Евгений Филенко - ШЕСТОЙ МОРЯК
наковальня трудилась.
Вечер блуждал
нипочем, за бесценок.
Взгляд преисполнен
великой тоски.
Асгард бывал
не в новинку для Тюра.
Родич моржовый
обрел себе друга.
Недруг и ётунов
злой истребитель [37]
В свару ввязался
с собакой затраханной.
Гнусный бобыль разболтал,
что весеннюю
Морду замкнула
смешливая задница.
Фляга просторная
свою участь вручила
Опившемуся тингу.
— Что у вас творится на тингах? — засмеялся Локи. — Похоже, вы, исландцы, для того и собираетесь в одном месте весной и осенью, чтобы окончательно опростать все емкости с брагой, которые не освободились еще от прежнего содержимого, а уж попутно разрешить свои споры, расплатиться с долгами и втихомолку прирезать обидчиков. А потом начать новую жизнь с новой браги, новых долгов и новых врагов.
— Скучновато протекает наша жизнь, — сказал Бьярки. — Ты и сам видел, в каком унылом месте приходится нам коротать свои дни. Голые скалы да вечные льды. Вот и выдумываем себе развлечения как умеем.
Крыша в родстве
состояла с убийцей.
Браге густой
поразился рассудок.
Обречена была
женщина чахлая.
Ас вредословный
согласно кивнул.
Уродец безмолвно
доверился Бьярки.
Гость скудоумный
сердито ворчал.
В пятки нырнула
душа у бочонка.
Впрочем, косматый
медведь пренебрег
Одетой женой.
— Любопытно, есть ли для медведя разница, — сказал Бьярки, — одета та жена или нет?
— Вопрос в том, чья это жена, — заметил Локи. — Если это жена медведя, то вряд ли ему понравится, когда она вырядится по-людски. Не в обычаях у медведей носить иные одежды, кроме собственной шкуры. По этой причине любой уважающий себя и своих предков медведь откажет в супружеских ласках невесть что возомнившей медведице, и будет в своем праве. Иное дело, если это человеческая жена или, того хуже, жена кого-нибудь из асов, да хотя бы та же Скади-Лыжница. Тут уж вполне естественно задаться вопросом, а что же тогда это за медведь?
— Это ты на меня намекаешь? — насторожился Бьярки. — Не так уж я и космат, если присмотреться.
— Однако же тебе в косматую голову не приходила блажь овладеть Хейд Босоногой, — сказал Локи, — покуда она была одета.
— Стыдно признаться, — промолвил Бьярки, — но я не отважился бы приступить к Хейд, будь она и вовсе раздета. Это она затащила меня в свою постель, и теперь могу сказать честно, что моя жизнь прожита не напрасно. Да ведь Хейд, насколько мне ведомо, никому не жена!
— Жена, не жена... — усмехнулся Локи. — В этом мире все так условно.
Ас, улыбаясь,
взирал на долину.
К фляге красотка
припала губами.
Без комаров вековала русалка.
Трезвая сволочь
пеклась о кувшине.
Хульда известная
с липой болтала.
Бьёрк Косоглазая
диву давалась.
Тяжко вздохнул
сирота неприкаянный,
Робко с речами
обратился к любезной
Колдунье.
— И о чем же вы там болтали? — спросил Локи, ухмыляясь.
— С кем, с кем болтали? — зардевшись, вскричал Бьярки.
— Ты, разумеется, — сказал Локи, — и твоя ненаглядная колдунья. Наверное, все косточки мне перемыли, до сих пор между ребер чешется.
— Должны же были мы уговориться, как тебя называть, — промолвил Бьярки. — Я и сейчас до конца не уверен, что наше подозрение было оправданным.
— У меня было много имен, — сказал Локи. — И даже в этом мире всякий народ зовет меня на свой манер. Так какая же мне забота, что за прозвище вы двое мне выбрали? Пускай сегодня я буду Локи. А завтра я и сам не знаю, кем захочу стать.
Дождь словно меч,
низвергался бесстыдно.
Морж Натолкнулся
на стену сарая.
Зашевелился
сосед ненавистный.
Старец случайный
ягненка дождался.
Все ж догадался
ближний исландец,
Что, лишь на свет появившийся,
Бьярки
Роду основой стал
неколебимой.
Медведь говорил
без покровов с колдуньей.
— Ну вот снова про вас, — сказал Локи. — Так ведь оно и было. Вот разве что Медведем тебя называть рановато, а что до покровов, то на ведьме и впрямь ничегошеньки не было. И должен заметить как знаток и ценитель, в таком виде она намного привлекательнее, нежели прикрытая одеждами.
Долина отвергла
