Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2
Аспирант не произвел ровно никакого впечатления только на Леопольда, который ответил на приветствие Искена замечательно равнодушным кивком. «Мы должны изобразить, что не так давно имели занимательную беседу — говорил этот кивок, — и это все, что меня волнует, когда я на вас смотрю». Вслух же Леопольд начал путано объяснять, почему мы задержались в Академии, причем делал это так искусно, что Аршамбо потерял нить повествования почти сразу, я была в этом уверена. Чародей оживился лишь тогда, когда Леопольд перешел к той части истории, где говорилось, что Аршамбо вряд ли когда-то еще увидит свои таблицы, рисунки и записи к лекции по теме Железных войн.
— Но как же это?.. — вскричал Аршамбо. — Я так долго готовил эти материалы, большую часть гравюр мне пришлось перерисовывать из старинных манускриптов самолично!..
Леопольд принялся каяться с таким жаром, что вскоре даже Аршамбо понял, что лучше принять эти извинения.
— Обещаю возместить вам этот ущерб! — воскликнул Леопольд в ответ на призывы успокоиться и не корить себя так жестоко. — Я перепишу ваши таблицы, если вы укажете мне источники, из которых вы черпали их содержание, а мой секретарь за одну ночь перерисует все гравюры, которые вы посчитаете необходимыми для проведения лекции! Он прекрасно рисует, поверьте!
— Кто, я? — в ужасе воскликнул Мелихаро, но, поняв, что сейчас не самое удачное время для споров, покорно признал, что и в самом деле многие считают его художником от бога, хоть он и не может согласиться с этим по причине врожденной скромности. Аршамбо весьма обрадовало предложение Леопольда и он тут же сказал, что секретарь можем пользоваться всеми письменными и рисовальными принадлежностями, которые есть в доме.
Не приходилось сомневаться, что честь переписывать таблицы достанется мне — почерк у Леопольда был отвратительным. С грустью я наблюдала за тем, как Аршамбо, поднявшись с усилием из кресла, отбирает с полок книги, и делает в них пометки, деловито поясняя Леопольду, что именно следует переписать. Стопка книг в руках Леопольда росла на глазах. Аршамбо остановился лишь тогда, когда верхняя из книг уперлась в нос его аспиранту. Леопольд, не преминув льстиво заметить, как он восхищен ответственным подходом своего научного руководителя к чтению лекций, торопливо сунул книги мне; я охнула и с трудом удержалась на ногах. Мелихаро тут же забрал у меня стопку, пробормотав тихонько: «Вот же пустобрех!».
Искен молча наблюдал за происходящим, его задумчивый взгляд то и дело останавливался на мне и тогда губы молодого чародея трогала едва заметная улыбка. «Твои дела совсем плохи, дорогая, — без труда читала я мысли, обращенные ко мне. — Вряд ли ты справишься без моей помощи и я с нетерпением жду, когда ты о ней попросишь».
Не успел магистр разрешить одну беду, и почувствовать себя в безопасности, как тут же угодил в новую переделку.
— Магистр Леопольд, — обратился Аршамбо к нему, явно что-то припомнив. — Раз уж я временно свободен от чтения лекций, то грешно будет не употребить это время на пользу. Я бы хотел ознакомиться более детально с результатами ваших исследований.
Тут ученый чародей бросил быстрый косой взгляд на Искена, словно напоминая о своем предупреждении не озвучивать тему хаотических порталов при молодом аспиранте.
— Разумеется, — отозвался Леопольд, в свою очередь одарив косым взглядом меня. — Правда, мне понадобится навести некоторый порядок в своих записях, дорога, знаете ли… да и вообще я вел их только для себя, так что вряд ли вы…
— Всегда считал, что черновики — это лучшая форма научных работ! — произнес Аршмабо с улыбкой, которой нечего было противопоставить.
Леопольду ничего не оставалось, кроме как сказать: «Тогда я, с вашего позволения, поднимусь в свои покои и подберу то, что, возможно, покажется вам интересным», и мы ретировались. Все это я чувствовала на себе взгляд Искена и от волнения даже несколько раз споткнулась.
Стоило только дверям наших покоев закрыться, как Мелихаро с Леопольдом обернулись ко мне и на разные лады завопили:
— И вот эта наглая рожа — тот самый аспирант? Где был ваш ум, когда вы с ним связались?
— Черновики моих исследований? Где, скажите на милость, мне взять эти черновики?!
— Да на нем пробы негде ставить! Самовлюбленный мерзавец!
— Что мне отвечать Аршамбо? Я ничего не смыслю в хаотических порталах! Да я приближался к ним всего два раза в жизни!
— Смазлив, не спорю, но я всегда считал вас достаточно разумной девушкой для того, чтобы не купиться на такое! Он явно собирается нас сдать, после того, как вдоволь позабавится!
— Нам конец!
— Нам конец!
И, придя к согласию, они уселись на старую кровать, жалобно скрипнувшую под двойным весом. Если бы демон не швырнул перед тем книги на пол, Леопольду довелось бы спать на полу.
— Искен обещал мне помочь, — сказала я то, во что сама не верила. — Он ждет, когда я обращусь к нему с просьбой, и до той поры сделает все, чтобы со мной ничего не случилось. Возможно это именно то, что вы, господин Мелихаро, называете забавой, но пока что не стоит всерьез опасаться предательства с его стороны. А что до результатов исследований — возможно, магистру Аршамбо подойдут мои записи. Уж не знаю, насколько они научны, но они должны убедить его, что вы и впрямь интересовались этой темой. Сошлетесь на то, что вам не хватало научного руководителя, который направил бы вас и указал на ошибки, да и все тут…
Леопольд с недоверием взял несколько папок, которые я достала из заветного сундука, и поспешил с ними к магистру Аршамбо. Мы с демоном принялись складывать разбросанные книги, дружно бранясь при виде многочисленных пометок и закладок. Нам предстояло немало попотеть, чтобы выполнить щедрое обещание Леопольда.
— Я ведь рисовал только скабрезные картинки в подворотнях пару раз, да и то, когда был порядком пьян, — грустно признался демон. Ничего другого, разумеется, я не ожидала, но на душе стало вовсе маетно.
…Магистр Леопольд, разумеется, отправился спать, а мы с Мелихаро жгли свечу за свечой, корпя над рисунками и таблицами. Демон проклинал все, что ему приходило на ум в этот тяжкий час.
— Заешь короста этого болтливого чародея, спихивающего свои заботы с больной головы на здоровую! — слышала я непрерывно. — Пусть этот ученый господин, которому не хватает ума сообразить, что всем адептам плевать на эти рисунки, всю жизнь ест варево своих ленивых слуг и никогда не узнает вкуса нормальной пищи! Три гадючьих хвоста в глотку этому смазливому хлыщу, явно желающему над нами позубоскалить! Пусть этой бумагой и карандашами растопят печи в Lohhar'ag! Раулле Сизый, надеюсь, твой дух не будет знать покоя, завидев то, каким уродливым я тебя изобразил!..
