Владимир Васильев - Сольвейг
Обзор книги Владимир Васильев - Сольвейг
Каждый мужчина в большей или меньшей степени Пер Гюнт, а женщина — Сольвейг.
Владимир Германович Васильев
(Василид 2)
СОЛЬВЕЙГ
Вообще-то, по узкой, нет, лучше — по тонкой специализации я — театральный критик. Однако ничто зрелищное мне не чуждо, хотя и приходится оберегать образ или, как сейчас коряво говорят, имидж утонченного ценителя высокого искусства. Поэтому в цирке я бываю редко, разве что на шоу, где театральные звезды пыжатся сравняться с цирковыми. Жалкое, честно говоря, зрелище, но чего только ради рекламы не сделаешь?
На этот раз в цирк меня занесло слухами, которыми бомонд полнился. О Зеленом Человеке говорили все — кто с восторгом, кто с брезгливостью. Не иметь о нем мнения стало просто неприличным. Пришлось пообещать продюсерам (эх, как раньше утонченно звучало — импресарио!) сего циркового дива статейку в глянцевых театральных журналах — без этого попасть на зрелище оказалось затруднительно даже для меня. Разумеется, попасть бесплатно. Тратить на низкое зрелище свои кровные, трепетом души заработанные конвертируемые эквиваленты вдохновения мне совершенно не хотелось.
Арена была оформлена в «скандинавском стиле»: серые, сырые камни, ползучий, промозглый туман… Странным образом ощущалось, что он именно промозглый. Я даже грешным делом подумал, что кондиционирование на максимум включили. В центре арены в позе роденовского Мыслителя сидел человек, не показавшийся мне зеленым — скорее, серым, как камни, включая волосы. При нынешнем техническом оснащении цветорежиссуры — пара пустяков, но чисто скульптурно впечатляло.
Музыку, не мудрствуя лукаво, взяли из «Пер Гюнта» Грига с периодическими наплывами «Песни варяжского гостя». Правда, состав инструментов слышался необычный: какие-то кондово народные (возможно, норвежские?) дудящие, скрипящие, да синтезатор, работающий под орган.
Не люблю «этно», но цепляло и карябало. Задремать не позволяло.
И тут «взошло солнце».
Он, в самом деле, оказался зеленым. Хуже того — зеленым кожей и шерстью, густо покрывавшей его тело так, что срамные подробности были спрятаны. Только волосы на голове были каменного серо-черного цвета. Густые, спадающие на плечи. Глаза… Цвета глаз разобрать было невозможно. Но казалось, что они красно-угольно светятся, когда он вел ими по рядам, встречаясь взглядом с каждым зрителем. Одновременно туман с арены медленно поднимался по амфитеатру. Когда он миновал меня, я понял, что все вокруг меня изменилось: я был уже не в цирке, а среди скал, возвышающихся над зеленым ущельицем, наполненным птичьими песнями и шорохом листвы. Зеленый человек мрачно посмотрел на меня и скрылся в этой самой листве. Вскоре оттуда послышались вполне выразительные характерные двуполые звуки, непроизвольно вызывающие волнение в интимных местах. Потом наступила тишина. Зашевелились и раздвинулись кусты, и на солнышко, потягиваясь и расчесывая раскрытыми пятернями зеленую шерсть на теле, появилась Зеленая женщина. Хоть и волосата была зело, а видно, что женщина — такое под любой маскировкой чувствуется. Да и блаженство у нее на мило-страхолюдной рожице исконно женское разливалось. Следом, покряхтывая, на полусогнутых нижних конечностях выковылял натуральный человек в живописно рваных штанах, которые он непонятно зачем застегивал и ремнем закреплял — все равно большая часть укрытого наружу пёрла.
— Э, красотка! — завершив возню со штанами, воскликнул он, обратив, наконец, на нее внимание. — Ладно — зеленая, это мне сразу приглянулось — дева лесная, дева болотная, но ты же была гладкая и голая, как лягушка! Уж это я помню! Шерсть откуда, я спрашиваю?!
— Ах, милый, — томно улыбнулась она. — Ты штаны надел да куртку дырявую, хоть они мало что из твоих достоинств прячут… А я свою одежку натягиваю.
— Ну, Ёргирмунд тебя проглоти, первый раз такую одежку вижу.
— Мировой Змей нас любит и поэтому глотать не станет… Разве тебе не нравится такой наряд?
— Да, ничего, пожалуй, удобно — дыры зашивать не надо… С другой стороны, мыться придется каждый день, а то так провоняешь, хоть святых выноси.
— Никаких проблем, милый, давай искупаемся, — она легко заходит под маленький водопадик, стекающий с камня над головой в паре метров рядом, и блаженно принимает водные процедуры.
— Эй! — кричит парень. — Это ж прямо изо льда течет, сам видел! Застудишь себе все на свете.
— Иди ко мне милый, — манит она с улыбкой.
— Нет уж, ни одежды мне такой не надо, ни мытья! — отскочил подальше парень. — Странная ты какая-то. Вроде в кустах была девка, как девка, а тут фортели всякие. Ты мне казалась совсем другой.
— Быть и казаться легко в нашем царстве, — ответила она, выходя из-под водопада и отряхивая с себя воду, как собака. Брызги полетели во все стороны, и парень отскочил еще дальше.
— Фу на тебя! — крикнул он, смеясь. — Что ты говорила о царстве?
— Да, здесь наше горное царство, — подтвердила она.
— А ты кто?
— А я принцесса. Мой отец, Босе, владыка горных высот.
— А моя мать, Осе, хозяйка долин! — хвастливо объявил парень.
— Так ты тоже принц?
— А разве не видно?
— Судя по дырам на твоих штанах — настоящий принц, — хихикнула Зеленая Женщина.
— Ну, судя по тому, что тебе кроме шерсти и надеть нечего, ты и вовсе владычица мира, — засмеялся он.
— Так оно и есть, — серьезно согласилась она. — И Ёргирмунд тому опора.
— Ну, ежели Ёргирмунд, тада — да, — весело согласился он и пропел, пританцовывая:
Принц и принцесса на мшистой лужайке
Любили друг друга, и было им жарко…
Не видел никто за густыми кустами,
Что делали принц и принцесса устами…
Зачем-то штаны принц напялил поспешно —
Лужайка нас ждет! Ты согласна, конечно?..
— Э, нет, мой милый принц, пришла пора расплаты:
Соединим навек: я — шкурку, ты — заплаты… —
Ответила в тон ему Зеленая Женщина.
— О чем это ты? — насторожился парень.
— Принцесса гор и принц долин… Отныне будет мир един… Сыграем свадьбу всем на зависть!
— Я — честный принц, а не мерзавец, — с воодушевлением воскликнул он. — Принцесса больше не девица, и принц на ней должон жениться.
— Эй, свадебные кони, вмиг ко мне! — свистнула и гикнула она.
Ломая кусты, в ущельице выскочил громадный кабан черной масти в белых яблоках и загарцевал возле жениха и невесты.
— Эх, была не была, раз такие дела, будем пить да гулять и народ потешать!
Он схватил Зеленую Невесту на руки и сел верхом на кабана. Тот взвизгнул, как умеют только свиньи, и резко рванул с места. Наступила кромешная темнота…
