Евгений Филенко - ШЕСТОЙ МОРЯК
Когда зрелище стало невыносимым, Бьярки тихонько притворил дверь и вернулся к очагу, но язык не повиновался ему. Поэтому он сидел молча и наблюдал, как Локи развлекается со своими книгами.
Пьяница словом
нетихим и путаным
Вспомнил забор,
что не смог одолеть.
Фенрир златой
ощутил наконечник.
Кузнец злополучий[35]
лисицу напастей
в подковы обул,
хоть она упиралась.
Шалый урод
повстречал в кои веки
Друга в беседах,
что ему был под стать.
Тополь вздыхал,
и вздыхал, и вздыхал.
В обручи взятый
бочонок дубовый
Грабил невольно
ядреную брагу.
Призрачный тролль
во дни оны заботился
О хрустальном гроше.
— А сейчас что ж перестал? — удивился Бьярки, который немного отошел от пережитого и смог продолжать беседу. — Потерял, наверное? Тролли всегда слыли ротозеями.
— Что ты понимаешь в троллях! — сказал Локи. — Сейчас принято считать, будто тролли и ётуны — одно и то же. На самом деле это глубокое заблуждение. Всем известно, что ётуны не все так глупы, как кажутся на первый взгляд. Многие асы, вступив в спор с ётунами, бывали к собственному изумлению посрамлены, и требовалось либо заступничество Одина, который редко разбирал, кто прав, кто виноват, либо моя выдающаяся мудрость, которую зачастую принято считать хитростью, а то и плутовством, чтобы вернуть честно проспоренное добро. Разумеется, симпатий к асам со стороны ётунов это не прибавляет, и что-то мне подсказывает, что в недобрый час Рагнарёка они не упустят случая с нами поквитаться. Так вот, тролли — это ублюдки рода ётунского, плоды греховных связей с существами самого подлого происхождения, а то и с предметами вовсе неодушевленными. Самый толковый среди троллей глупее самого глупого ётуна. Тролли неуклюжи, туповаты и рассеянны, они теряют вверенные их попечению драгоценности с постоянством, достойным лучшего применения. Но, знаешь ли, даже мой едкий язык не поворачивается ставить им это в упрек. Разве они виноваты, что такими явились на свет? Разве они просили своих пращуров, чтобы те в умопомрачении либо из самых низменных побуждений совокуплялись с горными козами или расселинами в скалах?! Не стоит винить кого-то в изъянах или смеяться над его неприглядностями, не взглянув прежде на облик и повадку его родителей.
— Наверное, ты прав, — согласился Бьярки. — Но вряд ли в человеческой и божественной природе следовать твоему совету. Все судили, судят и будут судить всякого по его одеждам и облику, не вдаваясь в исследования его родственных корней. Это несправедливо, но, как я уже слышал у этого очага, кто говорит о справедливости?
— Что-то мы с тобой не на шутку расфилософствовались, — сказал Локи. — Не настало ли время сделать наши мысли проще, а языки свободнее при помощи известного снадобья?
— Не думаю, — ответил Бьярки. — Но если у тебя есть желание пить, то пей, не стесняйся.
— В том-то и беда, — сказал Локи сокрушенно, — что не могу я пить в одиночестве и без тостов.
— Неужели то, что творится в долине, — все это мы натворили? — спросил Бьярки.
— Это еще цветочки, — пообещал Локи. — Я только во вкус начал входить.
Честному олуху
вдруг поразилась
Задница,
откуда неведомо взявшись.
Слаф невеликий
ночами безлунными
К углю тайком
приступал зачастую.
Мысль толковала
с пенною брагой.
Лужа с немалым упорством
работала.
Тайный драккар
доставил героя.
Лепешка случайная
сделала пьяницу.
Оттель Уродливый
взором распутным
Глядел
на последний забор.
— Как у тебя только язык повернулся назвать Оттеля уродливым! — возмущенно сказал Бьярки. — Умом он не блещет, это правда, но может ли судить о внешности другого человека тот, кого пугает собственное отражение в пруду?
— Все относительно, — сказал Локи. — Случалось мне бывать в компаниях, где я был прекраснейшим из мужчин. Да и ты можешь однажды очутиться в кругу тех, кто станет пугать тобой собственных детей.
— Наверное, ты имел в виду все тех же троллей, — предположил Бьярки. — Думается, у них собственные представления о красоте.
— Да, и эти представления бросают вызов здравому смыслу, — отвечал Локи. — Кстати, ётунши бывают очень недурны собою. Взять хотя бы ту же Ангрбоду[36], что бы о ней ни говорили злопыхатели, которых она сурово, как и подобает великанше, отшила. Или ту же Скади-Лыжницу.
— Скади-Лыжницу, — сказал Бьярки, — предоставляю взять тебе. Если Один не возражает.
— Маленький слаф, — промолвил Локи укоризненно. — Чем ты по ночам занимаешься с углем в доме своего хозяина? Хороша, если просто грызешь. А если что похуже?
Некий тупица
врага колебал.
Невесть зачем
наковальня трудилась.
Вечер блуждал
нипочем, за бесценок.
Взгляд преисполнен
великой тоски.
Асгард бывал
