Телиэль - Стихи

Ты вновь впадаешь в забытье,
но облегченья нет и там.
Огнем вонючее питье
течет по треснутым губам.
И нету сил глаза открыть,
и нету сил достать кинжал…
Ты был пронзен желаньем жить,
ты так спешил, ты так бежал…
Тупой стрелою сбитый с ног
теперь ты раб врагов твоих,
и пыль неведомых дорог
сокрыла цвет одежд твоих.
Ты никого не предавал,
ты просто очень не хотел
за тот несчастный перевал
принять полсотни вражьих стрел.
ты просто-напросто решил,
что нет надежды победить,
что как не рви крученых жил,
а всех врагов не перебить.
И ты ушел в лесную тишь,
но так изменчива судьба,
и вот ты, загнанный, лежишь,
стирая грязный пот со лба.
А бич свистит уже и жжет,
как сотня злых пчелиных жал…
Ты руку сжал — легко войдет
под ребра с выдохом кинжал.
Ты упадешь, еще не встав,
лицом к закатным небесам,
и примешь Дар свой, прошептав:
«Я выбрал сам, я выбрал сам!».

Дожить — до выстрела в упор?
дожить — до страшного суда?
Прекрасный, вечный Валинор,
несет волна меня — куда?
Дожить — до свиста черных стрел?
Дожить — до ярости огня?
Никто из смертных не смотрел
за грани мира до меня.
Дожить — до завтрашней зари,
дожить — пока достанет сил,
не зря в венце моем горит
звездой — последний Сильмарилл.
Дожить — и вести донести,
дожить — и к милости воззвать,
а что потом, в конце пути —
об этом нечего гадать.
Дожить — пускай пророчит смерть —
дожить — вся тьма Запретных вод.
Для человека важно сметь,
а смея — двигаться вперед.
Дожить — светлеет небосвод,
дожить — вот Белая гора!
В последний путь, в последний взлет
я направляю свой корабль.
Дожить — и видеть ясный взор,
дожить — и смерть принять как дар,
увидев вечный Валинор
И лики светлые валар.

Юный ствол на могиле павшего,
порожденье веков войны,
он другого сорта, не вашего,
и плоды его солоны.
Он в ночи серебром наполнится,
и роса на нем — горяча,
в перекрестье ветвей покоится
под корой — рукоять меча.
Прикоснитесь — и вы услышите
вновь звучащий призывно рог.
Руны чьей судьбы в небе вышиты,
что сулит еще людям рок?
Что бы ни было — прядь упавшую
сдует ветер ночной со лба.
Юный ствол на могиле павшего —
нерожденного ждет судьба.
Он придет — под иными звездами,
но в смятении, как и ты,
и, покровы раздвинув росные,
меч достанет из темноты.
И тогда, в огневом сиянии,
под узорную рукоять,
из глубин ствола тоже встанем мы,
чтоб самих себя отстоять.

Начертано предсказанье
на чистом песке сухом,
с зарею волны касание
размоет песчаный холм,
успеешь ли ты, не ведая
про ужасы, смерть и честь,
путем неслучайным следуя,
судьбу свою здесь прочесть?
А если прочтешь, то в силах ли
нести ее до конца?
Над брошенными могилами
живые стучат сердца.
А если волна шипящая
сотрет стрелы острых рун,
сумеешь ли настоящее
найти в перезвонах струн?
И сон отличить от морока,
и явь отличить от сна?
Спеши — твое время коротко,
и плещет уже волна…
Но если ты поздно на берег
примчишься в глухой тоске,
то все напишу я набело
на чистом сухом песке.

Отпусти удила, дай свободу коню.
Видишь, сохнет трава и кусты на корню,
видишь — черная пыль над дорогой кружит,
этот путь далеко от живого лежит.
Ты скакал не сюда, в край ты рвался другой,
К этим белым костям не касайся рукой,
Это мертвая сушь, это злая земля,
это солнце не греет, нещадно паля.
Конь рванулся с дороги — удобной, прямой.
Путь он, может, отыщет обратно домой,
но в безмолвном просторе сейчас вы одни —
как ты это не видел все долгие дни,
что за сон ты смотрел, прямо сидя в седле,
что за яд был в задевшей когда-то стреле,
что тебя разбудило — не помнишь, молчишь?
мерный топот копыт рубит знойную тишь.
Скоро зелень даст отдых усталым глазам,
там медвяные капли росы, как бальзам,
там дорога петляет в прохладных лесах,
там забыт перед тьмою полночною страх.
Конь несет тебя, страх обгоняя ночной,
цепи черных холмов отступают стеной.
Ты бессмысленно шепчешь: «Добраться, дойти!»…
Как ты храбро ушел по прямому пути!

Прости! Я послушно все сделаю,
трав душистых нарву,
вышью мантию белую,
сыновей назову,
научусь тихой радости,
полюблю дочерей,
но до самой до старости
я не буду твоей.
Нет сомнения в верности,
благодарной тебе,
доля женская с древности —
покоряться судьбе.
Для тебя жить осталась я,
мой спаситель и муж,
я довольствуюсь малостью
и не грежу я уж,
и не сняться мне подвиги,
меч мой сломан давно,
зреет в княжеском погребе
молодое вино.
Ни короной, ни славою
сон о прошлом не мил…
Он жалел меня слабую,
меня гордую — бил,
и, спася умиравшую,
он оставил меня,
его милость познавшую —
в вечной власти огня.
Слезы жгучие — искрами —
никогда, ни одной…
Я любви твоей искренне
буду верной женой,
и сумею — не поздно ведь —
я тебя полюбить,
лишь глаза эти звездные
не смогу я забыть.
мне судьбою, наверное,
жить с собою в боях.
Неверна я и верная,
и с тобой — не твоя!

Ветер ворошит золу, но погас огонь.
Льют уже который день серые дожди.
Мокрый желтый лист упал на твою ладонь.
Катится к концу сентябрь, и вестей не жди.
Манит за собою вслед караван гусей.
Осенью всегда тебе хочется уйти.
И дорога ждет тебя и твоих друзей,
снятся в шелесте дождя дальние пути.
Все, что слышал в сказках ты, множество чудес
где-то за порогом там, за речной волной.
где свернет тропа твоя в Вековечный лес,
оглянись в последний раз — дождь звенит струной.
Ты уходишь в темноту, след твой дождь сотрет,
но сильнее всех невзгод и любого зла
будет на пути твоем мысль, что где-то ждет
дом уютный, в очаге теплая зола.
И из сущности твоей, как из корня — вверх
вырастет иная суть, новые черты.
В битвах, в тяготах пути став сильнее всех,
дом спасая и очаг, мир спасаешь ты.
Но об этом не прочесть в мокнущей листве,
только тень тревог крылом разрезает дождь.
Серебрится слабый след в жухнущей траве,
но весна еще придет — если ты дойдешь.