Катя Зазовка - Ворожея
Спутники закивали, выстроились друг за другом да без промедления направились к селу.
Милава осторожно ступала сразу за кузнецом. Сумерки переплетались тугим полотном — и перемены в Щекаре уже начали происходить. Несколько раз, когда кузнец поворачивался, она углядывала, как по его лику льется пот да очи желтоватым блеском отдают. Осанка и та чуток иной стала.
— Друже, ты как там? — обеспокоенно спросил староста.
— Нормально, — буркнул кузнец. Но Милаве почудился в этом слове звериный рык. Она зашептала. Конечно, это зверя не удержит, но претворение замедлит. А им теперича только б до твердой почвы продержаться.
ГЛАВА 14
Все ближе к разгадке
— Эй, у меня ноги затекли, а уж про руки я вообще молчу, — выказал недовольство кожевенник.
— Вот и молчи, — бросил через плечо, даже не обернувшись на связанных, один из охранителей.
— А меж тем сумерки-то нас вовсю обволокли, — предостерег стражей другой брат.
— И что? — настороженно спросил охранитель.
— А то, что его штаны пора менять — намокли от страха, — ответил за кожевенника другой страж. Охранители расхохотались. Да так громко, что с ближней ели ворону согнали.
— Ха-ха-ха! — передразнил их кожевенник. — Очень смешно.
— Вот-вот, глядите, кабы этот смех в слезы не претворился, — поддакнул его брат.
— А мы чего? Мы ничего. Мы только дело свое делаем да никому дурного не желаем, — резко успокоились охранители и покосились на уродливое жилище Кукобы. Оттуда донесся скрип. — Что это? — испуганно спросил один из стражей. Недавней веселости как не бывало.
— Кажись, ведьмарка, — перешел на шепот кожевенник.
— Да это хата скрипит! Вон рассохлась до остей — от маломальского ветерка шатается. Диво, что она вообще покуда не развалилась, — попытался оправдать прозвучавший скрип другой охранитель.
— Как же, от ветра, — прошептал другой кожевенник. — Даже тихушника нет.
Стражи сглотнули, не сводя с хаты настороженных взглядов — точно сквозь прохудившиеся стены пытались рассмотреть, что же там, внутри, делается. Хата хранила молчание.
— Значится, деревья шумят, — тут же выдал другую догадку страж.
— Эй, развяжите нас! — потребовал кожевенник. — Все равно уже хоронить ведьмарку не пойдем — поздно.
— Вот еще! — фыркнул уже расслабившийся охранитель — никак довод напарника ему показался вполне уместным. — Посидите так — наукой будет, как супротив всего села идти да на честных людей из-за спины нападать.
— Ну, прости нас! Мы ж не со зла. Наоборот, — принялись оправдываться близнецы. Да только их слова оборвал новый скрип. Мужики притихли. Шум повторился. И снова. И опять.
— Никак ходит кто-то, — белесыми от страха губами прошептал страж.
— Кто-то… — так же зашептал кожевенник, — а то ты не ведаешь кто…
Горе-охранители попятились к близнецам.
— Да развяжите же нас! — прокричал шепотом один из братьев.
Но стражи точно не в силах были отвести очей от рассохшейся двери. Та вдруг стала открываться, медленно, долго, с натужным скрипом. Все уже знали, кто сейчас покажется в скособоченном проеме, но от этого знания становилось лишь жутче — холодели ладони, стыла кровь в жилах.
На пороге возникла старуха. Ее лохмотья облепляли сгорбленную стать, узловатые пальцы скребли воздух, тянулись к жавшимся друг к дружке людям, точно желали выдрать души из теплой плоти. Ведьмарка приближалась. Плавность движений точно ушла разом с жизнью. А те неведомые силы, что подняли Кукобу, могли только рывками, будто ломая неподатливые суставы, управлять телом, которому время было покоиться в земле, а не ходить по ней.
Близнецы никогда не слыли трусами, но теперича каждый из них почувствовал, как на голове волосы становятся дыбом, как распрямляется от ужаса кожный завиток.
— Развяжите нас! — завопили братья. Но охранители их уже не слышали — они вскочили и стремглав понеслись к селу. — Куда вы?! Освободите нас! — истошные крики остались без ответа. Смельчаки! Ох, как бы кожевенникам хотелось точно так же сверкать пятками по дороге к дому.
— Я-а-а… Я вас освобожу. — Беззубый рот растянулся в страшной усмешке.
— Сгинь! Сгинь! — затряслись близнецы, судорожно дергая руками, пытаясь высвободиться. — Давай, давай скорее! Ничего не получается! Она приближается! О боги, боги, помогите! Давай ползком!
Кое-как кожевенники умудрились улечься на землю и покатились.
— Да куда ж ты толкаешь?! Не туда! Ты прямо к ней толкаешь!
— Давайте, ближе, ближе, молодцы. А я вас награжу. — Пальцы манили, хватали воздух.
Братья остановились у самого круга. Одно неверное движение — и они попадут в лапы ведьмарки. Кукоба склонилась к самой черте, так, что смрад от ее тела забил ноздри. По лбам близнецов заструился пот, они не смели шелохнуться, гортани пересохли. Вот-вот длинные когти вспорют рубахи, а там и кожу… Но те скрежетнули по невидимой стене, точно по стеклу.
* * *Ворожея с волнением ступила на твердую почву. Успели! Кузнец упал наземь и забился в конвульсиях.
— Милава! — обомлел староста. — Милава, он обращается?
— Скорее вяжи ему руки! — Алесь не растерялся: стянул с себя рубаху и принялся стягивать кисти кузнеца. Только это не так просто оказалось. Мужик вертелся из стороны в сторону. Рычал да метался. Его лик на глазах вытягивался, уродливо претворяясь в волчью морду. Зубы росли, становились клыками. Суставы удлинялись и выворачивались. Стеклянные очи выпучились и точно собирались выпрыгнуть из орбит. Белки налились кровью. Страшные муки преследовали каждого — будь то обычный человек иль ведьмак, — дерзнувшего посягнуть на потустороннюю силу.
— Помоги же мне, батька! — крикнул Алесь, но Череда точно к земле прирос, только таращился на ужасающие претворения, свесив руки вдоль тела как плети.
Зато Милава не покинула молодца одного:
— Щекарь, услышь меня, услышь!
Но мастер бился, не различая заклинаний ворожеи. Она попыталась удержать его руки, но сил недостало. Резкий толчок налитой волколачьей мощью лапы откинул назад — Милава ударилась головой о камень. Звезды пустились в пляс пред очами, и никак не получалось их разогнать.
Алесь наконец кое-как сдюжил с претворяющимся кузнецом и даже шумно выдохнул, но слишком рано. Как только обращение полностью завершилось, ладно скроенная льняная рубаха затрещала и тут же разлетелась на лоскуты, обнажив не щуплую спину с местами поседевшими волосками, но мощное тело хищника, покрытое густой рыжей шерстью. Волколак встал на дыбы. Огромный. Ощеренный. Злобный рык и блеск в желтых глазах не оставили в звере ни крупицы человека. Староста стоял прямо напротив пышущего яростью монстра.
