Джон Толкин - Сильмариллион
Ибо волей Лютиэн дух Берена ожидал ее в чертогах Мандоса, не желая покинуть мир, пока Лютиэн не придет проститься с ним на мрачные берега Внешнего Моря, откуда смертные уходят, чтобы никогда не вернуться. Дух же Лютиэн погрузился во тьму и покинул ее тело: и оно подобно было цветку, что срезан внезапно и лежит на траве, еще не успев увянуть.
Поседел тогда Тингол, словно вступил в зимние годы старости Смертных. Лютиэн же явилась во владения Мандоса, где вдали от западных чертогов, на краю мира предназначено быть эльдарам: там ожидающие сидят в тени своих мыслей. Но красота ее превосходила их красоту, а печаль была глубже их печали; и она преклонила колена пред Мандосом и запела.
И была эта песня прекраснее всех, что когда–либо слагались из слов, и печальней всего, что когда–либо слышал мир. Неизменная и вечная, поныне звучит она в Валиноре, за пределами мира, и, внимая ей, скорбят валары. Ибо Лютиэн сплела воедино две темы — печаль эльдаров и скорбь людей. Двух Племен, что были сотворены Илуватаром, чтобы обитать в Арде, Пределе Земном, под бесчисленными звездами. Когда же она преклонила колена перед Мандосом, ее слезы пролились на стопы его, как дождь на камни, и дрогнул Мандос, чего не случалось с ним прежде и не случится никогда впредь.
Потому он призвал Берена, и, как предсказывала Лютиэн в час его смерти, они встретились вновь по ту сторону Моря. Но не властен был Мандос возвращать в пределы Мира умерших людей; не мог он также изменять судьбы Детей Илуватара. Потому он пришел к Манвэ, Владыке валаров, что правит миром именем Илуватара; и Манвэ в поисках совета погрузился в сокровенные глубины своего разума, где открылась ему воля Илуватара.
Лютиэн был дан выбор. За труды свои и мученья она могла быть освобождена из–под власти Мандоса, уйти в Валимар и жить там среди валаров до конца мира, забыв все печали, что были ею познаны в жизни. Туда Берен не мог прийти, ибо валарам не дано было лишить его Смерти — дара Илуватара людям. Либо же она могла вернуться в Средиземье, взяв с собой Берена, и снова жить там: но кратки были бы их жизнь и радость. Тогда она стала бы смертной И вместе с Береном умерла бы вторично: навсегда ушла бы она из мира, и память о ее красоте осталась бы только в песнях.
Эту судьбу она и избрала, покинув Благословенный Край и отрекшись от родства с теми, кто жил там, и, какое бы горе ни подстерегало Берена и Лютиэн, судьбы их были соединены, и один путь увел их за пределы мира. И вот Лютиэн, единственная из эльдаров, умерла и покинула мир. Однако выбор ее объединил Два Племени: и она стала родоначальницей многих, в ком эльдары даже сейчас, хоть мир изменился, видят подобие возлюбленной ими Лютиэн, которую они потеряли.
Глава 20 О Пятой Битве: Нирнаэт Ариоэдиад
Рассказывают, что Берен и Лютиэн вернулись вместе в северные земли Средиземья и некоторое время обитали там вместе как живые мужчина и женщина; свой облик приняли они в Дориате. Те, кто видел их, радовались и в то же время ужасались: Лютиэн пришла в Менегрот и касанием своей руки исцелила зимнюю старость Тингола. Но Мелиан взглянула ей в глаза и прочла начертанную в них судьбу, и отвернулась, ибо знала, что они разлучены отныне до конца мира; и не было в сей миг скорби и потери тяжелее, чем скорбь майи Мелиан. Затем Берен и Лютиэн ушли вдвоем, не боясь ни голода, ни жажды: они переправились через Гелион, пришли в Оссирианд и долго жили там на Тол–Гален, Зеленом Острове посреди Адуранта, пока не затихли все слухи о них. Позднее эльдары назвали этот край Дор–Фирн–и–Гуинар, Земля Живущих Мертвых; там–то и явился на свет Диор Аранел Прекрасный, что потом стал известен как Диор Элухил, что значит Наследник Тингола. Ни один смертный не говорил с тех пор с Береном, сыном Барахира; и никто не видел, как Берен и Лютиэн покинули сей мир, и никто не возвел кургана над могилой, где неведомо когда успокоились их тела.
В те дни Маэдрос, сын Феанора, воспрял духом, узнав, что Моргот не так уж непобедим, ибо по всему Белерианду воспевались в песнях подвиги Берена и Лютиэн. Но Моргот уничтожил бы всех поодиночке, если только они вновь не объединились бы и не создали нового союза; и вот начал Маэдрос воплощать свои замыслы и объединять эльдаров для новых побед, созданный им союз был назван Союзом Маэдроса.
Однако клятва Феанора и лихие дела, сотворенные ею, повредили замыслу Маэдроса, и он получил меньше помощи, чем мог надеяться. Из–за Келегорма и Куруфина Ородрет не вышел бы в бой по призыву кого–нибудь из сыновей Феанора; а эльфы Нарготронда все еще надеялись защитить свою сокрытую твердыню тайной и скрытностью. Потому оттуда явился лишь небольшой отряд, ведомый Гви́ндором, сыном Гуйлина, доблестным принцем; против воли Ородрета ушел он на северную войну, ибо скорбел о брате своем Гелмире, сгинувшем в Дагор Браголлах. Они взяли герб дома Финголфина и шли в бой под знаменами Фингона, и лишь один из них вернулся назад.
Мало чем помог и Дориат. Ибо Маэдрос и его братья, будучи связаны клятвой, отправили послов к Тинголу и высокомерно напомнили ему о своем праве, требуя Сильмарил, — а иначе, мол, быть им врагами. Мелиан советовала Тинголу уступить, но речи сынов Феанора были надменны и полны угроз, и Тингол разгневался, вспомнив о мучениях Лютиэн и крови Берена, коими бы завоеван камень вопреки злодейству Келегорма и Куруфина. Да и чем дольше смотрел он каждодневно на Сильмарил, тем больше желал вечно владеть им: ибо такова была власть камня. Потому он отправил послов назад с презрительными словами. Маэдрос ничего не ответил, ибо уже замыслил военный союз и объединение всех эльдаров; но Келегорм и Куруфин открыто клялись убить Тингола и изничтожить его народ, буде они после войны вернутся с победой, а Сильмарил не отдадут доброй волей. Тогда Тингол укрепил рубежи своих владений и не вышел на войну, и никто не явился из Дориата, кроме Маблунга и Белera, ибо не могли они не принять участие в столь великих деяниях. Им Тингол дозволил уйти, но с условием, что они не будут служить сыновьям Феанора, и они присоединились к войску Фингона.
Помогли зато Маэдросу наугримы — и воинской силой, и оружием; и много работы было в те дни у кузнецов Ногрода и Белегоста. И собрал Маэдрос всех своих братьев и все племена, что поддерживали их: собрались люди из племен Бора и Ульфанга и обучались воинскому ремеслу, и призвали с Востока еще много своих сородичей. Сверх того Фингон, всегдашний друг Маэдроса, заключил союз с Химрингом, и на западе, в Хитлуме, нолдоры и люди из рода Хадора готовились к войне. В лесу Бретил Халмир, вождь племени Халет, собирал своих воинов, и они точили боевые секиры; но Халмир умер прежде, чем началась война, и племенем стал править сын его Халдир. Пришли вести и в Гондолин, к Тургону, потаенному владыке.
