Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья
— Внутренняя ему не подчиняется, — отмахнулась я.
— А когда ему это мешало? — резонно возразил стражник. — Не будь войны, он бы весь Восточный Совет припахал к вашим поискам, даже Нермора. Кстати, про Нермора новость хотите?
— Не сейчас, — Новостей мне хватало и своих, чужие просто в голову бы не влезли. Даже если они про Нермора. Особенно про Нермора! — В город‑то пропустишь? А то с документами у меня тоже не очень, честно говоря.
— Сегодня пропущу. Но впредь лучше с собой носите, мало ли. А девушка с вами?
— Да. Но тоже без документов.
— Ну я запишу, для отчётности, — Риш вытащил из кармана мятый листок и обломанный кусок грифеля. — Как звать, откуда родом? Зачем в город?
— Звать Истой. Из Серого Лога, — Ксанка довольно удачно изобразила деревенский выговор, хотя я так и не поняла, зачем.
— Это не та деревня, которую эльфы спалили? — вмешался в разговор второй стражник.
— Та самая. Потому и пришла.
— Беженка, значит.
— Нет! Вести у меня важные!
— В общем, нам срочно к Муллену, — подытожила я, пытаясь аккуратно обогнуть загородившего дорогу франта. Но тот сердито уткнул пухлые руки в бока, отчего стал занимать ещё больше места.
— Почему это им можно без документов, а мне нельзя?
— Потому что госпожу Марготту я знаю лично, она здесь живёт. А за девушку она ручается, — терпеливо объяснил Риш. — Найдите человека из города, который за вас поручится, и тоже сможете пройти.
— Зачем искать? — запетушился франт. — Пусть вот она меня и проведёт! А то вся такая гордая стала, будто первый раз видит. Госпожа нашлась, тоже мне! Раньше‑то, небось, не так смотрела.
— Простите, вы, кажется, обознались, — как можно безразличнее произнесла я, попутно пытаясь вспомнить, не могли ли мы действительно где‑то встречаться.
Лицо у крикуна было щекастое, но бледное, с почти белёсыми бровями и ресницами, волосёнки светлые и жиденькие, и весь он напоминал рыхлое дрожжевое тесто, пытающееся сбежать из кадушки. В роли кадушки выступал костюм: слишком яркий, слишком помпезный. За таким костюмом его обладателя было практически не видно. Если он и раньше ходил в чём‑то подобном, то я скорей запомнила бы именно костюм, а не лицо.
Кстати, дикое сочетание цветов действительно выглядело знакомо. Господин Филак, Таинский градоправитель, помнится, любил так одеваться. Но уж его‑то я опознала бы без проблем, да он и старше. А этому типу было едва ли больше двадцати.
— Ну да, конечно, строй из себя светскую даму, — продолжал кипятиться он. — Но я то всё помню! Уж больно у тебя рожа приметная.
Я скрипнула зубами от безысходности. Очень хотелось вмазать кулаком прямо по щекастой физиономии, но не затевать драку прямо перед городскими воротами. Особенно когда у противника отряд телохранителей, а у тебя ворох срочных дел и свежих травм.
Ксанка, верно угадав мои эмоции, ухватила меня за руку и осторожно потянула за собой. Глюк пока не вмешивался, но наблюдал за происходящим с любопытством. Риш нахмурился и демонстративно положил руку на рукоять меча.
— Вот же прицепился к девушке, павлин ряженый, — пробормотал вполголоса его напарник.
И тут я вспомнила.
Точно, павлин! Я же сама его так и прозвала в нашу первую встречу.
Тогда я нечаянно угадила в рабство к Роледо, и тот решил продать меня своему знакомому торговцу. У торговца был внук — вот этот самый разряженный тюфяк. И как раз для внука меня и покупали. Но я в тот момент не вглядывалась в лица потенциальных покупателей, а думала, как бы от них сбежать. И ведь сбежала же! Прямо в разгар сделки и сбежала.
А Павлин меня, значит, запомнил. Как же некстати‑то!
Ксанка снова дёрнула меня за руку, на этот раз сильнее, и я покорно прошла за ней через ворота.
— Кстати, про ручного ворона надо записывать, или это вроде как личное имущество? — шёпотом уточнил Риш у второго стражника, как только мы отошли подальше.
Глюк насмешливо щёлкнул клювом и поудобнее устроился на руках у Ксанки.
— Ты‑то его вспомнил? — Я небрежно поворошила птичьи перья.
— Ка — арнечно.
— Так вы действительно знакомы? — удивилась Ксанка. — А кто это?
— Да ещё один привет из прошлого. Такое чувство, что их магнитом ко мне притягивает. Или меня к ним. Сначала Эл, потом Посредник, теперь вот этот тип. Никсу уже даже не считаю. Знаешь, столько всего случилось за то время, пока мы не виделись…
— Расскажешь?
— Да, конечно. Просто не знаю, с чего начать.
На самом деле рассказывать не хотелось. Точнее, хотелось, но кому‑нибудь другому. Тому, кто точно всё поймёт правильно. А Ксанка, конечно, родной человек, но отчего‑то мне казалось, что её моя новая личность не обрадует. Поэтому я торопливо предложила:
— Может, ты первая?
— Да у меня‑то всё просто. Выпала из портала в огороде деревенской ведьмы, помяла ей все помидоры. Кое‑как на ломаном эльфийском она мне объяснила, что колдовать прилюдно нельзя, можно на костёр угодить. А местным сказала, что я её внучка. Ещё предонскому языку меня учила. Потом она умерла, а я осталась. А потом эльфы на деревню напали и взяли меня в плен. Вот и вся история.
— А память ты себе зачем стирала?
— Неважно.
— Нет уж, рассказывай! Сейчас‑то всё вспомнила!
— Потом, ладно? — Ксанка посмотрела на меня такими глазами, что я сразу поняла: ни слова из неё вытянуть не получится. По крайней мере, сейчас.
— Ладно. Но не думай, что я об этом забуду. И не делай больше таких глупостей. Ты сейчас‑то как себя чувствуешь?
— Ну как тебе сказать… Кажется, у меня стокгольмский синдром.
Мы с Глюком недоуменно переглянулись. Я смутно помнила, что это понятие из прошлой жизни. Но смысл ускользал.
— Это когда заложники после освобождения пытаются защищать и оправдывать тех, кто держал их в плену, — пояснила сестра. — Мне всегда казалось, что это глупость и так не бывает. Но сейчас я уверена, что эльфы ни в чём и не виноваты. Они даже ничего плохого нам не сделали.
— Ага, сущие мелочи. Например, пытались залезть в мою память с твоей помощью. И вообще, это тогда не стокгольмский синдром получается, а эльфийский.
— Ну пусть эльфийский, — покорно согласилась Ксанка. — Так ведь им надо было узнать, кто ты.
— Обойдутся как‑нибудь без моей биографии.
— А я?
— Что ты?
— Я тоже обойдусь?
— Ксан, ну… Просто, понимаешь, это очень долгая и странная история, — вздохнула я.
— Ничего страшного, я готова слушать, — упрямо мотнула головой сестра.
И я, поколебавшись, всё‑таки начала рассказывать. Стараясь не думать о том, что сама Ксанка скрывает от меня что‑то очень важное.
