Елена Усачева - Откровение
— Сама доберусь.
Сказать оказалось гораздо легче, чем сделать. Кажется, я все-таки немного переоценила свои силы. Но вариантов не было.
На окно мастерской изнутри плеснули чем-то прозрачно-белым, и я поняла, что меня поражает больше всего: на окнах стекла. На всех. Хотя еще перед моим отъездом части стекол все еще не было.
Доктор говорил о галлюцинациях и провалах в памяти, но я не ожидала, что миражи будут такими яркими и… реальными.
Из холла первого этажа доносились громкие голоса. Совсем такие же, как при исчезновении Маринки.
Я вцепилась в перила, чтобы не поскользнуться и не потерять последний разум.
Дверь мастерской распахнута, изнутри слышался стук отбойного молотка, пахло краской.
Несколько человек возвращали мастерской прежний вид. Стены уже были частично покрашены, в навесной потолок вворачивались последние лампочки, несколько ярких фонарей стояло на полу, освещая быстро двигающихся людей. Женщина в платке и комбинезоне отчищала окна, скрипела газетой.
— Они пошумят еще немного. Тебе это не будет мешать. — Макс медленно спускался по ступенькам, ведущим с пролета между первым и вторым этажом. Добавил: — К завтрашнему дню все будет готово.
Джинсы, футболка, аккуратно уложенные волосы — он успел переодеться. Он вообще многое успел. Глаза были ясные, на лице и следа не осталось от недавней аварии. Будто никто и не выбирался из разбитой машины, не корчился на снегу. И день был спокойным — книга, диван, приятный разговор.
— Что будет готово?
Я с опаской смотрела на Макса, на его мягкие движения, на осторожные жесты. Наверное, я когда-нибудь привыкну к тому, что мой любимый все время разный, и я никогда заранее не угадаю, каким его встречу. Но пока моя стукнутая голова не была готова к такой резкой перемене.
— К празднику. Ты забыла? — Макс звонко щелкнул своими пальцами. — Мы завтра собирались веселиться.
Я прислонилась плечом к стене.
Спокойно, дышим глубже…
— Доктор говорил, что у меня будут только зрительные галлюцинации, — пробормотала я. — Про слуховые речи не было.
— А где зрительные?
— Зрительные — это ты. И я так понимаю, уже навсегда. Но слуховые меня теперь тоже будут иногда преследовать. — Я потерла ладонью лоб. — Какой праздник? О чем ты? Мне кажется, мы уже повеселились на дороге.
— Гостей не было. — Макс перестал улыбаться.
— А в грузовике разве ехали не гости?
Шаг, и Макс уже навис надо мной.
— Я не позволю им напугать нас! — быстро зашептал он. — Никто не заставит меня прятаться!
Прятаться? Игра в прятки явно не была популярна в его детстве. С его-то талантами выделяться в любой толпе.
Лифт открылся, пропев свою приветственную песню. Мне предлагали подняться на свой этаж.
— И что же ты собираешься отмечать?
Лифт подождал нас немного и недовольно схлопнул створки.
— Нашу жизнь. — Макс нажал на кнопку вызова лифта, а когда дверцы снова разъехались, под локоть ввел меня в кабину. — Часов в шесть будет не очень поздно собраться?
— Макс, ты понимаешь, что говоришь?
Может, у вампиров тоже бывает сотрясение мозга, и они его переживают в какой-нибудь экзотичной форме? Например, у них начинаются провалы в памяти.
— Абсолютно! — Он снова был спокоен. А его ведь не переубедишь. Надо узнать, не родился ли он в апреле. Только Овны бывают такими упертыми. Да еще вампиры. — К утру мастерская будет готова. Не обещаю, что успею завезти все вещи, но пианино новое поставлю обязательно. Ты умеешь танцевать?
— У меня постельный режим. И мне нельзя падать. — Что там еще вредно для моего здоровья? Ходить, дышать и жить? Хороший набор!
— Будем танцевать вальс. — Одной рукой он притянул меня к себе за подбородок, вторую положил на больную макушку. — И никаких сотрясений. — Губами Макс коснулся моего лба. — Извини, дверь в машине открылась не так быстро, как было нужно.
Я качнулась в его руках, но он меня удержал. Лифт остановился. Макс глубоко вдохнул и вдруг резко выбросил руку в сторону, не давая створке закрыться.
— Ты знаешь, кто это сделал? — Голова моя опять начинала болеть. — Не то, чтобы я переживала, просто хочу проверить список гостей. Может, кого-нибудь звать не стоит.
— Ее можешь вычеркнуть. — Любимый осторожно вывел меня на лестничную площадку.
— Что ее опять не устраивает?
Я заглянула в лицо Максу. Очень хотелось, чтобы он улыбнулся, посмотрел на меня и сказал, что авария была случайной. Что мы просто неудачно остановились на дороге, а у самосвала заклинили руль, поэтому он и врезался в нашу некстати припаркованную машину.
Но ничего этого я не услышала. Макс смотрел мимо, и я сейчас не могла понять, откуда тянет холодом — от него или от приоткрытого окна межлестничного пролета.
— Женщины… — передернул плечами Макс. — Время идет, а они не меняются. Женщины всегда наводят свой порядок, делают так, как им кажется правильным. Для нее мы неправильное явление, нежизнеспособная модель. Своими действиями она возвращает мир к гармонии.
Я не понимала. В моей голове не укладывалось, что такого мы делаем неожиданного, чтобы кого- то чем-то не устраивать. Улицу, что ли, на красный свет переходим? Так ведь нет! Только на зеленый и по пешеходному переходу.
— Какая-то у нее странная гармония с перевернутыми машинами!
Макс вдруг внимательно оглядел меня всю с ног до головы, резко вдохнул в себя воздух.
— Ты разве не замечала, что любовь всегда кому-то мешает?
Ну да, по мнению доктора, любовь как раз то, о чем я потом буду жалеть.
— Мне сегодня об этом уже говорили, — поморщилась я.
— А сколько еще скажут! Например, твоя мама.
— Моя мама?
Как мне было больно смеяться! Но я все равно хихикнула. Надеюсь, завтра я буду чувствовать себя лучше.
— Как думаешь, долго ли твоя мама не будет замечать, что ты не ходишь на курсы в институт? Как скоро спросит, куда делись твои хорошие оценки?
— А куда они делись?
Я машинально опустила глаза. И куда же они побежали, мои оценки? И чем их теперь ловить? Но Макс не собирался присоединяться к моей игре. Он смотрел с осуждением.
— Мне и раньше хорошие оценки не особенно ставили, — ворчливо оправдалась я.
Макс покачал головой.
— Как говорят у вас в стране — гнилые отмазки. — Он намеренно произнес последнее слово с акцентом. — Ты так своей маме будешь говорить, когда она запретит тебе со мной встречаться и перестанет пускать меня на порог.
— С чего вдруг? — Не замечала я раньше за ней стремления командовать моей жизнью. — А потом, ты забыл другую русскую поговорку — если выгоняют в дверь, можно войти в окно. К тому же мама не такая!
