Григорий Шаргородский - Острие ужаса
— Ты кто? — прорычал орк в лицо побледневшему парню.
В ответ бедняга лишь пискнул.
— Лакис, отпусти его, не видишь, что говорить он просто не может.
Орк рыкнул и разжал свою хватку. Еще раз пискнув, незнакомец свалился на пол.
— Спасибо, — отдышавшись, сказал он, посмотрев на меня. — Я не причиню вам вреда.
Услышав это заявление, Лакис, растеряв всю свирепость, громко заржал.
— Очень на это надеюсь, — улыбнулся я. — И все же, кто ты и зачем ходишь за нами?
— Я репортер «Хроник Вадарак-ду» Талий Варур. Вы ведь знаменитый Ром Бел? — затараторил репортер. — Это правда, что вы летали с Феликсом Туром в мертвый город? Нашим читателям будет интересно узнать о подробностях этого путешествия.
— Лакис у вас что, здесь имеется пресса? — проигнорировав вопрос, спросил я у орка.
— Конечно, — ответил он. — Если бы ты читал хоть что-то кроме детских книжек и фантазий больных на всю голову писателей, то наверняка знал бы об этом.
— Так ты сам мне приносишь только такие книги.
— Потому что ты об этом просишь, — парировал орк, и с этим не поспоришь.
Зато что сказать нашлось у репортера:
— Так как насчет вашего путешествия?
— Никак, — ответил я слишком назойливому журналисту. — А если не угомонишься, отправишься в увлекательное путешествие к лекарям.
Я пошел дальше, а вот орку простого предупреждения показалось мало. Он подхватил журналиста за шиворот, развернул в воздухе и поставил обратно на пол. Все эти манипуляции были лишь подготовкой к увесистому пинку в пятую точку Варура. Следующее движение репортер проделал по воздуху, махая руками и ногами. Затем было скольжение по полу. Концовку акробатического этюда мы досматривать не стали и продолжили свой путь.
Мастер мне понравился с первого взгляда, как и его мастерская. Немаленьких размеров ангар был забит техникой. Здесь были паромобили, паровые насосы и даже, кажется, разобранный паровоз. На стендах и стеллажах разместились совсем уж неопознаваемые узлы и детали. В ангаре копошились четыре подмастерья, а главный бородач заседал в оборудованном прямо здесь же уютном кабинете, который мне напомнил конторку инженера на заводе советских времен.
Первая часть нашего общения прошла великолепно. Полчаса обсуждения вида и устройства будущей машины моей мечты отразились на бумаге хищным силуэтом бронетранспортера со стрелковой башенкой. Дизайн напоминал аппарат Бэтмена, только с расчетом на комфортное пребывание внутри четырех пассажиров, а также водителя и борт-стрелка.
Трагедия случилась, когда с фантазиями было закончено и мы перешли к деловой части.
— Пять тысяч гульдов.
— Ты что, с ума сошел, бородатый коротышка?! — От озвученной суммы остатки цивилизованности слетели со ставшего диким орка.
— Что ты себе позволяешь, зеленомордый?!
— Это что ты себе…
— Лакис, заткнись! — зарычал на орка я и повернулся к гному. — И вы, уважаемый, поумерьте свой пыл. Вы должны понимать всю степень возмущения моего друга. Думаю, вас такая наценка привела бы в не меньшее бешенство.
Видно представив себя в предложенной ситуации, гном быстро остыл:
— Но все равно я не позволю оскорблять себя в моем же доме.
— Это больше не повторится, — поспешил я уверить мастера.
— Но он… — не унимался Лакис.
— Просто помолчи, — как можно жестче сказал я по-русски. — Пока не испортил все окончательно.
Лакис обиженно засопел. Его умение торговаться в данной ситуации было бесполезным, потому что гном решился как минимум на пятикратное превышение самой разумной цены.
— Мастер, — вновь обратился я к гному, — может, поделитесь, откуда такие цены? Насколько я знаю, самый шикарный стандартный паровоз не стоит больше тысячи.
— Вы хотите слишком много. Переделка чужого творения очень деликатное дело.
— Но вы же согласились.
— Да, я согласился на то, чтобы, по вашему мнению, улучшить идеальную вещь, и запросил за это соответствующую цену.
— А если мы откажемся от некоторых усовершенствований? — сделал я заведомо тщетную попытку.
— Это ничего не изменит. — Гном, кажется, даже проникся ко мне сочувствием. — Мне очень жаль, но меньшая цена нанесет вред моей репутации.
Все, главное для гномов слово было произнесено, и спорить стало не о чем.
— Идем, — кивнул я орку, вставая со стула.
— Но как…
— Все потом, — прервал я своего друга и быстро вышел из конторки.
Нарушить молчание Лакис решился только в общем коридоре. В отличие от верхних уровней, здесь и в помине не было никакой суеты, а прохожие попадались очень редко. В основном это были местные обитатели.
— Ты что-то задумал?
— Не уверен, но сначала нужно посоветоваться с тем, кто знает гномов лучше, чем ты.
— Ну да, — с сомнением фыркнул орк, — и у тебя полно таких знакомых.
— У нас, Лакис. Напряги память.
— Ты имеешь в виду Рычага?
— Да, — с зарождающимся сомнением подтвердил я, глядя на неприкрытый скептицизм на морде орка. — А что?
— Ходил я к нему, — ворчливо заявил орк. — Этот гаденыш отказался даже разговаривать со мной.
— А что мешает попробовать уже мне?
Орк пожал плечами и молча направился дальше по коридору.
Рычаг был членом другого клана, так что нам пришлось воспользоваться общественным транспортом подземного народа. К моему удивлению, это оказалось нечто похожее на вагонетки в земных шахтах. Мало того, вся эта машинерия работала на электричестве.
В отличие от общественных проходов тоннель гномьего метро был неприятно тесным — мини-вагончики проходили там впритирку. Орку было еще хуже, чем мне, потому что ему пришлось буквально скрючиться.
В новом кластере гномов орк привел меня к шумной мастерской. Что именно там стучало и шипело, мы так и не увидели, потому что были остановлены коренастым охранником на проходной.
— Чего надо?
— Нам бы поговорить с Рычагом, — с ходу заявил орк.
— Это с Хиляком, что ли? — фыркнул гном.
— Да, твой сменщик тоже его так назвал, — кивнул Лакис. — Так что, позовешь?
— Соль, — тут же назвал цену гном и получил от орка серебряную монету.
— Только не говори, что к нему пришел орк, — уточнил Лакис. — Скажи, что его зовет Ром Бел.
Ждать нам пришлось минут десять, но, к счастью, ожидание было ненапрасным.
— Ром, — с какой-то тусклой радостью сказал гном.
— Рычаг, — ошарашенно выдохнул я.
И было чему удивляться — от бывшего весельчака и крепыша осталась едва половина. Похоже, ранение сказалось на нем очень плохо.
