Юлия Рыженкова - Халт
— Прости меня, прости, прости, – зашептал он. Медноволосая не прекращала попытки освободиться, но это оказалось невозможно: все же мужчина весил килограммов на двадцать больше. – Я полный идиот. Я разругался с Вандой, и она ушла. Если уйдёшь и ты, я сойду с ума.
— Ты сам хотел, чтобы я нашла что‑то на Огая!
— Да. Я знаю. Просто мне очень тяжело. Я больше ничего такого тебе не скажу. Постараюсь. Ты делай что считаешь нужным.
— Я не сплю с ними!
— Прости.
— Глупый, да этого просто нельзя делать, ведь тогда у них угаснет ко мне интерес, как ты не понимаешь! – Аннет провела ладонью по его волосам. У Халта от этого прикосновения внизу живота разлилось тепло. От Аннет пахло розой и какими‑то сладостями. Тесёмки на корсете оказалось очень сложно развязывать, так что он плюнул и просто задрал подол платья. Аннет уже расстегнула его рубашку. Оба не чувствовали ни мелких камушков, впивающихся в кожу, ни жаркого солнца, забыли, где они и кто. Они чувствовали лишь друг друга.
Солнечный зайчик скользнул по губам Аннет. Халт погладил его кончиками пальцев. Вставать и приводить себя в порядок не хотелось – ведь для этого придётся разжать объятия. Вдруг медноволосая напряглась, её глаза стали как две омытые дождём смородины. Он резко обернулся. Шагах в сорока сидел белый грифон!
«Флип!» – удивлённо воскликнул Халт. Тот курлыкнул в знак приветствия.
«Ты, эээ… давно тут?» – сын тана почувствовал, как уши становятся горячими.
«Да».
Халт мысленно выругался. Впрочем, решил он, грифон – не тот, кого стоит стесняться. Флипу он обрадовался безмерно, так что уже через минуту обнимал длинную шею и гладил белые перья.
«Ты как тут оказался? Я же оставил тебя на Аррете!»
«Прилетел».
«Как?»
«Просто».
«Тебе кто‑то помог?»
«Нет».
«Ты сам умеешь перемещаться между мирами?» – обалдел сын Глойфрида.
«Да».
«О Хедин всемогущий! Ничего себе! Вот это да! Почему не рассказывал?»
«Не спрашивал», – ответил Флип.
«Что ещё ты умеешь?»
Кажется, этот вопрос поставил грифона в тупик. Он склонил набок голову, задумавшись. Потом сообщил:
«Много. Не знаю. Сложно».
Халт понял, что не добьётся конкретного ответа на слишком общий вопрос. Ментальное общение с животными – довольно специфическая штука. Бывает, что и люди не понимают друг друга, хотя говорят на одном языке. Животные же думают совсем по–другому, видят мир по–другому, общаются между собой совсем не так, как люди, или гномы, или альвы. Задавать им абстрактные вопросы просто бесполезно. Говорить лучше короткими предложениями, и ответы чаще всего односложные. В общем, поболтать не получится, хотя узнать какую‑то информацию вполне возможно. Вот только не всегда удаётся правильно её понять…
«Рад тебя видеть», – сказал Халт, уткнувшись лбом в белое крыло.
Грифона давно не чистили, и из белоснежного он стал цвета московского мартовского снега. Аннет стояла рядом и слегка улыбалась. У жителей Аррета не было привычки ласкать животных, обычно их убивали, чтобы съесть или защититься. Домашнее животное считалось непозволительной роскошью, – ну, или заначкой на чёрный день.
— Ему нельзя находиться здесь. – Халт нахмурил лоб. – Заметят стражники – начнут охоту, чтобы вернуть на Арену.
Аннет кивнула:
— Укрытие и маскировка ему не помешают!
Они около часа сидели рядом с Флипом, придумывая различные варианты. В конце концов сошлись на том, что грифону нужен большой сарай за городом и магическое прикрытие невидимостью. В постройке сарая могли помочь гномы, а в прикрытии – маги, так что Халт отправился к Тарану, а Аннет – к Драге. Флипу же посоветовали не появляться над городом, но он это понимал и сам. Иногда сыну тана казалось, что грифоны – не животные, как кошки, собаки или лошади, пусть и самые умные, а разумные существа, как люди, гномы, дхуссы, эльфы и тому подобные. Хотя – где она, граница, после которой вид можно называть разумным? Халт знал одного коня гораздо умнее некоторых людей…
До шахт было ближе, чем до дома Тарана, и сын Глойфрида решил заглянуть сначала туда: вдруг гном на работе? Несмотря на вечер, солнце шпарило так, что рубаха тут же намокла в подмышках и на спине. Халт топал и проклинал жадного владельца, который отказывался пускать телеги от города до шахт. Добравшись, выяснил, что товарищ работал сегодня в утреннюю смену, зато столкнулся у раздевалки с дедом Ториона. Раньше они практически не общались, но Халт решился обратиться за помощью к старику – просить что‑то ещё у Тарана после того разговора было неловко.
Седой приветствовал юного тана с удивительным радушием, и они быстро договорились, что тот придёт завтра днём с материалами, инструментами и несколькими надёжными гномами. Историю с освобождением белого грифона, оказывается, все уже знали, пересказывали друг другу, и она обросла фантастическими подробностями. Жители Антракаса сходились в одном: Халт совершил героический поступок, надрал го блинам задницу и вообще молодец. Помочь спрятать грифона стало для гномов делом чести, а сын тана теперь понял, почему незнакомые прохожие на улицах смотрели на него так странно: оказывается, он стал местной знаменитостью. Среди гномов Сопротивления Халт и так пользовался уважением: человек, а поддерживает гномов, да ещё и в темнице посидел, но теперь он стал известен многим другим жителям города. Подумав, он решил, что сейчас это играет ему на руку: больше шансов собрать ополчение, если придётся. Впрочем, по его мнению, эти шансы не слишком сильно отличались от нуля, так что идею с ополчением он держал на совсем уж крайний случай.
Дома выяснилось, что Аннет встретила у Драги Ванду, и та пообещала соорудить качественное заклинание невидимости, такое, чтобы местные маги его не обнаружили, так что на следующий день к Флипу пришла целая толпа: Халт, Аннет, Ванда с Драгой и Седой, который привёл с собой Тарана и ещё четверых молодых гномов. Халт напрягся: как теперь общаться с Тори? Но гном вёл себя как ни в чем не бывало, шутил и без перерыва пялился на медноволосую.
— Это и есть твоя любовь? – шёпотом спросил он, улучив момент. Халт кивнул.
— Огонь–девка! Уважаю и одобряю!
Действительно, солнце так освещало копну волос Аннет, что казалось, будто на голове у неё пляшут язычки пламени.
Обмерив грифона, гномы стали совещаться, где и какое укрытие строить, а Ванда занялась заклинанием. Сын тана тем временем чистил Флипа. В отличие от работы на Арене, сейчас это доставляло удовольствие: Халт не переживал, что голодный грифон впадёт в ярость, на него не орал мастер Грудаш со своим подмастерье, и он не готовил магическое животное к тому, что то разорвёт ритуальную жертву, повинную лишь в том, что умеет пользоваться магией.
