Стэн Николс - Магия цвета крови
— Похоже, Рит, пассажир в конце концов прибыл, — заметила Серра.
— Как раз когда вся трудная работа закончена. Умеет рассчитывать время.
Из экипажей вылезли те же самые люди, что сопровождали Даррока на встречу в Валдарре: четверо телохранителей, среди них одна женщина; все в кожаной одежде и увешанные оружием. Возглавлял небольшой отряд, паря на своем диске, Захадиан Даррок.
— Доброе утро, — поздоровался он.
Ты, однако, не торопишься, — заметил Кэлдасон. — Еще чуть-чуть, и здесь уже никого не было бы.
— Уверен, вы бы так не сделали.
— В самом деле? Слышал когда-нибудь выражение: “время и отлив человека не ждут”? Это справедливо, Даррок, даже применительно к тебе.
— Так или иначе, мы уже здесь. Где золото?
— Последнюю партию только что переправили на борт.
Даррок бросил взгляд на корабль и заметил с ноткой неодобрения в голосе:
— Не слишком большое судно.
— Мой бриг быстроходный, — обиделся капитан. — Экипаж хорошо вооружен, но скорость — наше лучшее оружие. Может, на борту будет немного тесновато, зато плавание продлится недолго.
— Тебе известно, что в этих водах разбойничают пираты?
— Очень хорошо известно, господин Даррок. Мы не раз имели с ними стычки. Именно по этой причине патриций Карр выбрал меня для этого плавания. Здешние пираты охотятся на большие суда, рассчитывая превзойти их в скорости. По-моему, лучший способ защиты — это не позволять им приближаться к себе.
Даррок выглядел удовлетворенным.
— Склоняю голову перед твоим богатым опытом, капитан.
Тот перевел взгляд на водную гладь.
— Шлюпки вот-вот вернутся. Готовьтесь к посадке.
Все занялись своим снаряжением.
— Ну, вот и все, Рит... — Ко всеобщему удивлению, Серра обняла его и поцеловала в щеку. — Будь осторожен.
— Непременно, — негромко ответил он. — Можешь сделать мне одолжение? Присмотри за Кучем.
— Не беспокойся. Я постараюсь, чтобы с ним все было в порядке.
Женщина разомкнула руки, и они обменялись взглядом, чуть более долгим, чем того требовала просто дружба. Затем Серра направилась к другим членам отряда, чтобы пожелать им удачи.
Кэлдасон крепко, по-мужски пожал Кучу руку. Этот “взрослый” жест заметно взволновал молодого ученика чародея.
— Веди себя как следует, Куч. Слушайся Серру. И забудь про свои проклятые наглазники.
Паренек улыбнулся.
— Ладно. Возвращайся поскорее, ладно?
— Ты даже заметить не успеешь, что меня не было.
С Дислейрио Кэлдасон попрощался коротко, по-деловому.
— Шлюпки прибыли, — окликнул их капитан.
Потребовался еще почти час, чтобы переправить на корабль остававшихся на берегу людей и их снаряжение.
— Оказывается, ты не шутил, когда говорил, что на борту будет тесновато, — пожаловался капитану Даррок, увидев, как забито судно.
— Тебе я предоставлю свою каюту. Охранники могут втиснуться туда вместе с тобой или разместиться вместе с остальными в трюме. Мои моряки точно в таких же условиях. — Капитан посмотрел на Кэлдасона. — Если хочешь, постараюсь выделить и тебе каюту.
— Не беспокойся. Мне нравится спать на палубе.
— Правда?
— Если есть возможность, я отдаю предпочтение свежему воздуху.
— В таком случае будем надеяться, что погода не ухудшится.
— Если это произойдет, я спущусь в трюм.
— Ну, тогда устраивайся. Советую немного поспать. Ты выглядишь так, словно это тебе не помешает. Да и у моих людей под ногами болтаться не будешь. На корме тебе будет удобнее всего. Я пришлю с кем-нибудь одеяло.
— Неплохая идея, — заметил Даррок. — Увидимся позже.
Спустя десять минут корабль пришел в движение.
Кэлдасон нашел себе местечко в углу палубы. Особой усталости он не чувствовал. Его одолевали мысли об убийстве Айвэка Басторрана и предстоящем походе. Тем не менее мягкое покачивание судна вскоре убаюкало его, и он смежил веки.
Это было совсем не похоже на то, что он видел и ощущал прежде.
Пейзаж — неприветливый, суровый — был ему незнаком. Тягостное впечатление усиливалось из-за толстого слоя снега. Тут и там из бесконечной белизны торчали серые низкорослые кусты, поодаль громоздились скалы, покрытые бледным лишайником. На фоне синевато-серого неба выделялись несколько похожих на скелеты, полумертвых деревьев. Порывы резкого ветра порождали небольшие снежные вихри.
Стоял убийственный холод. Он знал это, хотя на самом деле ничего не чувствовал, — так повару нет нужды прикасаться к котлу, чтобы знать, что вода в нем обжигающе горяча.
Постепенно глаза привыкли к полумраку, и вдалеке он увидел город, окутанный искрящейся дымкой.
И спустя мгновение он уже двигался в том направлении. Не по своей воле — с огромной скоростью его буквально тащило, земля внизу уносилась прочь: сосны и скалы, замерзшие реки, засыпанное снегом озеро и парализованный морозом водопад.
Кэлдасон полетел еще быстрее и вскоре оказался над обширной равниной, примыкавшей к городу, где встала лагерем огромная армия. Бесконечные ряды палаток, словно рубины сверкали мириады лагерных костров.
Потом он полетел прямо к укрепленным стенам города и, накренившись на бок — так, что выворачивало все внутренности, — пронесся над ними, и вот уже под ним лоскутное одеяло строений и улиц. И люди, люди, тысячи людей.
Улицы были ярко освещены, контрастируя с мраком, царившим за городскими стенами. Спустившись пониже, он мог разглядеть, чем занимаются жители города. Они маршировали, собирались группами, давали клятвы и самоубийственные обеты, старались защитить стены, укрепляли ворота, раздавали оружие, прятали в подвалах детей, точили мечи и кинжалы, укладывали в колчаны стрелы, проверяли прочность луков, кипятили в чанах масло.
Словно перышко, он планировал вниз, а затем опустился на землю. Невидимый — никто даже не подозревал о его присутствии — он ходил среди людей, пытаясь почувствовать их настроение. Патриотизм, надежда, отчаяние... и отчетливый привкус страха.
Внезапно все замерло, и от еле различимого грохота задрожала земля. За первой последовала вторая, более сильная вибрация. Мужчины поднимали суровые взгляды к небу; матери крепче прижимали к себе детей. Еще одно сотрясение, снова более мощное. Здания вздрагивали, повсюду горшки и плошки падали и разбивались, разноцветные стекла в окнах храмов пошли трещинами.
Послышались крики, плач, мольбы. Люди бежали. Кони ржали и били копытами. Повозки переворачивались, и груз вываливался на мостовую.
