Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
— Тебе не от грязи болотной плохо, — хмуро пробормотал Далекий Человек, развязывая мешочек с ягодами.
— А от чего же? — услышала все-таки его Ак Ми Э.
— Другой грязью воняет, — снова непонятно сказал он.
— Да о чем ты? — Она никак не понимала.
— А что ты с ними будешь делать все-таки? А, Ак Ми Э? Поведешь прямо в родовой поселок?
— У нас будет время решить, — примирительно сказала Ак Ми Э. — Но мы не можем вот так просто привести их туда. Когда останется совсем немного, ты пойдешь вперед, наверное. Предупредишь Старейшину и всех других.
— Но им не справиться с таким числом хорошо вооруженных людей! — попробовал он снова убедить ее.
— Но мы же можем поймать их в ловушку, — улыбнулась Ак Ми Э; — Усыпить их всех — дело нехитрое.
— Правда! — Он всплеснул руками. — И как же я сразу не подумал! — Но тут же опомнился. — Да стоит ли вообще тащить их с собою?
Она кивнула. Он ничего не стал говорить. Если Ак Ми Э решила, ее не переупрямишь.
— Так о какой грязи ты говорил? О той, от которой мне так плохо? — вдруг вернулась она к тому, что ее так мучило.
— Раз все время спрашиваешь, значит, и вправду плохо. — Он покачал головой. — Ты и в голову брать не хочешь, что не от болотной грязи это. Ну, тянет тиной, ну и что? Ты на самом деле обман чуешь. Большой обман, уродливый. Черное сердце чувствуешь.
— О чем ты говоришь?
— Да об этом Тае. Стой, девочка! — Он поднял руку, останавливая слова, уже готовые сорваться с ее губ. — Неужто ты думаешь, что все, что он сказал вчера, было правдой? Ложь это, верь мне! И его нежные взгляды, что он не первый день на тебя бросает, тоже ложь! Сердце его пропитано ложью, как отравой, и вся она течет к тебе. От нее ты страдаешь! От нее слепнешь и глохнешь. Не хочешь ни слышать, ни видеть ничего вокруг.
— Но сердце! — она все-таки перебила его. — Сердце не может лгать. Я чувствовала вчера, что его сердце бьется ровно, спокойно. Что ты скажешь на это?
— Да, сердце — это единственное, что не может лгать. Да если бы все его взгляды и слова были хотя бы полуправдой, разве его сердце могло бы биться так спокойно? Когда его люди, о которых он так преданно заботится, в опасности на родине! Посмотри на меня. Не отворачивайся, Ак Ми Э! Разве мое сердце спокойно, когда я думаю о судьбе моих детей? О том, что с ними будет, когда эти люди доберутся до наших поселков? Разве твое сердце бьется ровно, когда ты думаешь, что делать тебе с этими людьми? И разве может, — он понизил голос, — сердце быть таким спокойным у мужчины, когда он сжимает руку женщины, на которую все время так смотрит? Скажи мне, разве это может быть?
Он остановился. Она сейчас и так расплачется. Наконец-то ее проняло, и пелена, повисшая вчера на ее глазах, развеялась хоть на несколько мгновений. Как можно ей спорить с такими простыми доводами? Но девушка так и не расплакалась.
— Я должна знать точно, — сказала она, — способен ли он на такую ложь. Тогда его нельзя подпускать близко к нашим землям.
— Но он не скажет тебе правды, — вздохнул Далекий Человек.
— Я узнаю ее сама. Сегодня я должна буду подумать. Завтра пусть он придет вечером к нашему костру. Если там, куда мы зайдем, еще будет хворост для костра. Пусть приходит.
— Зачем? — искренне удивился охотник.
— Скажешь ему, что надо почтить здешних духов или что-нибудь другое. Придумай сам. Но главное — чтобы он выпил снадобье, которое я приготовлю завтра.
— Какое снадобье? Он откажется.
— Мне надо, чтобы он выпил его. Тогда мы все и узнаем. Я сама тоже выпью, так что никакой отравы там не будет.
— Так что за питье? — спросил охотник осторожно.
— Из коры дерева тин-кос, — ответила Ак Ми Э так же осторожно.
— Откуда у тебя кора священного дерева? — удивился он.
— Матушка дала мне немного с собой. Тайно. Никто ведь не знает, что может встретиться на пути.
— Но зачем? Разве он увидит духов? — не понимал Далекий Человек.
— Он их и не должен увидеть, — терпеливо объясняла Ак Ми Э. — У коры тин-кос разные свойства. Если приготовить напиток так, как готовит Матушка, то можно потерять чувство мира, что вокруг. Только тогда можно различить своими глазами духов. А потом и без напитка… Только мне он не помог, — словно вскользь заметила она. — Не каждому можно его пить. А вот если по-другому сделать… и не так много порошка положить, то он просто заставит человека правду говорить.
— Как это? — не переставал удивляться Далекий Человек. Воины Тая стали подниматься, привал был окончен. Встала и Ак Ми Э. Она так ничего и не проглотила, впрочем, как и ее спутник.
— Не знаю, — пожала она плечами, надевая свой заплечный мешок. — Несколько раз я видела, как Матушка давала такой напиток, и люди говорили все, не противясь ни капли, даже с охотой. Помнишь, к нам приводили людей из Tay Ле?
Он кивнул.
— Это для них делалось, — пояснила девушка. — Что-то они там натворили.
— А ты варила когда-нибудь такое снадобье? Он не умрет? Нас растерзают тогда…
— Да, в тот раз, вместе с Матушкой. Не беспокойся. Травы не духи, уж они-то со мной говорят, — улыбнулась она и тут же загрустила. — Но пообещай мне, — сказала она прежде, чем тронуться в путь, — пообещай, что не будешь больше меня мучить, если тин-кос скажет: это правда, все так, как говорит Тай.
— Сделай это, Ак Ми Э, — наклонился он к девушке, — и если тин-кос скажет, что я ошибался, я никогда больше слова плохого не уроню об этих людях.
Она немного успокоилась, появилась надежда и в сердце Далекого Человека. Уж что правда, то правда, по части трав Ак Ми Э нет равных. В одном он был уверен, если это снадобье действительно способно заставить человека правду сказать, то завтра Ак Ми Э перестанет верить этому Таю. Не мог так просто Сай Дин смотреть на него, самодовольно вышагивавшего теперь совсем рядом с ними, справа. Слева еще двое воинов. Сам же отряд растянулся узкой цепью, по два-три человека в ряд, и не напрасно, потому что уже ближе к закату они вступили в царство болот.
Солнце теперь частенько проглядывало сквозь поредевшие и уменьшившиеся деревья. Все поросло болотными мхами и травой ан-тир. Деревья сменились ваэ, обширными раскидистыми кустарниками в человеческий рост. Не имея настоящих корней, они легко приживались на корнях больших деревьев, если вокруг влажно, или прямо на болотной грязи. Их длинные листья, похожие на траву, уныло свисали с гибких веток, словно заранее оплакивая забредших сюда людей.
«Унылые места. И опасные», — думал Тай, аккуратно ступая за Тарутом. Земля под ними упруго поддавалась, но в грязь они не проваливались, ступать можно было без опаски. Небольшие островки с деревьями манили взгляды к себе, но
