Джон Мур - Срази и спаси!
— Ну вот, ты опять стараешься тянуть время. Почему бы тебе не перестать брыкаться, а смириться с неизбежностью своего конца и принять его с безмятежной покорностью судьбе и благородным спокойствием? Во время операции можешь рыдать и визжать сколько душе угодно.
— Визжать я не намерена, — ответила Энн не слишком убедительно.
— Сказано, как подобает истинной принцессе! — Эсмерельда взяла ремень, намотала его на левую руку и начала натачивать на нем серебряный нож.
* * *Как ни странно, Венделл ничуть не испугался. Шарм был неколебимо убежден, что задание пажу вполне по плечу, и Венделл разделял это убеждение. А испытывал он радостное возбуждение, необычный подъем духа, вызванный не надвигающимся опасным поединком, но смутным ощущением, что он проходит обряд инициации, сдает вступительный экзамен на приобщение к миру избранных героев и странствующих искателей приключений. С этого вечера ему не придется просто слушать у камелька байки об участии в прославленных битвах или сраженных чудовищах, он и сам сможет поведать о победе над потусторонним противником. Крепко сжимая рукоятку меча, Венделл двинулся вперед осторожно, но без колебаний.
Рука поднялась чуть повыше и теперь висела в воздухе над алтарем. Она пылала холодным зеленым огнем, почти не дававшим света. Была она самого обычного вида и не больше, чем может быть рука крупного и мускулистого мужчины. Правда, Венделлу не удавалось толком ее рассмотреть. Дюжий бицепс переходил во внушительное предплечье, которое завершала внушительная кисть. Кисть эта сжимала короткий меч с широким плоским клинком. Меч как меч, только из какого-то сверкающего металла. Венделл приблизился, поднимая фонарь, чтобы лучше осветить алтарь, и не без труда различил на нем какую-то плоскую бурую фигню. И ничего хотя бы отдаленно смахивающего на грааль.
Однако его внимание сосредоточивалось на руке. Она все еще висела неподвижно, и он начал опасаться, что первый выпад придется сделать ему. А может, она только и ждет, чтобы он угодил в какую-нибудь ловушку? Он повел фонарем взад-вперед, не разверзается ли у его ног бездна, не остановился ли он над раскрытым колодцем? Но не увидел ничего, кроме ровного каменного пола. Ну, хотя бы простора для боя вполне достаточно.
Когда он приблизился на расстояние в две длины меча, рука пришла в движение.
Внезапно и без всяких тонкостей она с молниеносной быстротой нацелилась пырнуть Венделла в сердце. Несмотря на внезапность и быстроту этого удара, парировать его было несложно. Но Венделла ошеломила сила удара: отбив его, он еле удержался на ногах.
Рука промелькнула мимо него в сиянии зеленого огня. Меч скрылся во мраке, но она описала широкую дугу, точно зеленая комета, и с невероятной скоростью нанесла новый удар, который он тоже отбил, но упал на колени от толчка. Рука описала еще одну дугу и вернулась для удара даже с еще большей быстротой. Венделл принял мгновенное стратегическое решение — схватил фонарь и кинулся бежать.
«Помни, — наставлял его Шарм, — чем бы оно ни оказалось, оно обязательно будет очень старым. С сотнями, если не с тысячами лет за плечами. В те времена они просто махали мечом как ни попадя. И понятия не имели о наших современных хитрых приемах. Не теряй хладнокровия, и ты разрубишь в фарш любое, что бы тебе там ни встретилось».
Венделл побежал ко входу в галерею, остановился в полутора шагах от стены подземелья и повернулся. Теперь, когда за спиной у него была стена, он почувствовал себя гораздо увереннее. Меч устремился на него, но на этот раз он просто отступил в сторону, и увлекаемый инерцией меч с оглушительным лязгом ударился о камень, отлетел назад и на миг застыл в неподвижности. Венделл шагнул вперед и рассек мечом призрачную руку. Лезвие прошло сквозь нее без малейшей задержки, и рука, в целости и сохранности, начала описывать новую дугу. Венделл почти не удивился и решил на руку больше внимания не обращать, а заняться мечом. Рука действовала без обиняков — водила меч назад и наносила прямой колющий удар. Вновь и вновь она переходила в нападение, и всякий раз Венделл парировал, однако позволял ей оттеснять его все глубже и глубже в галерею. Бой приобрел нуднейшую монотонность, однако рука не знала утомления, а сколько еще мог одиннадцатилетний мальчик отражать ее удары? Венделл начинал уставать, и настало время пустить в ход припасенный прием.
В сущности, очень простой. Венделл однажды видел, как Шарм применил его в бою с людоедом.
Когда рука вновь сделала выпад, паж не отбил его, а скользнул по клинку своим клинком вверх, пока гарды не уперлись друг в друга, а тогда, навалясь всем весом, подтолкнул плечом меч противника вверх по стене. Бросив фонарь, он левой рукой ухватил рукоять. Его пальцы прошли сквозь зеленый кулак. Их обожгло словно огнем, но он стиснул зубы, стиснул рукоять и рванул что было мочи. Все это произошло менее чем за секунду. Древний клинок переломился у рукояти.
Рука расплылась облачком зеленого тумана. Венделл выпрямился, и обломок клинка, звеня, упал на пол. Паж отшвырнул рукоять.
— Фу-у! — сказал он, еле переводя дух. — А вообще-то ерунда, ничего такого особенного.
Он огляделся, почти жалея, что в миг торжества его никто не видит. Скажем, какая-нибудь девчонка. Но кроме него, в подземелье не было ни одной живой души. Герои обречены одиночеству.
Венделл вновь направился к алтарю. На алтаре стояла грубо вырезанная деревянная плошка. Очень старая, очень обшарпанная, очень мелкая. Он недоверчиво взял ее в руки.
— Только и всего? Дурацкая деревяшка?
Из темноты донеся шум, и в часовню хлынула вода.
Венделл сунул плошку в карман и помчался к выходу.
* * *— Э-э-й, послушайте! Не надо! — сказал Шарм неловко. Он не терпел женских слез. Если на то пошло, то он не терпел и мужских слез, хотя это было совсем другое. Если по какой-то причине мужчина пускал слезу, его следовало потрепать по плечу, угостить парой пива, а в будущем держаться от него подальше. Однако если плакала женщина, полагалось предложить ей помощь и утешение, а как это сделать, если заплакала она из-за тебя?
— Ну-ну, все не так уж плохо! — Он пошарил в карманах, ища носовой платок, чтобы одолжить ей, но не нашел его. А Золия продолжала рыдать.
— У вас макияж потечет! — Рыдания стали громче. — Я же не сделал вам больно, ведь так? А если сделал, то прошу прощения. — Он встал рядом и попытался взять ее за руки. Но Золия закинула их ему на шею, омочив ее горячими слезами.
— Ты не понимаешь! — всхлипывала она. — Всю мою жизнь меня унижали и презирали. Мачеха и ее дочки меня ненавидели. Я была никем, пока меня не нашла Эсмерельда. И вот теперь, когда перед нами открылась возможность стать кем-то, ты отнимаешь ее у нас! — Она отчаянно прижалась к нему и незаметно подобралась рукой к его карману.
