Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
Он увидел, как вытянулись лица у них, у этого Тая и особенно у Санжата.
— Подожди, Сартадай, — теперь уже сам Тай обращался к Далекому Человеку, отстранив упрямца. — Как это возвращаться? С ума ты, что ли, сошел? Уже дней семь ползем, не меньше. Возвращаться — еще столько же потеряем. А стоит ли?
— Если в отряде господина считают, что им и та дорога по плечу, то нас это и вовсе не должно беспокоить. — Далекий Человек насупился. С виду совершенно искренне,
— А эта, что же, безопаснее?
Сай Дин пожал плечами:
— Мы ею не хаживали. Но она говорит, — и он благоговейно посмотрел в сторону Ак Ми Э, — что здесь проще будет идти для большого отряда. Здесь нет большой опасности, если только с той тропы, что она будет указывать, не сходить. Ну, и кое-где, верно, придется вернуться. Она знать-то знает, чуять — чует, но только духи не всегда подсказывают верно. Шутить могут. Или сердиться. Водить, значит.
— Вот-вот, — Сартадай снова встрял, — и заведут нас туда, откуда ходу нет, а сами сбегут.
— Да если бы она хотела, — Сай Дин старался говорить как можно презрительнее, несмотря на то что мог за это и получить от одного из ахадов, а то и от самого Тая, — мы бы давно уже ускользнули. В этом лесу вам ее не устеречь, даже если всем своим отрядом будете ее охранять. Но она до сих пор здесь.
— А где ее зверюга? Куда исчез? — внезапно спросил Трибал, но Тай только отмахнулся от него.
— Он прав, Сартадай. И если бы она хотела подвергнуть нас опасности, то давно пошла бы в топи. А она пыталась обойти сначала. Разве не так? Что на это скажешь?
— А что сказать можно? Хитрит, наверное, — мрачно ответствовал офицер.
— А по-моему, — снова вмешался Трибал, — Сартадай просто боится опять лезть в топи. Уж очень они ему не приглянулись в прошлый раз. Ведь это он пятерых потерял, да еще и по собственной дурости.
Тай выбросил руку вперед, вовремя перехватив Сартадая, что бросился на Трибала, тоже ощетинившегося в один миг. Все голоса вокруг них замолкли.
— Прекратить немедленно, — жестко приказал Тай ледяным голосом, все еще не опуская руки.
Сартадай тяжело дышал.
— Пусть айэт Тай простит меня, — сказал он наконец, срываясь на хрип от ярости, — но никто до сих пор не осмеливался назвать Сартадая трусом.
— Трибал! — Голос Тая был все так же суров.
Тот потоптался, но, видя, что Тай не намерен шутить, все-таки выдавил:
— Я… не то сказать хотел, Сартадай. Я никогда не принимал тебя за труса.
— Разойдитесь к своим людям, остыньте. — Тай проследил взглядом, как оба пошли в разные стороны. — Хорошо, Тарут. Я верю тебе. — Он кивнул. — И ей тоже верю, — бросил странный взгляд в сторону Ак Ми Э, но колдунья его не заметила. — Она необычная девушка. Верно, и на самом деле колдунья. Я знаю, что, если бы она хотела, она бы уже давно смогла сбежать. Ускакала бы на своем звере, как на коне, — усмехнулся он и потряс головой, видимо, отгоняя видение, мелькнувшее перед ним: девушка на ти-кое уносится в чащу.
Он взмахом руки отпустил охотника. Отходя, Сай Дин услышал слова, небрежно брошенные Таем:
— Не беспокойся, Санжат, теперь я точно знаю, что она нас поведет туда, куда нам надо. Или я совсем ничего не понимаю в женщинах.
Санжат кивнул, ухмыльнувшись. Он тоже вчера наблюдал странное поведение своего господина у костра колдуньи. И если тот так уверен, что может быть лучше?
— Обойдешь всех, предупредишь, — отдавал Тай распоряжения. — Мы немного растянемся. Впереди теперь пойдет колдунья с этим своим охотником, я пойду тоже. Первый отряд, головной, Сартадая теперь будет. Трибал пусть замыкает. Ты пойдешь со своими в середине, между ними. До завтра, думаю, они остынут. И пусть стараются не сходить с тропы, протоптанной передними. Скажи им, что жизнь может зависеть от этого.
Санжат побежал исполнять, а Далекий Человек тем временем рассказывал уже Ак Ми Э о подозрениях Сартадая. Она выслушала молча.
— А что он? — спросила она только в самом конце.
— Кто? Тай?
— Да, главный, — кивнула она.
– Он тебе верит, — сказал Далекий Человек и тут же пожалел о своих словах, потому что ее лицо вдруг прояснилось. — Но это только потому, — поспешно добавил он, — что он думает, будто ты безоглядно доверяешь ему.
— А ты не веришь? — спросила Ак Ми Э, словно обдала холодной водой.
— Как же, — растерянно спросил он, — верить ему можно, девочка? Неужто он переменил свое обращение с тобой — и ты готова забыть все, что он хотел сделать сначала?
— Рассудок подсказывает мне, Сай Дин, что ты прав. Но разве от отчаяния человек не способен на самые ужасные поступки? Теперь у них нет отчаяния, нет страха перед лесом, и… Сай Дин, сердце мне говорит, что неправильно я поступаю с ними!
У него все внутри похолодело.
— Что это значит, Ак Ми Э? Девочка…
— Я не поведу их на смерть, — она посмотрела на охотника, и глаза ее сияли от того, что она, наконец, сбросила с себя это бремя, — я просто не могу этого сделать.
— Но что же будет с моими детьми? — горестно вопросил Далекий Человек. — С твоими родителями? Сестрами? С Матушкой? С нашим поселком? — спрашивал он, и Ак Ми Э мрачнела все больше. — Они сожгут твой тин-кос, всю священную родовую рощу, и поселок опустеет. Не сразу, но со временем так и будет. Они идут в наш край, чтобы разрушать. Для них это всего лишь Земля «вечерних звезд»!
— Неправда! — Она умоляюще посмотрела на него. — Ты разве не слышал?! Ведь он говорил так искренне вчера! Почему я сразу не поговорила с ним, послушалась тебя? Я притащила их в эти гиблые места. Но теперь я не могу вернуться. Там, где мы с тобой переходили болота, гораздо безопаснее. А там, куда мы идем… Гниль, плесень, пустота. Там всюду поджидает смерть. Я чувствую. У меня сердце отчего-то щемит.
— Обычные болота, — вздохнул Далекий Человек обреченно, уже не пытаясь с ней спорить, — везде такие.
— Нет, не везде, — сказала она.
— Как ты знаешь? Неужели ты научилась говорить с духами? Как Матушка?
— Нет, — она покачала головой. — Духи не хотят меня. Я просто чувствую, и все. Неужели ты сам не чувствуешь запаха гнили и тины, запаха жирной липкой грязи, которым тянет от необъятных болот?
— Нет, — он принюхался, — здесь еще совсем чистый лесной воздух.
— Ты неправильно чувствуешь, — сказала Ак Ми Э, — надо всем телом чувствовать.
Он послушно попытался принюхаться всем телом, но ему так ничего не удалось.
— Ничего не чувствую, — сказал он наконец, — давай лучше немного перекусим, а то скоро трогаться в путь.
— А я чувствую, — невпопад ответила она, — и от этого мне плохо.
