Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
— Чиа! — Мэйо разбил эту ошеломляющую картину, как ветка то окно. — Ой! — мальчик остановился, глядя в комнату, потом поднял на меня глаза. — Это ты здесь жила?
— Я.
Мы постояли, а потом я услышала, что Мэйо бормочет что-то похожее на стихи.
— Разбиты окна моего дома, и комнаты заметает снег…
— Что?!
Мальчик встрепенулся.
— Тебя Шайси зовет.
— Кто? — не поняла я.
Мэйо странно на меня посмотрел.
— Твоя новая подруга.
Шаванси. Конечно. Я могла бы и сама догадаться, дочери богини нет смысла раскрывать собственное имя.
— Да, идем.
Зал стало не узнать, в него вернулись жизнь и уют. На высоких кованых подсвечниках, украшенных чернеными и позолоченными фигурами горных львов, горели свечи. Из соседних комнат принесли несколько лишних сидений, а также кровати, чтобы нам не разбредаться по холодному дому, Шаванси где-то раскопала пушистые шкуры и теплые одеяла. На столе уже красовался не очень изысканный, но сытный и горячий обед.
— Когда вы все это успели?! — удивилась я.
После обеда я отослала оставшихся Воронов. Если явится стража Императора, против нее они в любом случае не пойдут, а с прочими недоброжелателями я надеялась разобраться своими силами: два Кау Ши, один Шевер, аднец, не зря носящий свой меч, и боевой пес — это уже не шутки.
Кое-как нагрев на кухне воды, я там же и вымылась, наконец-то смыв с себя темничную грязь, а потом стала готовиться, надеясь, что Император все же пришлет за мной.
— Ты все-таки не хочешь отдохнуть? — беспокоилась Шаванси.
Я прислушалась к собственным ощущениям. Усталость? Да не такая и сильная. Мысли были четкими и ясными. Мир казался прозрачным, но слегка отдаленным, как в осенних сумерках.
— Со мной все хорошо.
— Ну, смотри.
Попробуй я уснуть сейчас, не сумела бы. Наверное, я отдохну, когда просто свалюсь, но это будет еще очень нескоро.
Сырость не проникла в крепкий сундук, хранивший торжественное одеяние. Так что, переодевшись наверху, вниз я спустилась в черном и рыжем. Черная бархатная тиска, по подолу которой танцевали вышитые золотой нитью кошки, без капюшона, зато с твердым, стоячим воротником; под тиской короткий кафтан из плотного рыжего шелка и рыжие же свободные штаны, заправляющиеся в сапоги. Я хотела затянуть волосы в привычный узел, потом опомнилась, так ходят только слуги и простолюдины, — главе клана полагается их заплетать в косу или собирать в хвост на затылке. Отец же, несмотря на обычаи, предпочитал отрезать волосы коротко, так что всегда из-за шапки густых кудряшек чем-то напоминал барашка.
Нет, не плакать — а взять из шкатулки обруч, украшенный свернувшейся в клубок кошкой из черного гагата, и надеть на голову. Это обруч не отца, а мой, заказанный специально для меня, чтобы я могла его надеть, когда стану главой клана. Только никто не знал, что это случится так быстро. Добавить, пожалуй, несколько колец с рыжими топазами, чтобы под цвет глаз, и цепь с символом главы клана Каеш на грудь. И не забыть воинский пояс шакья, хотя зеленая пряжка и выбивается по цвету из всего остального наряда.
Из зеркала смотрела властная женщина, грозная и немного печальная.
Огонек, заметив меня, застыл с открытым ртом, забыв о том, что он делал, кто он и где он. Риддин резво поднялся со своего места и поклонился.
— Вы чего? — улыбнулась я. — Можно подумать, за то время, что вы меня не видели, я вдруг изменилась и стала кем-то другим. Кем-то, кого надо приветствовать поклонами и вставанием.
— Изменилась, — сказал Риддин. — Тогда ты была безвестная кошка, а сейчас — глава клана.
То, как аднец это сказал, и его слова отчего-то были мне необычайно приятны.
— Спасибо, — смутилась я и присела на одно из сидений.
— Ты думаешь, Император захочет тебя видеть?
— Если посол ему пожаловался на меня, а Ришайд с Шатреном успели сегодня нажаловаться на посла, то думаю — да.
Разбойник навострил уши, и почти в тот же миг кто-то стукнул в гонг, висящий у ворот. Над мерзлым садом поплыл долгий густой звук.
— А вот и послы от Императора, — я приподнялась и расправила одежду.
Тут же откуда-то появилась Шаванси.
— Ты, кажется, сама собралась идти дверь открывать? — она прошла мимо меня, оглянулась с хитрой улыбкой.
Да, дверь мне сейчас открывать не пристало.
Действительно, пришли за мной. Стража ввалилась в дом, оттеснив в сторону Шаванси, но замерла, увидев перед собой главу клана.
— Что вам угодно, господа?
«Господа» совсем растерялись и не могли вымолвить ни слова, похоже, они только сейчас осознали, кого им придется конвоировать.
— Вам приказано сопроводить меня во дворец?
Начальник стражи часто-часто закивал.
— Я с тобой, — Риддин подошел ко мне.
— И я! — тут же встрял Огонек.
— Вам лучше остаться. Я не хочу, чтобы вы рисковали.
Риддин хотел возразить, но понял, что я ни за что не соглашусь. Мэйо, Шаванси и Огонька нельзя оставлять одних. Не приведи боги, опять мальчишки в какие-нибудь неприятности вляпаются. Аднец тоже понял это и покорно склонил голову.
Стражники хотели предложить мне одного из своих коней, но Огонек с Шаванси быстро оседлали Баргаша. Благородный зверь теперь, когда от меня уже не пахло Тайри, недоверчиво оглядывался, но все же позволил вскочить ему на спину.
— Вперед! — скомандовала я, пришпоривая скакуна.
Стражам ничего не осталось, кроме как последовать за мной, будто они и в самом деле почетное сопровождение.
В сумерках императорский замок, сияя разноцветными витражами, походил на шкатулку с драгоценностями, какого-нибудь сказочного великана. Где-то золотистые стены были подсвечены факелами, усиливая сходство. Внутри же преобладал синий цвет: синие драпировки, стены и пол украшенные лазуритом, синяя роспись. После посещений дворца мне все время снились сапфиры, огромные, как море, прозрачные и невероятно яркие. А ведь когда-то душа пела, радуясь тому, что я оказалась здесь, что стала в замке своей, что Император привечает меня, как близкого человека. Куда же делись теплые чувства, где гордость? Остались только невнятный страх и легкая неприязнь. Хотя стоило увидеть Императора, как все вернулось. Сердце гулко стукнуло и рухнуло куда-то вниз. Я опустилась на колени, уткнувшись взглядом в пол.
— Встань, Чиа Каеш, — ласково произнес правитель, заставив злопыхателей, желающих моей смерти, заскрежетать зубами от злости.
Императору нельзя было не подчиниться, и я поднялась, вскинула голову, встретившись взглядом с синими глазами Императора. У него глаза, как у Мэйо, подумала я.
