Владимир Васильев - Сольвейг
А парень бормотал себе под нос:
— Как свечечка она: душа пылает, тело ровно светит теплом и нежностью, и не взглянула на меня ни разу… Молитвенник в руках… Таких здесь нет. У наших козочек в глазах всегда призыв горячий к сеновалу… И точно — видел я вчера ее во сне: Она по радуге сошла на белый снег…
— Эй, Пер! — окликнул парня распорядитель свадьбы, подходя с бокалами в руках. — Возьми-ка — за здоровье молодых. Уж вижу — рот открыл, сушняк замучил. Давно пора нам горло промочить.
— Нет, не хочу. Вино бьет в голову, а ноги не идут. Чем больше пьешь, тем хуже пляшешь.
— Ну, и дела — Пер не желает пить! Пойду, и посмеемся с мужиками.
— Я с ней плясать хочу! — шептал парень, не отрывая взгляда от двери, где скрылась Сольвейг. — И чтоб она смотрела на меня.
Попав в дом, Сольвейг совсем засмущалась, увидев за столом толпу возбужденных событием и выпитым взрослых. Опередившие их гости уже сложили свои подарки на специальный стол, для этого отведенный, и занимали место за ломящимся от яств столом. А места там было припасено еще изрядно. Видимо, ожидался еще немалый наплыв гостей, хутора которых разбросаны по горам в соответствии с плодородными участками, и обеспечить их одновременное прибытие самому Одину не по силам. Да умные асы и не берутся за бессмысленные занятия.
Хозяин хутора, выдающий дочку замуж, вышел из-за стола, радушно улыбаясь дорогим гостям:
— Рад! Очень рад, спасибо, что почтили! Иных краев нам мудрость принесли, сказанья ваши будут интересны, особенно, когда поднимем тост.
— Вот и дары из тех краев, примите, — протянул отец семейства свадебный подарок в кожаном мешке.
— Благодарю, кладите вот сюда, — показал хозяин на стол для подарков. — Все молодым в прибыток хорошо… А это кто ж? — с улыбкой оборотился хозяин к женщинам.
Отец семейства, освободившись от подарка, представил:
— Жена моя мудрейшая, фру Альвиг.
Женщина сделала книксен.
— А это доченьки: Сольвейг — постарше, маленькая — Хильда.
— Красавица! — восторженно оценил Хозяин юную Сольвейг. — Отыщем жениха из самых лучших.
Сольвейг покраснела и потупилась.
— Скромна, прелестна, ангел во плоти! — продолжал смущать девушку подвыпивший хозяин, явно развлекаясь ее смущением. — Сын у меня, пожалуй, уж жених… Нам надо познакомить их двоих…
— Родитель спешит, а бог вершит, — неопределенно откликнулся отец Сольвейг. — Почему бы и нет, если бог их сведет.
— Да тут у нас много отличных женихов, — заверил хозяин дома. — Ты, ангелочек, только будь осторожна. Есть у нас здесь опасный для девушек тип. Моей дочери долго голову морочил, теперь, слава Богу, в хорошую семью отдаем… Где семья? А на улице семья — веселится уже… Пер Гюнт его зовут! Берегись его, девочка! Рвань и пьянь, а гонору на принца заморского с лихвой! Болтун и враль и… и… тридцать три несчастья, бог Локи-Лофт живьем, причина всех невзгод. Если в праздник что не так пойдет, знай — Пер Гюнт постарался!.. Беда от него для девок и их родителей: сладко поет, да горечью потом отдает.
— Не бойся, хозяин, мы ему укорот сделаем! — громко пообещал вошедший молодой кузнец. — Намнем бока и голову на место поставим!
— Да вы садитесь за стол, садитесь, — пригласил хозяин переселенцев, показывая им их места.
— Пойдем во двор, — зашептала Хильда, потянув Сольвейг за руку. — Там веселей.
— Мы, батюшка, пойдем? — спросила позволения у отца старшая сестра.
— Идите, девочки, — дозволил отец, уже устремившийся душой к пиршеству.
— Да осторожней там, испачкаться легко, отмыться трудно, — напутствовала мать.
Сестры ушли во двор, застолье потекло своим чередом.
Сольвейг осмотрелась и сразу углядела у крыльца парня, который звал ее на танцы. Он пытался подняться на крыльцо и войти в дом. Но ему дорогу перегородила тройка смеющихся парней.
Она спустилась по ступенькам и спросила, глядя на Пера:
— Не ты ли приглашал меня на танцы?
— Хо!.. Ха! Ху-ху! — проржали парни и убежали на лужайку, откуда доносилась музыка.
— Я вижу, ты запомнила меня, — улыбнулся он, взяв ее за руку. — Пойдем, попляшем!
— Так сразу? — смутилась Сольвейг. — Сестренка вот, вдруг мама позовет…
— Сестренка нас с тобой плясать научит! — засмеялся Пер. — Они сейчас с пеленок плясуны… Она и позовет, коль мать окликнет. Да и с чего ей звать, тебе который год? Детей зовут…
— Шутить изволишь?
— Как можно?! Мне ведь показалось — ты взрослая.
— Весной конфирмовалась.
— Что ж, прав я, кто для бога взросл, тот взросл и для людей тем паче… Как звать тебя? Приятней говорить, когда по имени друг друга называешь, — спросил он вежливо, приятно улыбаясь, пока они потихоньку продвигались к месту танцев. За одну руку Сольвейг вел Пер, за другую держалась Хильда, прислушиваясь к разговору. Это было так интересно, так по-взрослому…
— Меня звать Сольвейг, — представилась девушка. — А как тебя зовут?
— Путь солнечный! Красиво, нету слов… Как я хотел бы по нему пройти… — мечтательно вздохнул он. — Пер Гюнт я… Просто, Пер…
— Пер Гюнт? Ах, господи! — воскликнула девушка, вырвав руку.
— Да что с тобой? — опешил он.
Сольвейг растерянно смотрит то на Пера, то на Хильду.
— Я к маме сбегаю подвязку подколоть, — наконец нашлась она и убежала. Хильда следом. Они прячутся за углом дома и прислушиваются, иногда выглядывая.
Возле Пера появляются запыхавшиеся после пляски родители жениха. К ним подбегает и сам жених, сильно озабоченный и изрядно пьяный.
— Мать, отец! — повизгивает он обиженно. — Она не хочет!
— Ф-фух, — отфыркивается мать, не понимая. — Чего и кто не хочет?
— Ну, этого… того, — бормочет растерянный парень. — Открыть задвижку…
— Тьфу на тебя, тюфяк! — приглушив голос, дабы не опозориться перед народом, рычит отец жениха. — Вот выпороть тебя!
— Оставь его, — успокаивает отца мать. — Припрет нужда — сорвет засовы.
— Да ну его… тюфяк!.. — в сердцах плюется отец и уходит в дом, видимо, залить пожар добрым вином. Жена уходит следом.
— А чего это его жена к себе не пускает? — шепотом спросила Хильда у старшей сестры.
— Не любит, — объяснила Сольвейг. — Великий грех быть с мужем без любви.
— А что такое грех? — спросила девочка.
— Это то, от чего Богу больно, если мы это делаем.
— Бедный боженька, — пожалела девочка.
В это время с танцевальной лужайки к дому с шумом ввалилась ватага молодежи.
— О, Пер! — закричали они дружно. — Давай выпьем, Пер!
— Отстаньте, — отмахнулся он.
