Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король
— Четверть, — поправил он. — Но все равно унизительно. И ни один вартгенец, пока жив, не смирится с этим подлейшим из нападений и не успокоится, пока не обагрит предательской кровью этих тварей нашу священную землю… что была и останется нашей!
— Успокойтесь, герцог, — сказал я властно. — Разумеется, эта земля никогда не будет принадлежать Скарляндии. Я уже здесь!
Он быстро взглянул на меня и сказал уже другим тоном:
— Правда, есть и хорошие новости. Хотя не государственного значения, но бывает, что и мелочи радуют…
— Герцог?
— Вирландина Самондская, — произнес он.
Я ощутил, как тревожно застучало сердце.
— Что с нею?
— Она в крепости Алый Камень, — сказал он. — Это в землях, сейчас захваченных проклятыми скарляндцами! По сведениям, они обращаются с нею достойно, ей прислуживают убежавшие с нею фрейлины, ее повар, конюхи, с нею личный священник…
Я вздохнул с облегчением.
— Прекрасно. Она успела.
Он сказал многозначительно:
— Все говорит о том, что она покинула столицу в тот же день, когда туда прибыл Торстейн с небольшой тогда группой сторонников. Или даже за день до его прибытия.
— На нее похоже, — сказал я. — Она всегда чуяла грозу. Издали.
— Похоже, — согласился он, — ее высочество принцесса сразу поняла, чем кончится прибытие Торстейна с его дружиной. Раньше он приезжал только с двумя слугами.
Я подумал, спросил:
— Сколько отсюда до Алого Камня?
— Не больше недели, если верхом.
Я раздумывал, колеблясь между желанием увидеть ее и узнать все от нее да и, честно говоря, полежать с нею в постели, что-то мне зрелые женщины начали нравиться больше, чем ровесницы… и желанием поскорее покончить с дурацкой борьбой мышей за трон в отсутствие кота.
— Ладно, — сказал я, — сперва трон, потом Вирландина. Мы не только самцы, но и мужчины. Готовьте армию, выступаем по мере готовности частей. Время только делает вид, что все терпит.
Он вздохнул с великим облегчением.
— Слушаюсь. Легкие части выступят уже завтра с утра. Тяжелую конницу еще нужно будет стянуть в кулак. Она вся рассредоточена отрядами по тысяче человек по линии, где можно ожидать наступления войск Мунтвига.
— Я почти уверен, — сказал я, — этой угрозы больше нет.
Он смотрел на меня счастливыми и все еще неверящими глазами.
— Господи, велика сила Твоя…
— И наша, — подтвердил я. — С нами Бог, а с Ним мы, так кто против нас?.. Уверен, армии у Мунтвига кончились, и взять больше неоткуда. А то, что наскребет, не в счет.
— Сколько снимаем?
— Всю армию, — сказал я решительно. — О том, что пришла в движение она вся, в Варт Генце станет известно сразу… Посмотрим, что там решит Торстейн.
— И другие, — сказал он с мстительной ноткой. — Как они уходили, пряча глаза и уверяя, что намерены всего лишь остановить притязания Торстейна!
— Может быть, — сказал я, — так вначале и было?
Он покачал головой.
— Нет, уже продумывали, что будет потом, когда его остановят. И пирог начали делить заранее.
Он прислушался, я тоже уловил грохот множества копыт боевых коней. Вдали хрипло пропела труба.
— Быстро, — сказал он с удовлетворением. — Дождались… Узнаю коней Арнубернуза и Хельмута… Ваше высочество?
— Да, — ответил я. — Конечно же!
Мы вышли из шатра, а со стороны ближайшего села уже идет отряд тяжело вооруженных всадников, все на рослых конях, седоки в доспехах из хорошей стали, у многих я успел рассмотреть царапины и даже зарубки на блестящей броне.
Держатся молодцевато и гордо, полные осознания собственной силы и значимости, у передних копья в руках, а у тех, что во второй линии, только щиты на левой руке, закрывающие от плеча до половины бедра, держат чуть наискось, в правой повод, но там же близко покачиваются, напрашиваясь в ладони, и рукояти мечей.
Коней остановили разом на краю площадки, торопливо спрыгивали на землю, затем три церемонных шага и преклонение колена, символизирующее покорность и признание моей полной власти.
Я пошел к ним, поглядывая чуть ли не влюбленными глазами. Графы Арнубернуз и Фродвин, могучий барон Хельмут… За эти полгода он стал еще шире, но под ним не то першерон, не то брабант, хотя я сам видел не раз, что этот чудовищный конь, больше похожий на несущегося в погоню за обидчиком носорога, умеет долго и без видимой усталости идти галопом.
За старшими лордами подошли Габрилас, Елиастер, Фитцуильям и другие военачальники отрядов, за ними я увидел знакомые лица Николаса Бэрбоуна, Харли Квинна и Джизеса Крайста.
Я поднял Арнубернуза, Фродвина, сразу же сердечно обнимая и прижимая к сердцу. Остальным сделал знак, настойчиво призывая подняться и подойти, мы здесь все — боевое братство, верное долгу, чести и воинской дисциплине, что не позволяет оставить армию самовольно, дабы броситься домой для участия в разборках.
— Все в шатер, — велел я. — Говорить можно и на ветру, но лучше в теплой обстановке. Простите, герцог, это ваш шатер…
Меганвэйл расхохотался:
— Нет уж, теперь ваш! Командуйте, сэр Ричард. Мы готовы.
Я мотнул головой в сторону шатра, все быстро заныривали под полог, внутри мест хватило не всем, встали под стенками, а я вышел на середину, сердце стучит часто и взволнованно, во рту пересохло.
— Дорогие друзья, — сказал я с некоторым трудом, — вы здесь… самые-самые. Я не сужу по знатности, хотя все из достойных семей, но достоинства и чести у вас оказалось больше, чем у самых высокопоставленных лордов! Ладно, кто уехал спешно делить пирог, тот крупно ошибся. И мы им это покажем! Не так ли, барон?
Хельмут, к которому я обратился, тут же проревел мощно, хотя вряд ли понял, о чем я веду речь:
— Да, конечно! А как же! Ну да! Именно!
Я продолжал с вдохновением:
— Видите честное лицо барона Хельмута?.. Вот так должны поступать те, кто свято верит и не сворачивает с тропы чести и достоинства! И я верю… да что там верю, я вижу, здесь только те, с кем мы завершим величайшую победу в истории Варт Генца!
Меганвэйл сказал со сдержанной радостью, весь лучась счастьем, что он уже знает, но не выскакивает вперед, а ждет, когда все расскажу я:
— Ваше высочество… об этом подробнее!
— Это хорошо, — сказал я, — что они ушли. Нехорошо такое говорить, мы же христиане, но в то же время и люди, что прощают с зубовным скрежетом… Теперь точно знаем, так сказать, своих.
Меганвэйл бросил быстрый взгляд на воспламенившиеся лица соратников, спросил на правах старшего по возрасту:
— Ваше высочество, что именно вы имели в виду под величайшей победой в истории нашего королевства?
