Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы
– Пфе, – кисло скривился он. – Если только целовать и больше ничего, то лучше мне умереть…
– Подумаю! – игриво шепнула я, совершенно очарованная его манерой шутить всегда – и даже тогда, когда впору плакать от ужаса или безнадежности.
– Девушка, которая смеется, наполовину уже завоевана, – констатировал он. А потом посерьезнел и приблизил ко мне свое прекрасное лицо, почти прожигая насквозь блеском пронзительных, непреклонных глаз: – Ульрика, сердце мое, пообещай, что ты не сдашься и станешь бороться до последнего даже на краю гибели, даже если… – он повысил голос, – если я погибну!
– Хорошо! – пообещала я, чтобы успокоить его, хотя больше всего в то мгновение мне хотелось сказать, что если погибнет он, то и мне самой уже станет совершенно незачем жить!
Но он улыбнулся ласково и тепло и сердито покачал головой, словно угадывая мои мысли.
– Я люблю тебя, моя удивительная, моя Сумасшедшая принцесса! – произнес он проникновенно, и меня в разгар бушующей вокруг нас вьюги удивительно согрело нежное тепло этих простых слов.
За нашими спинами гневно сопела Гельда. Но мы не замечали никого и ничего. Я подняла голову и в упор встретила взгляд его золотых глаз, самых прекрасных в мире, единственных для меня. И что-то незримое проскользнуло между нами, соединив нас в одно неделимое целое на веки вечные, создав золотой ободок в глубине моих зеленых глаз и густо напитав изумрудными точками его золотистые очи.
– Я тоже тебя… – начала я, но твари стужи, разъяренные непредвиденной заминкой, толкнули нас в спины холодными щупальцами, убийственное прикосновение которых чуть не остановило, чуть не заморозило наши сердца, и вынудили начать подниматься по ступеням черного храма, ведущим, как сказал принц, в логово величайшего зла.
– Ульрика, – в голосе любимого слышались мука и раскаяние, – хочу подготовить тебя. Мне искренне жаль, я сам не понимал раньше, что творю… Но твой сводный брат Ужас отдал мне одного небезразличного тебе мужчину, которого принесли в жертву Ледяному богу. Боюсь, что он…
Принц не успел договорить. Коридор закончился, и мы очутились в обширном, ярко освещенном зале. На некоем подобии грубого алтаря громоздилась огромная глыба чистейшего, ослепительно искрящегося льда. Множество тонких нитей с непрерывно циркулирующей в них яркой, алой кровью начиналось в бронзовых чашах и тянулось к ледяной глыбе, присоединяясь к конечностям заключенного в них существа. От фигуры питаемой кровью твари веяло мощью и страшной древней магией. Это был высокий, мускулистый мужчина, облаченный в богатые черные одежды. Буйные кудри цвета воронова крыла каскадом падали на широкие плечи, вились вокруг белой колонны сильной шеи. Его склоненное лицо ужасало и восхищало одновременно. Чуть опустив голову и сонно прикрыв глаза, бог невесомо парил внутри прозрачного ледяного куба. Неожиданно по его мощному телу прошла волна дрожи, мужчина поднял веки и гордо вскинул подбородок. Левая часть бледного лика оставалась безобразной, усеянной шрамами и язвами, но правая поражала безупречной красотой, оказавшись как две капли воды похожей на благородное лицо моего младшего брата, короля Ульриха, и на мое собственное, несостоявшееся, виденное мною только в Зеркале истинного облика. Я вскрикнула, словно молнией пронзенная страшной догадкой, подпитанной подсказкой белокурого принца. Эти хорошо знакомые миндалевидные глаза – черные, а не зеленые, эти густые кудри – антрацитовые, а не рыжие… Тот, кого не нашлось ни среди живых, ни среди мертвых. Ледяной бог получил тело моего бесследно исчезнувшего отца – короля Мора!
Потревоженный моим криком, бог еще выше поднял голову, окидывая нас холодным, засасывающим взором угольно-черных глаз, не имевших ни зрачка, ни радужки. Два бездонных озера тьмы и силы. Не вынеся психологического давления, Гельда обморочно пискнула и без чувств повалилась на холодный мраморный пол. Я упрямо сжала губы, услышав, как Нурилон тихонько звякнул в ножнах, осознав близкое присутствие заклятого врага. Принц протянул руку и крепко сжал мою ладонь, подбадривая меня, давая понять, что он здесь, рядом. Вокруг нас снежным вихрем бесновались дети холода, возмущенные нашей непоколебимостью.
– На колени, ничтожные! – пророкотал голос, подобный вою ветра и грохоту камнепада.
Я почувствовала, как волосы мои встают дыбом от ужаса и мелкая, рефлекторная дрожь сотрясает подгибающиеся колени. Этот голос проникал в душу и в мозг, возрождая спящий там подсознательный страх смерти. Трепет, подобный тому, который мы испытываем, стоя на краю бездны, отделяющей нас от потустороннего мира. И мрачный, пожирающий сознание отзвук, рожденный голосом бога, не умолкал, а наоборот, все ширился и разрастался, вытаскивая наружу все мои тщательно запрятанные кошмары и опасения. Тот, кто долго смотрит в бездну, в итоге сам становится ею. Перед моим мысленным взором кружился беспорядочный сонм всего самого отталкивающего и неприятного, что мне уже пришлось пережить: гибель от руки принца Ужаса, поход по Лабиринту судьбы, полет через Портал смерти, мерзкий облик Хранителя в галерее Трех порталов… Я понимала, что еще миг – и я сдамся, рухну на колени и стану униженно умолять Ледяного бога усмирить эти воспоминания, прогнать мои ужасы, одеть мой разум в нерушимую броню изо льда и равнодушия, отстраняющую плоть и душу от всего человеческого… Но неожиданно я ощутила, как острые ногти принца впиваются в мои пальцы, раздирая их до крови и болью возвращая меня в мир живых. Я судорожно моргнула и увидела ровный теплый свет сочувствия и нежности, непрерывно льющийся из его золотистых глаз и уносящий прочь все мои сомнения, страх и одиночество. И под ободряющей улыбкой любимого мужчины я гордо выпрямилась и бестрепетно встретила завораживающий взор Ледяного чудовища, более не имеющий надо мной никакой власти.
– Сильные! – возмущенно протянул бог. – Дерзкие и смелые! Как смеете вы, безумцы, противостоять мне?
– Бог, ты, кажется, забыл, кто сейчас стоит перед тобой! – с вызовом бросил принц, окутываясь коконом белого пламени.
Издевательский хохот наполнил Храм. Звук вибрировал, поднимался, раскачивая стены, осыпая каменную крошку со свода и перекрытий потолка. Звук болезненно бил по барабанным перепонкам, пробуждая желание немедленно заткнуть уши и сжаться в комок, но мы стояли все так же прямо, не стирая с губ ироничных высокомерных усмешек.
– Жалкий червяк, – соизволил просмеяться и успокоиться чересчур развеселившийся бог, – уж не хочешь ли ты меня напугать? В моих владениях твоя магия бессильна, ты никогда не сможешь накопить ее в количестве, достаточном для сопротивления моей мощи!
