большой деревне. Объехать ее можно только по окружному пути.
– С какой стати Ярланд, чтоб его лавиной прихлопнуло, поедет в объезд?
– Из-за синюшной хвори, конечно!
– В деревне эпидемия?! – округлил глаза горец. – Откуда ты знаешь?
– Мы должны сделать так, чтобы в это поверили и сами ее жители, и люди Длойна.
– Но как?! Разбросаем по дороге пару-тройку трупов синего цвета, и Длойн сразу испугается?
– Нет. Как вы говорите, тут надо действовать тоньше. Слышали когда-нибудь о бурунцвете? Его семена через два часа после попадания на кожу оставляют такие же отметины, как и синюшная хворь. Я лично проверяла.
– И где ты его возьмешь?
– В лесу, естественно.
– Пораженных синюшной хворью обычно выгоняют из деревни, – покачал головой волшебник. – Это большой удар для каждой семьи.
– Знаю, но это же для них не смертельно. А моего брата хотят лишить жизни.
– Илинга права, у нас нет другого выхода, – поддержала подругу Тантасия. – К тому же ночью можно зайти в парочку самых захудалых трактиров и «пометить» бурунцветом последних пьяниц. Такие в каждой деревне имеются. Им только на пользу пойдет пару деньков проветрить мозги на свежем воздухе. И уж точно у жандармов не будет никаких сомнений по поводу здоровья этих пропойц. У них и без пятен-то вид страшный, а с расцветкой и подавно.
– Да я не возражаю, – замахал руками Дровкуч, видя решительность спутниц. – Только бы не переусердствовать. Если местные узнают, что их обманули, расправа будет быстрой. Кто нам может помешать?
– Если позовут опытного лекаря или целителя, обман раскроют.
– Хорошо. Действовать будем так. Я занимаюсь врачевателями, а вы – бурунцветом, лихорадка его забери. – Гуртовой маг сложил карту и спрятал ее в карман куртки. – А теперь – по коням. Нам еще не один час в седле трястись.
Ярланд удивился, когда принц изъявил желание побеседовать с ним. Просьбу передал Хиунг.
– Твой родственник просил передать, что у него к тебе серьезный разговор.
– Мне с ним не о чем болтать, – хотел было отмахнуться регент.
– Советую не отказываться. Его высочество умеет поражать своими высказываниями.
– Ладно, уговорил. Пойду развлекусь напоследок. В инзгарде, может, и не свидимся.
Правитель ожидал чего угодно: угроз, мольбы, заманчивых предложений в обмен на спасение, но был совершенно ошарашен, когда услышал вопрос племянника:
– Дядя, а у тебя есть хоть малейшая возможность остаться в живых после моей смерти?
– Думаю, вряд ли, – неожиданно для себя самого откровенно ответил регент. – Причем я, скорее всего, отправлюсь в инзгарду раньше тебя.
– Тебя она тоже отдаст демону?
– Откуда мне знать? Еневра дружит со смертью, наверняка уже выбрала для меня какую-нибудь позаковыристей.
– Очень жаль. Страну ждут огромные потрясения, когда эта ведьма приберет к рукам всю власть.
– А мне как жаль! И не за державу – за себя обидно. Какую змеюку на груди пригрел! – эмоционально заявил регент.
С минуту они помолчали.
– Ты не один год правил Адебгией. Скажи, что тебе лично дала власть?
– Зачем это тебе? – Ярланд сразу вспомнил слова герцога – принц действительно задавал неожиданные вопросы.
– Чем больше я вживался в роль правителя, тем меньше мне хотелось им становиться. Но почему вы с Еневрой так стремились к трону? Наверняка же не только для того, чтобы жить во дворце и есть из золоченой посуды? Это, пожалуй, любой состоятельный купец может себе позволить. Что же такого притягательного в важном сидении на престоле? Чего я так и не сумел понять за свою недолгую жизнь?
– Власть? – загадочно улыбнулся Ярланд, задумчиво поглаживая бороду. – Это блюдо для истинных гурманов. Сначала его нужно хорошенько распробовать, но уж потом не оторвешься… Вот ты сейчас о купце вспомнил. Да, какое-то время он может жить не хуже короля. Но – одно мое слово, и он нищий. Ладно купец, любой из вельмож может пойти по миру, будь на то моя королевская воля. Причем, заметь: я могу себе позволить унизить их, оскорбить, уничтожить, в конце концов, а они – нет. Улавливаешь разницу? А все почему? Король на самом верху! Даже магистр и тот не вправе вмешиваться в его дела.
– То есть власть для тебя – это возможность безнаказанно унижать других? Я правильно понял?
– Не унижать, а направлять на решение моих целей и наказывать.
– За что?
– Человека всегда найдется за что наказать. Безгрешных не существует.
– Тратить время и силы на то, чтобы выискивать пороки у своих подданных? И ради этого ты убил Глошара?
– Да как ты смеешь! – вспылил Ярланд.
– Я не осуждаю тебя за прошлое, – спокойно произнес наследник. – В борьбе за власть короли постоянно уничтожали своих предшественников. Я изучал историю Адебгии, Марлона и Шунгуса. Пока не появились столичные магистры, редкий правитель оставался у власти дольше пяти лет. Обычно все они погибали от рук наследников.
– Глошара я не убивал, – категорически отринул обвинение регент. – Его устранением занималась Еневра. Я лишь давал ей деньги из казны твоего отца.
– Она не рассказывала, как умер мой отец?
– Нет, ее слова: «Наша задумка полностью удалась!» О деталях я не спрашивал, опасаясь разговора с Цранголом. По-видимому, супруга очень хорошо спрятала короля, если даже его дух отыскать не удалось.
– Неужели такое возможно?
– Что?
– Если человек погибает, магистр всегда находит его дух.
– У Еневры свои отношения со смертью. Кто знает, что она сотворила с твоим отцом? Как поступит со мной?
– Наверное, ее жажда власти сильнее, чем твоя. Кого она только не использовала, чтобы взобраться на верхнюю ступеньку. Сначала вытащила на свет одного демона, убившего и твою жену, и мою мать, затем убрала с дороги Глошара, потом подстроила выгодное замужество, вызвала Эрмудага… Столько усилий! – покачал головой наследник. – Но мне почему-то кажется, что столь рьяное стремление к власти должно обернуться против самого претендента.
– На меня намекаешь?
– Нет, я и сам хорош. Знаешь, на чем я себя поймал, когда планировал свои первые королевские шаги?
Регента совершенно обескуражил тон речи равного с равным, причем не только по социальному статусу, грядущей судьбе, но и, как ни странно, по годам. Перед ним сейчас сидел совершенно иной человек, умудрившийся за пару месяцев повзрослеть на десятилетия.
