Елена Хаецкая - Падение Софии (русский роман)
— Я не понимаю, — сказал я. — Вы разве занимаетесь убийством госпожи Мякишевой?
— Нет, до сих пор я занимался исключительно бандой Свинчаткина, — ответил Порскин. — Мне уже приходилось работать над подобными делами. Схема отработанная: родственные и дружеские связи, источники продовольствия… Рано или поздно такой человек попадается. Никому не удается долго существовать вне закона. Мы чересчур зависим от множества факторов… Мы, люди, — прибавил он, как будто речь могла идти о ком-то еще. — Мы опутаны множеством нитей и разрывать их безнаказанно не научились.
— Пока все более-менее понятно, — сказал я.
Порскин вздохнул:
— Но потом дело Свинчаткина начало сплетаться с другими. А этого я очень не люблю. Особенно когда другие, дополнительные, дела — старые и нераскрытые. Вы готовы пойти со мной, Трофим Васильевич?
— Да, — сказал я. — Почему бы и нет? Если, конечно, не на край света.
— Немного за пределы вашего сада, — ответил Порскин.
Мы вышли в прихожую, набросили куртки и пошли по аллее. Мурин успел подмести ее до середины, а потом забросил — не то устал, не то нашел занятие поважнее.
Затем мы выбрались на дорогу, миновали несколько служебных построек и дом одного из моих арендаторов.
— Здесь, — сказал Порскин и показал рукой.
Я разглядел фигуру полицейского, который стоял с отсутствующим видом и глазел по сторонам. Никакого развлечения однообразный пейзаж ему предоставить не мог, бедняга замерз и утомился от скуки.
— Здесь, — повторил Порскин.
Мы подошли вплотную, и я наконец увидел, что на снегу лежит мертвое тело.
* * *Я уже как-то имел случай признаться в том, что страдаю мнительностью. В припадке мнительности я начинаю воображать, будто весь мир вертится вокруг моей персоны и при том с единственной целью — уязвить меня побольнее. Поэтому при виде мертвеца, одетого в тулуп и лежащего вниз лицом, я последовательно подумал:
— что это Матвей Свинчаткин и что в кармане у него улики, указывающие на наши с ним дружественные отношения;
— что это, упаси Бог, Витольд, погибший при подозрительных обстоятельствах (которые указывают на меня);
— что это Серега Мурин, впавший в безумие вследствие какого-то моего необдуманного поступка и умерший, таким образом, по моей вине;
— что это, наконец, какой-то неизвестный человек, которого я случайно сбил на электромобиле.
Все эти соображения пронеслись у меня в голове с быстротой молнии и обожгли каждую из моих бедных мозговых извилин. Очевидно, я сильно побледнел. Порскин сразу это заметил:
— Что ж вы прямо как сметана побелели! Мертвецов неужто боитесь? Выпейте-ка глоточек, — и протянул мне, вынув из кармана, маленькую фляжку с коньяком.
Я отпил «глоточек» и выдохнул. Порскин отобрал у меня коньяк, прикончил его, спрятал обратно в карман фляжку и обратился к полицейскому:
— Что «карета»? Едет?
— Едет, — ответил полицейский. — Обещались через полчаса уже забрать.
— Хорошо, — сказал Порскин.
— Господин Порскин, — вмешался я, — для чего вы привели меня сюда?
— Показать. А вы что подумали?
— Для чего мне это видеть?
— А! — выговорил Порскин. — Конечно… Простите. Я должен был сразу вам объяснить.
Он наклонился и обеими руками перевернул мертвеца на спину.
— Узнаете его? Да подойдите вы ближе. Он уже не причинит вам никакого вреда. Он больше этого не может.
У меня вся кровь отхлынула от сердца и застучала в голове. Убитый не был ни Свинчаткиным, ни Витольдом, ни Муриным. Он, если уж на то пошло, вообще не был человеком. Это был фольд.
— Ну… наверное… — выдавил наконец я. — Возможно… возможно, да, мы встречались. Не могу утверждать определенно.
— Он ведь из банды Свинчаткина, так? — сказал Порскин.
— Вы поэтому меня позвали? Я ведь свидетель, жертва ограбления, и могу опознать…
— Да, — кивнул следователь, внимательно за мной наблюдая. — Да что с вами? Что вас пугает?
— Не знаю, — честно ответил я. — Может быть, ксенофобия так проявляется. Мне на него даже глядеть — и то противно. Лучше бы он, право слово, был живой и угрожал мне. А так — к горлу подкатывает. Кожа эта его и глаза заплывшие…
— Вы видели его прежде? — настаивал следователь.
— Его… или другого такого же, — ответил я.
Мне и вправду сделалось нехорошо от происходящего. До чего же несправедливо, что случилось все именно сегодня, когда вдруг выдалась такая ясная, чудная погода! Как будто долгожданный праздник кто-то испортил.
— Они все на одно лицо, эти ксены, — прибавил я.
— Сколько таких вы встречали? — спросил Порскин.
— Троих, может быть, или четверых, — соврал я. — Но почему вы считаете, что покойный непременно принадлежал к банде Свинчаткина?
— Я уже послал запрос в министерство межпланетных сношений, — ответил Порскин. — Раса определена как «фольд» — ксен с планеты Фольда. Землю эта раса еще не посещала. Во всяком случае, официально. Отсюда — очень простой вывод… Точнее, никакого вывода, кроме одного, который ни из чего не выводится, а существует сам по себе, так сказать, эмпирически: это один из сообщников Свинчаткина.
— Скажите, Конон Кононович, — я довольно бойко назвал следователя по имени-отчеству, — еще не известно, почему Свинчаткин набрал себе бандитов исключительно из числа фольдов?
— Нет, — ответил Конон. — Но мы это выясним. Обязательно. Может быть, у самого Свинчаткина и спросим… А теперь смотрите хорошенько… В обморок не упадете?
Я покачал головой.
— Ладно, — следователь не слишком-то мне поверил, но все-таки повернул голову мертвеца. — Видите?
Я увидел. На шее у фольда чернела точно такая же рана, как у Ольги Сергеевны Мякишевой на фотографии. Кто-то вырвал из тела кусок плоти.
— Рядом должно быть огромное пятно крови, если, конечно, убийство произошло именно на этом месте, — продолжал Порскин. — Убийца разорвал жертве артерию. Но крови почти нет. Вывод?
— Выпил? — предположил я. — Но ведь вампиров не существует.
— Вампиров не существует, — задумчиво повторил Порскин.
Тут полицейский пошевелил усами, как будто хотел опровергнуть эти простые слова.
— «Карета» едет, — произнес он гулко.
Действительно, приближалась «карета» — электромобиль криминалистов. Машина остановилась в десятке шагов от места происшествия. Полицейский коротко отсалютовал Порскину и ушел. Я видел, что Порскин дал ему сложенную пополам десятирублевую купюру.
Криминалисты выскочили из машины и направились к нам. Порскин сказал мне:
