Свидетель Мертвых - Эддисон Кэтрин

Но в этот момент из зрительного зала выглянул один из хористов:

– Вералис, И’ана говорит, что вам нужно…

– Вералис! ГДЕ Вы там? – голос Пел-Тенхиора прогремел как гром небесный, предвещающий божественное возмездие. Телонар, судя по всему, именно так его и воспринял.

– Простите, отала, я должен идти. Я сказал вам все, что мог, – быстро пробормотал он и скрылся за дверью.

Я хотел было пойти за ним, но решил не делать этого. Это привело бы лишь к ссоре между Телонаром и режиссером; кроме того, я не хотел привлекать внимание окружающих к тому, что он беседовал со мной наедине. Я понимал, что сегодня в любом случае не смогу выудить у тенора никаких новых сведений. Возможно, в следующий мой визит в Алую Оперу он будет более разговорчивым.

На следующее утро среди почты, ожидавшей меня в кабинете, я нашел письмо от дач’оталы Ульджавара. Прелат Ксайво писал, что у него есть новости об «Авелонаре», и предлагал при первой же возможности встретиться в Святилище.

Во второй половине дня я сходил в казино Индамуры и получил подтверждение алиби мера Телонара. Владельца, мера Индамуру, кажется, немало позабавили мои расспросы. Покончив с этим делом, я отправился в Святилище, но не сразу зашел в здание. Сначала я свернул в сад, где, как мне было известно, находилось множество небольших часовен.

Преклонив колени в одной из них, я помолился за Кораледжа и второго целителя Танверо, имени которого я не знал, а также за служителей Ксайво, спокойно и сосредоточенно выполнявших свою работу во время пожара на авиационном заводе. Я залюбовался прекрасной нефритовой статуей Ксайво, окруженной резной каменной оградой искусной работы. В саду было тихо и спокойно. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться на ноги и вернуться к главному входу.

Я чувствовал себя здесь невежественным чужаком, но послушник, дежуривший у дверей, не удивился, когда я попросил проводить меня к заведующему моргом. Сам Ульджавар, казалось, был искренне рад меня видеть. Когда я спустился в мрачный подвал, он наблюдал за работой Деневиса, который заканчивал вскрытие тела утонувшего ребенка.

– Отала Келехар! Заходите! Мне очень жаль, но здесь нет стульев. Мне стул не нужен, а если кто-то из послушников присядет, он либо заснет, либо забудет о том, что я его все равно вижу, и… хм… они еще так молоды и легко отвлекаются…

Но вы пришли по поводу мин Урменеджен. Точнее, следовало бы сказать – меррем Авелонаран, но мне кажется, это будет проявлением неуважения к покойной.

– Члены семьи предпочитают называть ее мин Урменеджен, – сказал я. – Да, утром я получил ваше письмо.

– Хорошо, – ответил он. – Итак, один из наших целителей кое-что обнаружил. – Ульджавар подошел к шкафу с выдвижными ящиками и вынул стопку старых документов. – Его зовут Темет Голхарад, он отличный врач, уже лет двадцать работает в Роще Айшан.

Название района было мне знакомо. Но это была западная окраина города, куда мне нечасто приходилось заглядывать.

– Голхарад рассказал мне прелюбопытную историю, – продолжал Ульджавар, – о мужчине по имени Сегевис Мичезар, который поселился в Роще Айшан с молодой женой Дрэйчано. Его считали вежливым, но недружелюбным. Она была застенчива и, судя по всему, сильно влюблена. А потом она умерла.

– Как?

– От какой-то болезни. Болезнь была недолгой, но мучительной. Темет сказал, что бедную женщину мучили боли в животе и приступы рвоты. Смерть была для нее избавлением.

Я вздрогнул и машинально сложил пальцы в знак, оберегающий от зла.

– При этом странной Темету показалась именно реакция мера Мичезара на смерть супруги.

Прелат ждал, приподняв брови, пока я не спросил:

– И как же он отреагировал?

– Никак, – объявил Ульджавар. – Ни горя, ни ужаса, ни даже гнева! Уверен, вам известно, что родственники покойных очень часто испытывают это последнее чувство.

– Да, – кивнул я. Как меня только ни называли: и упырем, и стервятником, и множеством других отвратительных существ. Я знал, что прелатам Ксайво приходится еще хуже, ведь их часто напрямую обвиняли в смерти пациентов, которых они не смогли спасти.

– Но Сегевис Мичезар был абсолютно бесстрастен. Он постарался организовать похороны Дрэйчано как можно быстрее – и как можно дешевле, – а потом исчез.

– Исчез.

– Растаял в воздухе. Темет больше никогда его не видел и не слышал о нем.

– Когда это произошло?

– Почти пять лет назад.

– Вы думаете, мы имеем дело с одним и тем же отравителем?

– Мне кажется, это весьма вероятно, – кивнул Ульджавар.

Я не сразу осмелился спросить:

– Как вы считаете, обследование тела меррем Мичезаран может пролить свет на обстоятельства ее странной смерти?

– Одно могу сказать: я намерен попытаться. Вы пойдете со мной?

– Да, – ответил я. – Да, пойду.

Меррем Мичезаран была похоронена в районе Роща Айшан, на кладбище рядом с муниципальным храмом Улиса, улимейре, на участке для нищих. Это был клочок бесплодной земли, такой же жалкий, как похороненные здесь бедняки. На ее надгробии, плоской квадратной плите, было высечено лишь имя женщины, даже без фамилии – самый необходимый минимум. Прелат улимейре, эльф среднего возраста с усталым лицом, сразу узнал меня, хотя я не помнил, что нам приходилось встречаться. Он скептически отнесся к гипотезе об отравлении, но вынужден был повиноваться Ульджавару, который занимал высокое положение в церковной иерархии. Прелат даже пошел с нами к могиле и предложил помощь.

– Мой церковный сторож, – объяснил он, – самый большой сплетник во всей Роще Айшан, а я предпочел бы сохранить это событие в тайне. Уверен, вы меня понимаете.

Я сказал:

– Если мер Мичезар прочтет об эксгумации в газетах, все будет напрасно.

– Местные старики, если узнают, обязательно станут жаловаться, – сказал отала Боншенар. – Но, насколько мне известно, у бедной девушки не осталось родственников, так что никто не будет особенно огорчен. Она не прожила здесь и недели, не успела завести друзей.

– Поскольку при эксгумации присутствуют два прелата Улиса и служитель Ксайво, можно считать, что покойной оказано достаточное уважение, – заметил Ульджавар. – Кроме того, я уверен, что меррем Мичезаран хотела бы, чтобы убийцу схватили и покарали.

– А вы уверены, что это убийство? – жалобно спросил Боншенар.

– Мы не можем быть в этом уверены до тех пор, пока не осмотрим тело, – отрезал Ульджавар.

Я снял сюртук и помог Боншенару копать. Вскоре наши лопаты наткнулись на дерево. Мер Мичезар оплатил лишь самую неглубокую могилу.

– Как экономно! – мрачно пробормотал Ульджавар, но тут же взял себя в руки. – Возможно, нам не придется проводить вскрытие, достаточно будет открыть гроб. Если убийца воспользовался калонваром, мы сразу это поймем.

– Хорошо, – вздохнул Боншенар. – Сейчас посмотрим.

Боншенар, стоя на краю могилы, без труда поддел крышку гроба. Мы помолились о сострадании к умершим, сняли крышку и положили ее на землю. Тело женщины необыкновенно хорошо сохранилось; по словам Боншенара, она выглядела так, словно скончалась только вчера.

– Калонвар, – просто сказал Ульджавар.

Саван скрывал все тело, за исключением лица и рук – она была похоронена по обряду плоранской секты, одной из двух наиболее влиятельных религиозных сект Амало. Женщина была очень худой, хотя невозможно было сказать, в чем причина такого состояния тела: в болезни или просто в том, что она долго пролежала в могиле.

– Ладно, – заговорил Ульджавар, – нужно осмотреть ее руки. Тогда я смогу сказать точно.

Я отошел, не сводя глаз с лошадиного лица молодой женщины, мрачно задаваясь вопросом, нарочно ли «мер Мичезар» выбирал дурнушек. Мер Урменедж однажды с болью в голосе сказал мне, что его сестра была совершенно неинтересной внешне и поэтому даже не надеялась найти жениха.