Григорий Шаргородский - Острие ужаса
Уже ближе к городу свое затворничество пришлось нарушить, потому что с разговором явился мой наниматель.
— Как ты? — спросил он, усаживаясь в плетеное кресло.
Этна так и не вернулась в каюту, по-прежнему оккупировав балкон, так что мы говорили без свидетелей.
— Нормально, — пожал я плечами. — Пара укусов и истощение от злоупотребления заклинаниями.
— Ты меня удивил.
— И чем это, интересно?
— Ты не казался мне человеком, готовым рисковать ради других, — без обиняков заявил Феликс. — И если бы не настояние Дарии, ни за что не доверил бы тебе заботу о своей безопасности.
— Да уж, довольно откровенно.
— Меня с детства учили не говорить открыто. В политике нельзя обойтись без иносказаний, полутонов, а иногда и откровенной лжи. Именно поэтому со своими людьми я стараюсь быть предельно честным.
— Своими людьми?
— Да, — кивнул глава Старшей Семьи, — я хочу предложить тебе службу в своей свите.
— Господин Тур, — не особо задумываясь, ответил я, — вы не ошиблись. Собственная жизнь для меня всегда будет ценнее чужой. Рисковать ради нанимателя я, может, и стану, но только рисковать, без намерения разменять свою жизнь на чужую. На том проклятом дереве был простой выбор — я погибну либо в одиночку, либо вместе с остальными. Простая логика, а не геройство. А насчет службы сразу скажу, что точно нет.
— И почему? — к моему облегчению, без явной злости спросил Феликс.
— В моем мире есть люди, чей девиз «Служить и защищать». Так вот, мой девиз звучит иначе, я готов защищать, но служить не могу и не хочу. Так что прошу простить меня, господин Тур.
— Не за что прощать, — небрежно отмахнулся наниматель. — Нечто подобное я и ожидал услышать. И еще: можешь и дальше называть меня Феликсом. К тому же в этом походе ты заслужил премию, которую получишь у Аппия.
И все же мой отказ задел его — парню пока не удавалось полностью держать под контролем свои эмоции. Ничего, научится.
До конца полета нам больше не довелось поговорить. По прилете компания мажоров загрузилась в шикарный паромобиль и, забрав с собой таинственный сундук, укатила из эллинга. Пока мы с Этной ждали своей очереди, я с сомнением рассматривал огромный баллон паролета, радуясь, что при падении не налетел на одно из ребер жесткости. Иначе финиш моего безумного забега был бы намного печальнее.
Нас с Этной пригласили в пассажирский паромобиль и отвезли в замок, но в господские покои мы не попали. Провожатый отвел нас в кабинет Аппия, перед этим лишив всего оружия, как выданного во временное пользование, так и личного.
— Рад вас приветствовать в добром здравии, господин Бел, — вполне искренне сказал мажордом.
— Взаимно, господин Эмил, — кивнул я, присаживаясь на указанный мажордомом стул перед его рабочим столом. Этна осталась стоять у входа, рядом с охранником.
— Давайте сначала закончим с нашими финансовыми делами, — предложил Аппий и положил на стол листок плотной бумаги. — Это оговоренный ранее гонорар.
С банковскими чеками этого мира мне еще не приходилось иметь дела, поэтому документ подвергся внимательному изучению. Небольшой прямоугольник переливался всеми цветами радуги и был покрыт светящейся рунной вязью. От мерцания магических голограмм рябило в глазах. В странной мешанине символов и узоров можно было разобрать только название банка и цифры.
Все верно — две тысячи гульдов, которые можно получить в Первом Городском банке.
— Не бойтесь, не фальшивка, — отреагировал на мой пристальный интерес к чеку Аппий. Проводив взглядом исчезнувший в кармане моей жилетки чек, он добавил: — Но это еще не все. Мой господин распорядился премировать вас за некие заслуги, о которых мне пока неизвестно, но уверен, они были эпическими.
Всем своим видом продемонстрировав мне сомнения в принятом Феликсом решении, Аппий выложил на стол еще один чек.
Так, что тут у нас? Ого, еще тысяча — неплохо.
— Мы можем идти? — спрятав и второй чек, спросил я.
— Нет, — неожиданно для меня сказал Аппий и нахмурился еще больше, чем при выдаче премии.
А вот это мне не нравится. Плохих предчувствий нет, но хмурость мажордома не предвещает ничего хорошего.
— Господин Бел, из недолгой беседы с господином я понял, что во время похода вы спасли ему жизнь, и не раз, но при этом он почему-то остался недоволен вами. Мне хотелось бы узнать, в чем причина.
— Может, спросите у своего хозяина? — сделал я осторожную попытку увильнуть от разговора, хотя не видел в предмете обсуждения никакой тайны.
— Мне будет проще, если об этом расскажете вы.
С Аппием ссориться не хотелось, к тому же Феликс не просил сохранять свое предложение в секрете, тем более от самого доверенного слуги.
— Господин Тур предложил мне службу в вашей семье.
— Опрометчиво, — недовольно проворчал Аппий.
— Вот и мне так показалось, — согласился я. — Поэтому пришлось отказаться.
— И это его расстроило? — Мажордом даже повеселел. — Господин Бел, надеюсь, вы не затаили обиды на резкое поведение моего господина. Поймите правильно, при всем его уме и строгом воспитании юношеские порывы иногда берут верх.
— Какая обида? — искренне удивился я. — Главное, чтобы ваш господин благосклонно воспринял мой отказ.
— Уверен, немного остыв, он так и сделает, — кивнул Аппий. — Мало того, зная его характер, скажу, что он почувствует неловкость от своего поведения.
— Мне будет достаточно, если у моего отказа не будет негативных последствий.
Аппий снисходительно улыбнулся и, немного подумав, сказал:
— Давайте сделаем так. Я дам вам свою визитную карточку. Если в будущем у вас возникнет какая-то нужда, передайте ее охране на арке нашего сектора, и вас тотчас доставят ко мне. Возможно, мне удастся решить вашу проблему и тем самым полностью рассчитаться с вами за спасение моего господина. А если не смогу помочь, то попробуем побеспокоить хозяина, но этого обещать не могу.
— Не думаю, что в этом будет нужда, но примите мою искреннюю благодарность, — сказал я, пряча к чекам и жесткий прямоугольник визитки.
Я действительно надеялся, что не вляпаюсь в настолько крупные неприятности, что придется воспользоваться настолько сомнительным козырем.
На этом мы распрощались, явно довольные беседой.
На выходе из особняка мне вернули мое оружие вместе с парометным револьвером — может, у Юлия и возникло желание отобрать у меня новую игрушку, но не такое сильное, чтобы рискнуть перечить своему хозяину. Сам начальник охраны так и не появился — видно, решил, что с меня хватит его прощального кивка в дирижабельном эллинге.
