Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара
Мельтиар улыбнулся, безрадостно и мимолетно, и отпустил мою руку.
— Теперь иди, — сказал он и указал на темный проем в дальней стене.
Я кивнул, поднялся и пошел туда.
Пол казался холодней с каждым мгновением, магия звенела, качала меня, шаги вплетались в беззвучную песню.
Дверь открывалась в коридор, извилистый, с каменными стенами. Редкие лампы сияли под потолком, освещали путь.
Я обернулся, но за столом никого не было. Зал опустел.
54
Он появился, когда я потеряла счет времени, когда готова была позвать его или отправиться искать.
Я не успела сказать ни слова, — Мельтиар обнял меня, я замерла, слушая удары его сердца, тяжелые, глухие. Позади них гремела буря, и лишь его воля сдерживала неумолчный шквал. Раскаленное сияние силы струилось с ладоней Мельтиара, мчалось от сердца к сердцу, переполняло меня, но не могло принести покой, — ведь его душа была в центре бури.
— Мне пора, — сказал Мельтиар.
Его голос был далеким и темным, словно каждое слово — последнее.
Я подняла голову. Он смотрел на меня, пристально, долго, — искал что-то в моих глазах или хотел запомнить навсегда.
— Куда ты идешь? — Вслух я сказала это или только в мыслях? Я едва слышала свой голос, тонула в темноте его взгляда, в водовороте чувств.
Мельтиар указал наверх, и я поняла.
Он уходит в чертоги, скрытые тайной, туда, где живут высшие звезды. Он бывал там и раньше: все знали, что время от времени он должен подниматься туда. Но сейчас и жесты его, и взгляд, и пылающий поток души, говорили: этот путь безвозвратный.
Он сказал нам тогда: «Мое время еще не кончилось». И теперь каждый удар сердца говорил: оно завершилось.
— Ты вернешься? — спросила я.
— Я не знаю, — ответил Мельтиар.
Мир стал хрупким как лед, прозрачным как небесные реки. Я боялась сделать вдох, боялась зажмуриться даже на миг.
Я должна быть рядом с Мельтиаром. Что бы ни случилось и каким бы ни был его путь — я должна быть рядом. Он смысл мой жизни. Он моя жизнь.
— Возьми меня с собой, — сказала я.
— Я не могу. — Он говорил медленно, голос был тихим и горьким. — Я не могу.
Его руки блуждали в моих волосах, скользили по лицу, по следам слез. Я пыталась найти слова, но они гасли. Мысли леденели, рассыпались хрустальным узором, мне было страшно.
— Ты моя самая яркая звезда, — сказал Мельтиар и прижал меня к себе, заслонил весь мир. — Будь сильной, Арца.
Темнота вспыхнула, опалила меня. В ней билось эхо души Мельтиара, и я попыталась зачерпнуть ее, удержать в ладонях хотя бы черные искры.
Ведь его самого уже не было рядом.
Но искры погасли, темнота растворилась, как растворялась всегда. Я стояла одна в пустом коридоре. Белый свет, неумолчный гул машин в толще стен, сила Мельтиара, струящаяся сквозь воздух, металл и камень, — но сам Мельтиар исчез, он был далеко, и я не могла прийти к нему.
Я соскользнула на пол, обхватила колени руками. Боль застыла звенящим звуком, он пронизал все вокруг, мир дрожал. Глаза горели, но слез не было.
Я буду ждать. Он вернется.
Время застыло. Мгновения стали бесконечными, а часы превратились в мгновения, — мысли ледяными осколками летели сквозь них. Я не могла пошевелиться, не могла открыть глаза. Должно быть, еще немного, и я сорвусь, буду вечно падать в бездну, вместе с Рэгилем.
«Что бы ни случилось — победа важнее всего», — так Мельтиар сказал Рэгилю.
А мне сказал: «Будь сильной, Арца».
Мы были рождены, чтобы сиять, вести всех к победе. И мы победили.
Я буду сильной. Я буду сиять для Мельтиара, всегда. Где бы он ни был.
Я открыла глаза, поднялась на ноги. Лампы светили ярче, а ветер стал холоднее, — скоро утро. Я сидела здесь так долго, но он не вернулся.
Крылья взрезали воздух и вновь прижались к спине, неохотно. Их переполняла сила, знакомая мне с рождения. Сила Мельтиара, сила нашей победы.
Каждый шаг был быстрее предыдущего, я почти бежала по коридору. До ближайшего колодца, — он уходил в высоту, света не было видно. Но я чувствовала ветер с вершин, вкус свободы.
Я взлетела. Крылья били так стремительно, что отзывались болью, поток нес меня, все выше. Он промчал меня мимо коридоров и стен, швырнул в небо, — алое на востоке, но еще темное на западе, сверкающее россыпью звезд. Небесная река подхватила меня, дала отдых крыльям, и я покорилась ей.
Я парила, следовала за ветром, пока он не коснулся горной вершины, не разбился на сотню потоков. Я опустилась на уступ, взглянула вниз.
Черные отроги гор каскадом спускались к равнине. Еще недавно она казалась безжизненной и серой, но теперь незримые реки света текли сквозь нее, — даже с огромной высоты я ощущала их. Скалистая кромка равнины тонула в прибое, море простиралось к горизонту, сливалось с небом. Мне показалось, я вижу парус, — но это были лишь гребни волн.
Волны падали на берег, пытались покорить его, — но невозможно покорить нашу землю. Сотни лет она терпела и ждала, она знала — мы освободим ее. И скоро она засияет ярче неба, ведь мы победили.
Как и наша земля, я никогда не сдамся.
Я буду сиять.
55
Свет гас у меня за спиной, загорался впереди. Коридор не кончался, я шел по нему, но все время оставался между светом и тенью, — позади меня был мрак, впереди неизвестность, но надо мной мерцали лампы — и гасли, едва я делал шаг.
Пол, сперва гладкий, похожий на полированные плиты дворца, стал неровным, колол острыми гранями. Закрыв глаза, я мог представить, что иду по прибрежным камням, — прибой разбивается совсем близко, почти касается босых ног, а соленый ветер треплет волосы.
Закрыв глаза, я мог представить, что это сон.
Но шум волн был наяву, не в воспоминаниях и мыслях. Я сделал глубокий вдох и ощутил вкус моря.
Лампа позади погасла, но следующая не зажглась. На миг я остановился, нащупал стену, — такая же неровная как пол, она кренилась, превращалась в свод туннеля, — и вновь пошел вперед. Голос моря был моим маяком, и свежий ветер, и темнота в устье пещеры — живая ночь, а не подземный мрак. Она приближалась, я уже видел рваный край скал, слышал крики чаек.
Несколько шагов, — и я вышел из-под каменного свода. Надо мной простерлось небо, бескрайнее и темное, мерцающее звездами. Чистое, лишь у горизонта чернели полосы, — облака или горы, не различить. Несколько мгновений я стоял, вдыхая звездный свет и грохот прибоя, а потом обернулся.
Позади меня была скала. Ни туннеля, ни ламп, ни входа в пещеру, — лишь каменная стена, а над ней уступы и пики, черный силуэт гор. Горы выпустили меня и закрылись, пощадили врага, но лишь с одной целью.
Я должен забрать с собой Лаэнара, увезти его за море.
Пощадили ли они других, живы ли все те, кто приплыл со мной? Я старался не думать ни о чем, но мысли кромсали изнутри, боль и страх переплетались в сердце.
Лаэнар! — позвал я.
Он откликнулся сразу, — мысль быстрая и яркая, ищущая меня, иссеченная тревогой. Безмолвный голос Лаэнара сиял в ночи, словно натянутая струна, и я коснулся ее, пошел навстречу.
Я шел, и прошлое смешивалось с настоящим. В воздухе появился запах гари — я узнал его, таким был ветер над сгоревшим Фортом. Тонкая, странная пыль липла к ступням, и она была мне знакома, — черная копоть, покрывавшая брусчатку. Море бушевало, белые гребни разбивались об огромную опрокинутую тень, и сперва мне показалось, — вот корабль, на котором мы плыли на остров. Он вернулся, приник к берегу, жаждет снова уйти в песок. Но еще несколько шагов, и я понял, это другой корабль. Тот, что дал нам король, — но без мачты, с пробитым бортом, полусожженный.
На камнях рядом с кораблем я разглядел темные силуэты людей. Хотел позвать, но они уже увидели меня, побежали навстречу.
— Эли! — Голос Лаэнара был переполнен беспокойством и радостью, звучал в воздухе и в мыслях.
— Ты цел? — спросил Джерри.
Тин говорил что-то, и Аник, слова разлетались в шуме прибоя, я не пытался разобрать их.
Только четверо, Джерри, Лаэнар, Аник и Тин. Разбитый корабль, копоть, запах гари и больше ни души. Я не мог больше ждать, я должен был узнать все, прямо сейчас.
— Где Нима? — спросил я.
Ночь стала тихой, лишь ветер и волны, и я понял, что уже все знаю. Видение рассказало мне, и Нима говорила в том сне: «Подожди меня».
Но где мне ждать тебя, Нима? Я должен плыть.
— Ее убили, — сказал Лаэнар. — Но я отомстил за нее.
Я не хотел отвечать, я знал — сейчас не время для этого. Но я уже не мог молчать.
— Почему вы не уплыли? — спросил я. Слова разлетались как брызги прибоя. — Я сдался, чтобы вы могли уплыть, предупредить, что нет смысла штурмовать горы! Вы должны были вернуться на остров, должны были сказать…
— Мы не могли тебя оставить. — Тин качнул головой, его крылья скрипнули, туманный шелест окутал их, заставил меня замолчать. — Мы пошли спасать тебя.
