Катя Зазовка - Ворожея
— Ага, и чарку потянуть…
— А как толпой соберутся, так сразу тупеют. Точно наваждение.
— Иль волшба.
Близнецы переглянулись и пожали плечами — мол, а что, такое вполне могло быть. И дивиться тут особливо нечему, когда по селу волколаки шастают да мертвые ведьмарки. И продолжат шастать! А Кукоба так по вине самих селян. Это ж надо замыслить такую несуразицу — не дать ведьмарку захоронить, как завещали пращуры, да еще и внучку ее на костер отправить, а с той каждого, кто к хате сунется, — мол, раз сунулся, стало быть, приспешник.
— А ведаешь что? Надобно все ж нам возвратиться да силой Кукобу вынести! — предложил один из братьев.
Другой резко остановился, почесал голову:
— И то верно. Народ уже по хатам разошелся. А стражи никудышные — оглушить труда не составит.
— Может, просто свяжем? — Пшеничные брови сошлись на переносице.
— Тогда они нас выдадут остальным. На костер хочешь?
— Не, не посмеют, — засомневался кожевенник.
— А ежели посмеют?
— Пожалуй, твоя правда, оглушить вернее будет.
— Не, ну какие все ж болваны!
— Дураки!
Братья развернулись и направились к хижине Кукобы, только в обход.
* * *Милава и так и этак пыталась выглядеть на подворье кузнеца. Пару раз приметила молодца, в котором из-за сплошной седины не сразу признала огненно-рыжего в недавнем минувшем Цвета. Он бестолково шатался из хаты в кузницу и обратно, словно никак не мог отыскать себе места.
— Эй, кузнец! — чей-то клич заставил Милаву схорониться за раскидистыми кустами шиповника. Ворожея отыскала в душистой растительности брешь и стала высматривать — авось про кузнеца что узнает.
— Нет его, — рассеянно ответил Цвет.
— А где ж? — удивилась постояличиха. — В такой час надобно в хате сидеть. Я бы и сама не пришла, но у меня замок в двери полетел. Надобно к ночи починить. Не то явится нечистик какой. А я все ж поодаль от деревни живу.
Цвет пожал плечами и уже развернулся, чтобы уйти, но постояличиха его остановила:
— А может, ты мне подсобишь? Ведь перенял батьковское умение. — На ее лике отразилась неуверенность в сказанном, но, видать, больше просить было некого.
Цвет поглядел на постояличиху такими очами, точно его попросили не замок починить, а забить кого-нибудь. Побледнел, замотал головой, затрясся, точно в лихорадке, да в один прыжок скрылся в хате.
— Совсем умом тронулся, — покрутила пальцем у виска женщина и подалась дальше по Ласкавне.
Ворожея дождалась, покуда та пропадет из виду, и подошла к хате кузнеца.
«Ничего, потерпи. Травки очистят твой разум, разбавят страшные воспоминания — и ты станешь прежним. Ну, почти», — подумала Милава и, убедившись, что никто ее не видит, коснулась двери костяшками пальцев.
— Я же сказал, что подсобить не смогу, — донеслось из избы.
Милава не отозвалась. Снова постучала.
— Я что, неясно сказал? — зло спросил Цвет и все-таки распахнул дверь, затем отпрянул.
Ворожея, приложив палец к губам, потеснила бледного, точно извалявшегося в муке, молодца. Притворила дверь.
— Чего тебе надобно? — проблеял Цвет, затравленно озираясь.
— Я помочь хочу, — спокойно пояснила Милава и прошла в избу.
Сын кузнеца поплелся следом.
— Вижу, совсем тебе худо сделалось после той ночи, — ворожея опустила мешок на лавку, развязала тесьму и принялась искать подходящие травки. Краем глаза она приметила, как расслабился Цвет, как невидящим взглядом зашарил по хате. — Есть у меня снадобье, оно поможет тебе к жизни возвратиться.
Цвет молчал, закусив губу, но прочь гостью не гнал. Милава прытко растолкла сухоцвет в небольшой деревянной ступке, высыпала в мисочку:
— Это проглотить надобно. И ничего не есть и не пить до самого утра. Сможешь?
Он перенял мисочку и долго вглядывался в нее. Затем все ж черпнул серо-зеленый порошок пальцами и отправил в рот, запоздало отвечая на вопрос кивком. Жевал не спеша, но не кривился, будто не замечал редкой горечи снадобья. Постепенно его очи заполнялись осмысленностью, а взгляд теплел.
— Ну вот и добре, — улыбнулась ворожея. — А завтра тебе совсем полегчает.
— Спасибо, — прохрипел Цвет и вдруг заплакал, горько, беззвучно. Милава про себя только порадовалась: то добрый знак — страшные воспоминания, что грызли его нутро, наружу полезли. Сын кузнеца утер грязным рукавом лицо, но слезы текли и текли.
— Скажи мне, а не ведаешь ли ты, где может быть твой батька? — спросила ворожея, когда на порозовевших щеках не осталось и влажного следа.
— Я его с вечера не видел. Сам тревожусь — не случилось ли чего. — Помолчав, Цвет добавил: — Вижу, врут люди — добрая ты девица.
Милава улыбнулась:
— Только об том, что я к тебе ходила, лучше никому не сказывай. Не то беду на себя накличешь.
Цвет не ответил, лишь помрачнел.
Ворожея стянула тесьму, закинула мешок за плечи и направилась к выходу.
— Куда ж ты теперича? — взволновался сын кузнеца.
— Батьку твоего сыскать надобно, — нахмурилась Милава.
— Может, лучше тут его обождать? И тебе безопасней, и мне… спокойней, — Цвет отвел очи, густо покраснев, словно повинился в трусости и устыдился ее.
— Нет. Пойду я, — Милава ободряюще улыбнулась и протянула руку, чтобы открыть дверь.
— Погодь, — молодец кинулся вперед гостьи. — Я с тобой пойду!
— Нет, ты его лучше тут жди. А то он вернется, тебя не сыщет — волноваться станет.
— Давай я хотя бы погляжу, чтоб никто подле хаты не крутился.
Милава кивнула и отошла в сторону. Сын кузнеца вышел на двор.
— Никого нет, можешь идти.
Ворожея миновала Цвета, пересекла Ласкавну и нырнула в лес. Теперича ей во что бы то ни стало требовалось найти кузнеца. Вот только где? Она решила пойти к капищам. Авось снова отыщет его где-нибудь там? Милава шла, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к каждому движению. Впусте. Может, поворожить? Но какой смысл, ежели она не ведает здешних мест так добре, чтобы по малейшему деревцу угадать, где именно прячется кузнец.
Вдруг за спиной что-то хрустнуло. Милава обернулась. Чей-то силуэт мелькнул меж раскидистыми елями. Она пригнулась и неслышно направилась к источнику шума.
Хруст стал смачнее. Милава подобралась ближе, отвела в сторону пушистую лапу и от болезненного удара в лоб упала навзничь.
— Ой! — воскликнул кто-то.
Перед очами все поплыло. Слезы против воли хлынули из глаз.
— Чего рвался-то? — пожурил Вит, подхватил ворожею под мышки и поставил на ноги.
— Ты как, Милава? — участливо спросил Череда.
