Андрей Стерхов - Быть драконом
Трёхэтажка походила на дом Павлова после последней атаки фрицев, но не пустовала. Меня ждали. Я ещё вылезал из машины, а ко мне уже подошли три неброско одетых мужчины, вооружённых помповыми дурами. В одном из них я узнал Павла — того самого бойца-борца, который приходил ко мне давеча в офис в составе придурковатой делегации. Он ничуть не изменился, только на лбу его желтела знатная гематома, а левое ухо было залеплено пластырем.
Я как его увидел, тут же понял, чей это был голос в телефоне. Его, Павла, и был.
«Извини, Охотник, что на тебя грешил, — мысленно обратился я к своему неведомому врагу. — Всё оказалось банальней».
Да, я был наивен, полагая, что ребята из «Фарта» тут не причём. Ошибся я, переоценил силу своих устрашающих фокусов. Ни черта они не испугались. Вернее так: те, что приходили, конечно, перетрухнули хорошенько (Павел, к примеру, косился на меня с подозрением и держался настороженно), но Большой Босс от своего не отступил. Не тратясь на артподготовку, кинул пехотинцев криминальной войны в новую атаку. Оно и понятно — легко быть Наполеоном, наблюдая бой со стороны.
— Не опоздал? — спросил я, обращаясь к Павлу, как к старому знакомому.
Он поиграл желваками, но ничего не ответил. Молча сунул руку мне за пазуху, вытащил из кобуры кольт и запихнул его себе сзади под ремень. После чего, показав уже своим стволом на перекошенную дверь, сказал:
— Волыну сдал, ноги вытер, заходи.
Я не успел наложить на машину охранное заклятие, поэтому сказал одному из двух стоящих на входе бойцов:
— Присмотри за тачкой. Я скоро.
— Не Эрмитаж, не стырят, — буркнул боец.
А Павел поторопил меня:
— Иди, иди.
До поры до времени я был вынужден играть по их правилам, поэтому покорно направился к зданию, от которого несло карбидом и древесной гнилью. Но, задержавшись на пороге, всё же не отказал себе в удовольствии спросить:
— А где, Паша, твой кореш Савва?
— В больничке твоими стараниями, — зло процедил Павел сквозь зубы и больно ткнул стволом мне в спину.
Он довёл меня по тёмному коридору до кабинета, вход в который охраняли ещё два статных вооружённых хлопца. В самом же кабинете за столом, каким-то чудом сохранившимся в этом разгромленном здании, сидел юрист фирмы «Фарт». Господин Ащеулов. Пётр Вениаминович. Собственной персоной.
— Вам в прошлый раз мало показалось? — спросил я с порога. — А, крысёныш?
Ащеулов ощерился, но сдержался. Провёл ладонью по зализанной чёлке и ледяным голосом произнёс:
— Мы в прошлый раз недоговорили, Егор Владимирович. Присаживайтесь.
Я оценил шутку — в кабинете был только один стул, на нём сидел сам Ащеулов.
— Спасибо, пешком постою, — сказал я. — Давай по делу.
— Ну, по делу, так по делу, — согласился он и щёлкнул замками лежащего на столе кейса. Достал бумаги, вытащил ручку и предложил: — Подписывайте, Егор Владимирович.
— Скажи сначала, что с девушкой?
— С ней всё в порядке.
— Хочу убедиться.
Ащеулов кивнул, и Павел, продолжая держать меня под прицелом, набрал номер телефона. Когда на том конце отозвались, он приказал:
— Дай трубу девчонке.
И протянул мобильник мне.
— Лера? — спросил я.
— Шеф, это вы?! — обрадовано воскликнула моя бедовая помощница.
— Нет, это Бэтман.
— Ха!
— С тобой всё в порядке?
— Более-менее.
— Хорошо, что не менее-более. Держись. Я тебя вытащу. Уже вытаскиваю.
— Ага, шеф, давайте. А то мне уже очертели эти тупые ро…
На этом связь прервалась, я вернул телефон Павлу и, обращаясь к Ащеулову, заявил:
— Сначала девчонка, только потом факсимиле.
Тот неожиданно легко согласился:
— Ради бога.
Слишком легко согласился. Подозрительно легко. Но я раньше времени взрываться не стал, озвучил свой план:
— Сажаете её в мою машину, она отъезжает к воротам, звонит, и только тогда я подписываю эти ваши чёртовы бумажки.
Ащеулов и тут пошёл навстречу:
— Нет проблем, Егор Владимирович. — И глядя мне через плечо, приказал Павлу: — Организуй.
Борец вышел, и мы с господином Ащеуловым остались наедине. Юрист старательно отводил глаза и делал вид, что просматривает экземпляры договора, а я скрашивал ожидание тем, что рассматривал паутину в углу и думал. Сначала о том, что зря вчера юриста не отделал и отпустил ненаказанным. Затем мысль сделала кульбит, и я стал прикидывать, что они дальше предпримут. Интуиция подсказывала, что живым они меня отсюда не отпустят. Прихлопнут. Получат подпись и удавят. Удавили бы и так, да, видимо, решили обезопасить себя от исков возможных наследников. Ну а как только обезопасят, так сразу в бетон закатают. Сначала меня, а потом и Леру. Свидетеля не оставят. Я бы не оставил.
Вернулся Павел минут через пять.
— Готово? — спросил у него Ащеулов.
— Готово, — ответил борец и сунул мне свой телефон.
Не прошло и двух секунд, как раздался звонок.
— Да? — отозвался я.
— Шеф, я на выезде, — сказала Лера. — Жду вас.
— Не глуши двигатель, я скоро.
— Ага, шеф.
— Через шесть минут не появлюсь, вали.
— Но…
— Вали, я сказал. Время пошло.
Вернув трубку Павлу, я обратился к юристу.
— Всё понимаю, одного не понимаю: зачем гранату в офис швырнули?
— Какую гранату? — удивился Ащеулов. Удивился искренне. Похоже, действительно ничего об этом не знал. Похлопал зенками, а когда пробило, обратился к борцу: — Что за самодеятельность, Паша?
Тот, отведя глаза, пробурчал:
— А чего он… Савва вон… На аппарате. Дышит через раз.
— Охренел! — возмутился Ащеулов. — Тюрин узнает, голову оторвёт!
Паша стал похож на кутёнка, которого тыкают в помеченный им башмак.
— Ладно, хорьки, — сказал я, приближаясь к столу. — Между собой потом разберётесь, а сейчас дело нужно закончить. Давай договор.
— Вот и отлично, — проглотив «хорьков», обрадовался Ащеулов и протянул бумаги. — Подпишите, да разойдёмся с миром. И никаких гранат. И никаких фокусов.
— Что — не понравилось фокусы? — отвергнув его ручку и вынув собственную, поинтересовался я.
— Да как-то, знаете ли, не очень, — ответил юрист, невольно передёрнув плечами. — Особенно Савве не понравилось. И Паше, как видите. В цирке фокусником подрабатываете? Или хобби такое?
— Хобби.
— Я так и подумал. Оттого-то, дорогой наш Копперфильд, для сегодняшней встречи другое место выбрал. Правда, удачное место?
— Мне всё равно, — заметил я и стал выводить подпись. Сходу не вышло. Слишком сильно нажал на перо, и оно пропахало бумагу.
