Gedzerath - Рождение легиона
– «Паааааааместаааааам!» – опомнившись, гаркнул земнопони, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Давно, давно я не слышала подобного рева, непозволительно размякнув за несколько месяцев строгого домашнего режима. Засуетившийся экипаж тотчас же разбежался по палубам, грохоча копытами по стальным листам полов – «А с этими что, капитан?».
– «Кто может подтвердить твои слова?» – прямо, без околичностей, осведомился жеребец. Похоже, он обдумывал какую-то нелегкую мысль, и мне оставалось лишь склонить его к принятию решения – нужного мне решения.
– «Здесь, в Сталлионграде – комиссар Старх Джус. Он навещал меня вчера, кода я гостила у своих коллег. Мы знакомы с ним уже, наверное, больше года, ведь это он вытаскивал меня из того замка, в Белых Холмах».
– «Правда?» – в голосе рыжего сталлионградца прорезалась тщательно скрываемая ирония. Присутствующие на мостике офицеры обернулись, почему-то уставившись на капитана – «И кто же командовал этим отрядом освобождения?».
– «Мммм… Не помню, честно говоря, имени этого соратника» – призналась я, неловко ковырнув копытом пол – «Помню только, что это был сотенный патруля, средних лет пони с очень длинной шеей и ногами. И кстати, он хорошо знал грифоньего барона Фон Гриндофта, который там тоже был, вместе со своей стражей. Кажется, у них обоих было давнее и довольно деятельное знакомство, что, как мне помнится, довольно неприятно удивило комиссара…».
– «Что ж, отлично» – прервал поток моих воспоминаний капитан, невольно покосившись на навостривших уши подчиненных – «Хорошо, Раг, я тебе верю. Сын был очень красноречив, описывая ваши похождения в Дарккроушаттене, поэтому мне понадобилось не так много времени, чтобы тебя узнать, однако, я должен был быть уверен, что это ты, а не какая-нибудь другая пятнистая кобыла. Что ж, это испытательный полет, поэтому я имею право изменять его по своему усмотрению, ориентируясь по ситуации, поэтому я тебя уважу, и после Хуфгрунда мы отправимся в Наварро. Это устроит Первую Ученицу Богини Ночи?».
– «Более чем, Herr Capitan!» – привычно стукнув копытом по груди, ответила я – «Благодарю вас…».
– «Меня зовут Булл «Зуб» Кеттл, кобылка. А это кто такая? Неужто тоже одна из чьих-то учениц?».
– «Это Спринг «Соя» Бриз, одна из «тридцати», согласившаяся сопровождать меня в этой поездке» – уже без опаски, представила я альбиноску, отчаянно старавшуюся как можно незаметнее пнуть меня по ноге – «Поверьте, мы не займем много места, и как любые пегасы, готовы спать хоть на жердочке… Главное, чтобы она находилась не слишком далеко от гальюна».
– «Понимаю, понимаю» – иронично хмыкнул бодрый старикан. Подойдя к большой, деревянной панели, украшенной превеликим множеством различных, сияющих полированным деревом переключателей, он вновь, иронично поглядел на мою фигурку, после чего решительным движением выдернул пробку из какой-то медной, глядящей на него широким раструбом трубы.
– «Внимание, всепони. Говорит капитан» – раздался по всей гондоле хрипловатый голос Зуба – «В связи с изменением в наших планах, полет в Детрот и Дербишир откладывается на неопределенный срок, и теперь, наш путь лежит через Хуфгрунд, до самого Наварро. Свободной от дежурства смене экипажа заняться проверкой основных узлов гондолы, вахтенным офицерам – проверить готовность дежурной смены к внештатным ситуациям. Конечная точка нашего маршрута лежит за горами, и нам понадобиться вся наша выучка и все умение, чтобы достичь ее без происшествий. Помните, соратники – «Лишь упорный труд дал нам то, что не смогли дать ни магия, ни рог! Мы – лучшие!».
– «И мы пойдем вперед!» – надсадно рявкнула куча луженых глоток. Земнопони выслушали речь капитана внимательно, и с удивлением, я не увидела ни одного ироничного взгляда, ни одной улыбки на суровых, и чего греха таить, иногда, даже явно похмельного вида мордах – дружно рыкнув стандартную фразу, они и в правду верили в то, что говорил им капитан, что внушали им с самого рождения, и на секунду, мою спину обдал приятный холодок предвкушения, соблазняя меня видением того, как я остаюсь в этой громадной комунне, плечом к плечу с теми, кто не просто верит в далекую, великую цель, но каждый день видит ее плоды. Задумавшийся Древний меня не беспокоил, целиком уйдя в размышления, если можно было бы назвать этот процесс ментального самоудовлетворения, с которым это старое существо представляло себе нашу жизнь, наполненную высокой целью торжества земнопоньского гения во всей Эквестрии. Отвернувшись к окну, я уставилась на уменьшающийся город, скрывавшийся за дымкой первых утренних облаков, и, привалившись к подрагивающему стеклу, следила за громадой белых зданий, постепенно скрывающихся за горизонтом. Я была уверена, что еще вернусь в этот город, со щитом или на щите, но в данный момент, я ощущала, что слишком далеко зашла в своем стремлении увидеть кукловода, все эти годы дергавшего за ниточки моей судьбы. Мне нужен был совет, получить который я смогла бы только в Кантерлоте, и тяжело вздохнув, я покинула мостик набирающего ход, воздушного судна, быстро мчавшего меня на северо-восток.
Нас ждал Наварро.
Глава 20. Не время для принцесс
«Ссуки! Твари!».
Всхлипнув, я привалилась к стене, ощущая, как помимо моей воли, по щекам начинают бежать соленые дорожки слез, обжигая ободранную, распухшую от побоев мордочку. Я сдерживалась как могла, но не из-за того, что была стойкой, несгибаемой героиней из рассказов Твайлайт и Дэш – просто даже плакать было настолько больно, что большую часть времени я лишь тихо скулила, прижавшись к холодной стене. Правому глазу вновь досталось больше, чем левому, и теперь, вместе с правой щекой, он утопал в подушке большущей гематомы, товарки которой покрывали все мое тело, переходя с головы на шею, плечи, спину и круп. Кости пока, вроде бы, сломаны не были, но до этого явно было недалеко, ведь с каждым проведенным здесь днем, после каждых побоев я понимала, что что-то надламывается во мне, подводя все ближе и ближе к той черте, за которой лежала темнота. Так меня не били даже в Обители – казалось, моим тюремщицам доставляло удовольствие растягивать наши свидания, от раза к разу, становившиеся все более длительными, по мере того, как я угасала, теряя силы, кровь и надежду. И если в первые дни у одной, а то и двух мразей разом едва хватало сил выскочить за дверь перед носом у озверевшей заключенной, несмотря на живот и одышку, лупцевавшей их не хуже старого кентуриона, то вскоре, вглубь камеры уползала уже я, со стонами прикрываясь от бивших меня копыт. Твердые, костистые, они раз за разом опускались на мое тело, своими выщербленными, неухоженными краями оставляя на мне ссадины, гематомы и даже рваные раны. Теряя силы в попытках восстановиться, теперь, я уже не пыталась избить этих тварей до полусмерти, как удалось в первый день моего заточения, но лишь прикрывала ногами живот и бока, стараясь хотя бы увернуться от тяжелых ударов, количество которых становилось все больше. Похоже, впервые за всю свою карьеру подручных палача, эти кобылы столкнулись с кем-то, кто посмел сопротивляться, а главное – унизить их в собственных глазах, и теперь, подозрительно быстро отойдя от ушибов и переломов, оставленных мной на их телах, они вымещали на мне всю свою злость.
