Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Неуютно ёжусь, прислушиваясь к неприятной тишине. И воздух неподвижен. Страх ледяными щупальцами пробирается под моё подранное платье и, оплетая, сдавливает грудь смертельными кольцами. Выберемся ли мы отсюда живыми? Нас до сих пор не обнаружили, но может ли везти долго? Сомневаюсь, ибо особой удачливостью не обладаю.

Последний поворот коридора — и в отдалении виднеется чернильный зёв, из которого совсем недавно я вышла к зеленоватому свечению. Замедляю шаг. Сердце сдавливает. Не хочу туда. Совсем. Волосы на голове шевелятся, а сонм неясных голосов рвётся в разум, шепча и призывая повернуть назад.

Я мешкаю. Алевтина Грёжес — всё дальше. Чем ближе она к устрашающей темноте, тем ярче разгорается оберегающий камень на её вытянутой ладони. Манящее магическое сияние прогоняет мои страхи. Шумно выдохнув, я бегу следом, а влетев в постепенно расширяющийся проход, буквально задыхаюсь от накрывшего липкого ужаса. Словно там впереди сама смерть.

— Госпожа, стойте! — перехватываю её запястье, заставив замереть на месте.

Яркий свет, исходящий от камня, позволяет различить на стенах кровавые рубцы. Это следы когтей существа немыслимых размеров. Тяну носом. Никаких посторонних запахов. Пыль под ногами нетронута — тут давно никто не ходил.

Никто? Ведь я недавно шла…

— Ариш, в чём дело? — нетерпелива старшая.

— Следы… — указываю на пыль. — После меня должны были остаться следы.

Женщина пальцами ощупывает отметины на стене.

— Старые, — выносит вердикт. — И магия вокруг древняя. Придётся рискнуть.

— Но…

— Я пошла с тобой с единственной целью: вытащить отсюда, — в её голосе суровая властность. — Не отходи ни на шаг. Корни Дерева Плача — единственный шанс выбраться на свободу, — женщина отворачивается, разжимает пальцы, и темнота трусливо пятится от нас. — Сохраняй бдительность, Ариш. Тут замешана сильная магия, раз Оро-с молчит.

— Оро-с? — впервые слышу странное обозначение оберегающего камня.

Скорее, ощутив, нежели увидев моё недоумение, женщина поясняет:

— При смене владельца артефакту защиты меняют имя. Такие камни не служат одному человеку более десяти лет. Причина неизвестна.

Задумываюсь над именем изумруда.

— Оро-с, это производная от Орокиоса? — высказываю предположение.

Поравнявшись со старшей, замечаю её светлую улыбку.

— Я люблю сына, мисс Стренз, — снова официальный тон. Никак не пойму, по какому принципу она решает, когда на «ты», а когда на «вы». — Орокиос — Свень. Он светлый, добрый, отзывчивый. Для него оберегать дорогих людей в порядке вещей. Тогда как Лер… — заминка. — Лер логичен, слишком рассудителен и склонен к принятию самоотверженных решений, всегда выверенных и обоснованных. Иначе он не может.

Почему-то от этого разговора на сердце теплеет, все волнения и страхи отступают.

— Значит, вам ближе открытость Орокиоса? — спрашиваю заинтересованно.

И получаю встречный вопрос.

— А тебе нет?

— Каждый по-своему хорош.

Идя по пустынному коридору, мы не слышим посторонних звуков. Только наше дыхание тревожит недобрую тишину, которая патокой опутывает мысли, стоит остановиться у края широкой ступени, образующей вогнутую дугу. Слабый свет позволяет разглядеть немногое, но ясно одно: это руины тронного зала. Справа еле различима треснувшая осыпавшаяся фреска и арочные рельефы. Они покрыты слизью, стелющейся кольцевыми дорожками от стен к полу.

Алевтина указывает на часть обвалившегося потолка, который при недавнем падении я приняла за каменную насыпь.

— Ты оттуда скатилась?

— Видимо, — соглашаюсь, так как ничего похожего больше нет.

Мы направляемся к обозначенному месту, прислушиваясь и не сбавляя шага. Добравшись, ползём вверх. По настоянию матери Мага — она замыкающая. Теперь свет ударяет в спину, обтекая меня со всех сторон и образуя тень-помеху. Я то и дело хватаюсь не за то, что нужно. Все попытки переубедить упрямую женщину поменяться местами заканчиваются лаконичным «Нет».

Пришлось уступить.

Насыпь образована большими и малыми камнями. Опора под ногами шаткая, скользящая, периодически утягивающая обратно вниз. До вершины около десяти метров, и каждый подобный скат выматывает. Особенно достаётся госпоже Грёжес. Тяжёлые юбки замедляют её, сбивают дыхание и покрывают бледное лицо капельками пота. Надрывного кашля больше не слышу, но это затишье больше тревожит, нежели успокаивает. И холод беспокоит, ползущий за нами туманными испарениями.

Оглядываясь, я наблюдаю наступление клубящейся серости. Вроде ничего необычного, результат влажности, но от одного лишь взгляда скручивает от ужаса, травящего разум неясными картинами. В них полно мрачного, безумного, хаотичного, смертельно танцующего на краю пропасти.

Не сломаться.

Главное — выстоять.

Защищаясь от паники, отчего-то воскрешаю в памяти два образа: Орокиоса и Мага. Половинки одного целого, но такие разные. Нерушимо связанные…

Цепляясь за прошлое, в последнем рывке забираюсь на ровную площадку.

Впереди — темнота. Позади — свет и госпожа, ползущая, словно на последнем дыхании. Поражаясь её упрямой стойкости, помогаю преодолеть последний рубеж.

Упав на сырой камень, женщина прерывисто дышит, прикрыв глаза рукой. Помощь не примет, знаю. Поэтому, выдохнув, отступаю и оглядываюсь. Принесённый свет выхватывает достаточно деталей, чтобы волосы на голове зашевелились.

Передо мною пустые глазницы мумии. Она висит на цепях, впаянных в камень. Рот её открыт в мучительном крике, левая часть черепа частично снесена чем-то острым, а края среза покрыты уже знакомой слизью. Она везде: на потолке, стенах, полу, иссушенных останках с раскроенными головами и выражением ужаса на покрытых пергаментной кожей «лицах».

— Усыпальница Кральх, — дрожит голос Алевтины Грёжес, вставшей рядом. Прямая, не признающая слабости, она осматривает мёртвые тела с недоверием. Подносит камень к одному из них.

Мой желудок сжимается. Обнимаю себя за плечи.

— Вам знакомо это место? — спрашиваю, рассматривая скрюченную на полу мумию с целым черепом.

— Из книг и историй матери. В период Пустынного Противостояния Тёмные построили неприступный Замок с Коридором Жертвенников. Высокородные Слеми искали могущество, основу которого питала Сила Камня. Во славу самих себя они убивали магов и людей, обладающих незначительными способностями. Забирали их суть и, истязая изъятые души, те преобразовывали и вселяли в вернейших приспешников или избранных младенцев. Так появлялись Крувы — изуверы, не ведающие сострадания и жалости.

— Но ведь…

— Твой отец? — присаживается старшая у скрюченных останков. — Он из новых. Держал связь с бароном, несмотря на служение кому-то другому. Возможно, был призван самим Тёмным для создания более очеловеченных Крувов.

Она переворачивает мертвеца на спину. С уцелевшим черепом я поторопилась — срублена лицевая часть. Сглатываю рвотный спазм.

— Усыпальница Кральх, — монотонно говорит женщина. — По легенде в ней проводился ритуал изъятия душ сильных магов и провидицы. Спаяв их, собирались сотворить Силу Камня. Что-то пошло не так, и Замок провалился под землю. Со временем забылось, где он. И вот мы его нашли. К худу, подозреваю — эта женщина умерла сравнительно недавно, — госпожа Грёжес показывает на скрюченные останки. — Скорее всего, как и ты, случайно сюда попала и потревожила покой сотворённого монстра, — с каждым словом голос говорящей становится всё безучастнее и безучастнее.

Это отрешение… откуда оно?

— Госпожа? — зову тревожно. Никакой реакции. Она застыла, как неживая.

Плотная вьющаяся дымка, поднимавшаяся за нами по насыпи, достигает верха. На поверхности проступают неясные очертания чего-то огромного. Наблюдаю, как ползущие по склизкому полу вихри тумана рвутся на лоскуты, превращаются в массивные лапы с мгновенно выдвинувшимися когтями. Слышу скрежет по камню. Гулкое эхо холодит кровь. Существо обретает плоть. Уже видна грудина, покрытая крупной чешуёй, короткая шея и шарообразная голова, большую часть которой занимают длинные резцы-полумесяцы. Одутловатое тело источает слизь, а задние лапы существенно короче передних.