Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра

Каждому досталась маленькая круглая лепёшка, напоминавшая мне поминальный пирог; та, что лежала передо мной, была приправлена корицей и мускатным орехом, с вырезанной на вершине звездой. Это было лучшее, что я ела за последние дни, — и, судя по пустым тарелкам вокруг, остальные были того же мнения. Дилвин, наша эльфийская повариха, сияла от удовольствия, принимая похвалы.

Арфистка села за свой инструмент у изображения Богини и заиграла. Через мгновение другие авалонцы тоже начали петь, их голоса естественно сливались в поток эмоций:

Рождённая весной, что всегда обновляет,

Рождённая из звёздного света, бессмертного и чистого,

Рождённая из туманов, гор, росы,

Прекрасный остров её сердца, пою тебе.

Как бутон распускается в цветок,

Как луна сменяет часы,

Как Владыка Смерти мчится на мрачном жеребце,

Так Богиня возвела башню…

— Здесь есть луна? — прошептала я Неве, пока песня продолжалась. — Или солнце, если на то пошло?

— Я читала в одной из книг библиотеки, что небо здесь — зеркало нашего, — ответила Нева. — Отражает небеса над землёй, которую когда-то занимал Авалон в смертном мире. Хотя, кажется, они не видели никаких небесных тел с тех пор, как появились Дети.

— Не видели, — подтвердил Эмрис. — Это чувствуется по их растительности и почве. Любой солнечный свет, который они получают, создаётся магией, и это лишь бледная подделка.

— О! — Нева чуть не опрокинула оба наших кубка, поворачиваясь к нему, её лицо засветилось от волнения. — Ты говорил с остальными о том, чтобы превратить часть двора в сад? Я могу помочь тебе искать грибы возле башни…

При упоминании грибов я снова повернулась к статуе.

Девятеро собрались вокруг изображения Богини. Они тихо напевали, возлагая травяные дары и наполняя украшенный драгоценными камнями кубок у подножия статуи светящейся водой из священных источников. Все были сосредоточены на своей задаче, кроме Кайтрионы. Она смотрела на нас.

Не на нас.

На Неву.

Поймав мой взгляд, Кайтриона резко отвернулась, её тело напряглось, словно готовясь к удару.

— Ты правда выглядишь встревоженной, — тихо сказал Кабелл, с другой стороны, от меня. — Всё в порядке?

Я бросила на него взгляд:

— Когда в последний раз хоть что-то было в порядке?

Мало, что я скрывала от него, но это — что бы это ни было — казалось слишком сложным, чтобы обсуждать.

— Просто устала. — Убедившись, что на нас никто не смотрит, я понизила голос: — Эмрис думает, что нашёл что-то, и хочет встретиться сегодня вечером.

Нева, которая до этого мечтательно покачивалась в такт балладе, тут же насторожилась:

— Я сказала Ольвен, что встречусь с ней в библиотеке для дальнейших исследований. Если я откажусь, она начнёт что-то подозревать.

— А я сказал Бедиверу, что буду патрулировать стену с ним во время ночного дежурства, — добавил Кабел с извиняющимся выражением лица. — Ты справишься сама?

Если бы я ответила «нет», он бы пошёл со мной, это было очевидно. Но я знала, что нам нужно выведать всё, что можно, у Бедивера.

— Конечно.

— Увидимся утром, — сказал Кабелл, бросив взгляд на Эмриса, как ворон смотрит на червя. — Веди себя прилично.

Эмрис проигнорировал его, перегнувшись через Неву, чтобы прошептать:

— Похоже, сегодня вечером только ты и я.

Я подняла кубок, только чтобы вспомнить, что он уже пуст.

— Отлично.

***

После света и песен за ужином тёмный великий зал показался мрачным в сравнении. Длинные столы теперь пустовали, и лишь свеча у центра идола Богини продолжала гореть. Белая роза с её кремовыми лепестками манила из самого центра её ладоней.

Я медленно двинулась к ней, протягивая руку к до боли совершенным лепесткам. Пламя свечи дрогнуло, и статуя засветилась, будто оживая.

— Это Роза Альба (сорт розы не знаю надо ли указывать в примечании).

Эмрис отделился от теней у входа в зал. Я вздрогнула и толкнула жертвенный стол достаточно сильно, чтобы святая вода из чаши плеснула на меня.

— Ты всегда подкарауливаешь людей, или это что-то особенное для меня? — прошипела я.

— Только для тебя, Птичка, — сказал он, закидывая свою рабочую сумку на плечо. — Надо признать, я не думал, что ты любишь цветы, но ты весь вечер смотришь на эту розу, как будто она вот-вот вспыхнет.

Я пропустила это мимо ушей и спросила:

— Где то, что ты мне так хотел показать?

Он убрал волосы с лица, одарив меня загадочной улыбкой. Ничего не сказав, он оглянулся через плечо, проверяя, не идёт ли кто-то по ступеням или во дворе. Убедившись, что нас никто не видит, он прошёл мимо меня к статуе.

— Куда ты… — начала я, следуя за ним.

Между алтарём и задней стеной оказалось небольшое пространство, достаточное для того, чтобы он мог присесть на корточки. Положив обе руки на одну из деревянных панелей платформы статуи, он сдвинул её вправо, открывая скрытую лестницу, ведущую вниз во тьму.

— Боги, — прошептала я, присев, чтобы заглянуть в проём. Разглядеть, что находилось внизу, было невозможно. Позади меня Эмрис надел налобный фонарь и включил его.

— Я знал, что тебе понравится, — сказал он с заразительной улыбкой.

— Иногда я могу оценить тайный проход, — признала я. — При условии, что по пути не будет проклятий, пытающихся отрубить мне голову.

— Клянусь святой душой своей бабушки, твоей изящной шейке ничто не угрожает, — заверил он. — После вас…

— Шеи не бывают изящными, — ответила я после слишком долгой паузы. — Как ты вообще нашёл это?

— Я увидел, как туда вошёл кто-то, — сказал он. — И, естественно, решил проследить за таинственной фигурой в плаще, чтобы узнать, не замышляют ли они чего-то недоброго.

— Фигура в плаще? Какая банальность, — заметила я. — Ты не видел лица?

— Капюшон был поднят, — ответил он, проползая за мной. От него всё ещё пахло свежестью зелени и сосны. — Как я уже сказал, это было загадочно, а я не особенно люблю загадки.

Иронично, подумала я, учитывая, что сам ты — одна из них.

Дверь заскрипела и закрылась за ним, погрузив нас в тень. Я достала свой фонарик, несколько раз стукнула его, пока батарейки не зазвенели, и свет не перестал мигать. Первые несколько ступеней вниз были тесными, но чем дальше мы спускались, тем больше становилось пространства. Воздух был пропитан запахом старины и чем-то вроде влажного перегноя, но источник запаха открылся только на последней ступени.

Тяжёлые корни прорастали из земли, сжимая камень, словно напрягшиеся пальцы. Коридор был словно кокон из них; они переплетались между собой, некоторые были толщиной с мою руку, другие — не шире нити пряжи.

Я посмотрела на Эмриса, широко раскрыв глаза.

— Знаю, — сказал он. — И это даже не то, что я хотел тебе показать.

— Мы правда так глубоко под землёй, чтобы видеть корни Материнского дерева? — спросила я, осторожно ступая на корни.

— Полагаю, это вторичные корни, — ответил Эмрис. — Они кажутся моложе, скорее всего, их привлекла влага здесь внизу.

— Ты предполагаешь? — Я бросила на него подозрительный взгляд. — Разве они не должны открывать тебе секреты веков или что-то в этом роде?

— Хотел бы я, — пробормотал он, протягивая руку, чтобы поддержать меня, когда мой каблук соскользнул с корня. — Они не говорят на языке, который я могу понять.

Я прищурилась, вглядываясь в него во тьме:

— Как это возможно с Ясновидением?

— Потому что, как и роза, это больше похоже на гудение… — Он тихо напел мелодию, чтобы имитировать это звучание. Глубокие ноты звучали удивительно привлекательно и, каким-то образом, знакомо.

— Пошли, — сказал он. — Нам ещё идти и идти.

Мы следовали за корнями, пока они не начали редеть. Я отступила на несколько шагов, направив фонарик на место на стене, где корни были настолько плотными, что образовали сплошную массу. Сделав ещё шаг назад, я опустилась на колено, чтобы посмотреть на это под другим углом.