Медведев. Книга 2. Перемены (СИ) - "Гоблин (MeXXanik)"

Воевода же стоял рядом со мной, не спуская глаз с того молодого перевертыша, что вышел первым.

Тот всё ещё лежал, тяжело, хрипло дыша и пытаясь встать на ноги. Смотрел на нас полным бешенства взглядом и зло скалился, обнажая длинные клыки. Но я словно чувствовал, что в глубине его темной, заблудшей души, что-то осталось. Что-то, что не успели вытравить звериные инстинкты.

Морозов не спускал с него взгляда, ожидая атаки. Но молодой зверь пока не прыгал.

— Он может попробовать снова, — тихо сказал воевода. — Не потому, что смелый. Просто он еще не знает, как бывает страшно.

— Его нужно постараться взять живым,— сказал я. — Если это получится.

Морозов медленно повернул ко мне голову. В его взгляде не было несогласия. И воевода сделает так, как приказал князь. Даже несмотря на то, что осуществить это будет труднее.

Троица остальных перевертышей тем временем пошла во вторую атаку. Но в этот раз, дружинники были наготове. В ход пошли сотканные из силы сети, которые опутали двоих напавших, сбив их в густую траву. Они завыли и забились, пытаясь вырваться из пут, но дружинники, что создали магические ловушки, держали крепко. Третий же увернулся от сети и прыгнул. Но тут Лада сделала шаг в его сторону и коротко взмахнула мечом, отсекая противнику голову, которая с глухим стуком упала в густую, высокую траву. Остальные дружинники принялись быстро окружать молодого перевертыша.

От воя сородичей, молодой сгорбился, припал к земле, прижав уши к голове. Глаза его метались, словно определяя, кого из людей нужно атаковать первым, дыхание сбилось. Он дрожал, будто сам не понимал, что происходит.

Я не знал, что делать. Пока не заметил её снова. Красную шапку, что все это время лежала в гнезде.

Я потянулся, взял её в руку. Поднял над головой, показывая перевертышу. И он увидел. Замер. Глаза сузились, и будто бы промелькнуло что-то, отдаленно похожее на узнавание. А затем он издал тихий, сиплый скулёж. Жалобный и протяжный, как у щенка, потерявшего след. Перевертыш смотрел на зажатую в кулаке шапку пристально, не мигая, будто завороженный. А потом он поднял голову к небу и завыл.

Полный боли звук ударил по ушам, заставив меня попятиться и прикрыть их руками. Перевертыш начал царапать себе грудь, бока, загривок. Морда кривилась от боли и злобы к самому себе.

— Назад, — бросил Морозов коротко. — Сейчас он сорвётся.

Но я не двинулся. Перевертыш кинул на меня взгляд, и в нём уже не было хищника. Только потерянное существо. Слёзы текли по морде, капая в мох. Он завыл снова. Передо мной уже был не хищник, а сломанный человек, который никак не хотел окончательно уходить в зверя. Который отчаянно хотел вернуться. И в этот момент я точно понял, что не могу убивать кого-то, у кого есть душа.

Вой оборвался, как лопнувшая струна. Перевёртыш тяжело опустил голову, коротко и судорожно задышал. Словно всё, что было человеком, в нём выгорело. А затем перевертыш поднял голову и снова оскалился.

И в этот момент из леса показалось несколько силуэтов. Высокие, коротко стриженные, в камуфляже. В руках гости сжимали короткие топорики, и судя по серьезному виду, гости были готовы пустить оружие в ход в любой момент. И только один из пришлых был с пустыми руками. Иволгин.

Он вышел вперед, широко развёл руки в стороны. А затем резко хлопнул в ладоши. И этот звук словно волнами разошелся по округе. По воздуху пошли круги, как от брошенного в воду камня, заставив птицах в кронах деревьев разом замолкнуть. И в ту же секунду земля под перевёртышем провалилась. Просто ушла вниз, будто перевертыш наступил на скрытую ловушку.

Двое оборотней, который бились в сетях, зарычали и попытались вырваться с утроенной силой. Но Иволгин повел ладонями, и каждого из перевертышей окружили молодые деревья, образовав подобие клеток.

Леший шагнул ближе, позволяя себя рассмотреть. В его руках не было оружия. Но оно и не было нужно. Леший без труда мог справиться с противником и голыми руками. Потому что был в своей стихии.

Он направился в мою сторону, подхватив что-то с земли. Подошёл ближе и поднял руку, в которой оказалась изогнутая коряга, напоминающая лопату. Странный предмет, который создала сама природа. Иволгин кинул ее мне под ноги.

— Закопайте, — сказал он негромко. — Если уж начали убивать.

Это прозвучало резко, почти как приказ. Дружинники напряглись, не зная, как реагировать на происходящее.

— Не надо мучать это существо, — добавил Иволгин. — Он никогда не перестанет быть зверем. Ни завтра. Ни через год. Ни после молитв и отваров. Вы можете попытаться вытравить зверя из него, но у вас ничего не выйдет. Он уже стал другим.

Я стоял не двигаясь. Иволгин тоже не торопился. Смотрел прямо на меня не моргая. Но мы уже играли с ним в эту игру. И на этот раз он тоже не сумел выдержать мой взгляд. На мгновенье прикрыл веки, а потом заговорил:

— Я его нашёл после того, как вы наведались в гости. Его ранил старый дикий перевертыш, который от голода пришел на лесопилку. Мои не уследили и не увели дикого до того, как случилась беда. Этот парень, — он кивнул на яму, — оказался слишком крепким и не умер. Сумел пережить ранение и даже дать отпор своему обидчику. Странно, что он, будучи еще человеком, смог убить зверя, который решил его сожрать.

Я кивнул, давая понять, что слышу и принимаю его пояснения. Леший продолжил:

— Когда мы его нашли, парень уже бился в лихорадке, горел и бредил. И едва не умер. Мы привели его к болоту, где он смог бы пережить линьку вдали от людей.

Я посмотрел на яму, где перевертыш хрипел и рычал.

— Я закрыл эту часть леса от случайных людей. Чтобы никто не мешал и не стал жертвой молодого перевертыша. Он должен был оставаться тут, пока сам не поймёт, кем стал.

— Понятно, — ответил я.

— Эти, — он махнул подбородком на более взрослых перевертышей, — приняли его. Как щенка. Кинули ему мяса, чтобы не сдох. Повели на охоту, чтобы обучить загонять оленя. В этом нет доброты. Они дикие и понимают, что стаей выживать легче. Вот и приняли щенка в свои ряды.

Воевода покачал головой, но ничего не сказал. Иволгин вздохнул и добавил:

— Никто не мог пройти в лес. Но князь сумел преодолеть мой запрет. И провел свою дружину. Этого я никак не мог ожидать. Не думал я, что приезжий регент из столицы сам пойдет в лес.

— Я пришел, — ответил я негромко, но меня услышали все. — Потому что это мой край. И я тут не просто для красоты.

— Так ты пришел, чтобы убить того, кто воет? Или спасти?— спросил Иволгин, скрестив руки на груди. — Так не делай вид, что не видишь, кто он теперь. Или спаси, или закопай. Но не тяни. Решать надо сейчас.

Я не знал, что сказать. Лопата лежала у ног. Земля возле ямы медленно оседала, края осыпались.

Морозов не шевелился. Он слышал каждое слово, но не вмешивался. Это был мой выбор. Иволгин говорил со мной. И только со мной.

— Так что, княже? — леший усмехнулся. — Или лопату никогда в руках не держал? Так попроси дружину помочь. Они не откажутся.

Я не поднял лопату. Вместо этого бросил на землю клинок, а в другой ладони крепче сжал в руке красную шапку. Она была чуть влажной от моей ладони. Я просто обошёл лопату и встал напротив Иволгина.

— Я пришёл не ломать, — сказал я. — И не убивать. Мы пришли потому, что слышали вой. Он ведь не просто так выл. Перевертыш звал. И я пришел. Я видел его глаза. Знаю, что у него есть шанс возвращаться в человека.

— Может и так, — пожал плечами леший. — Не все перевертыши могут оборачиваться. Многие остаются дикими.

— Его еще можно спасти.

В уголках губ Иволгина дрогнула усмешка.

— Спасти? — произнёс он, будто пробуя это слово на вкус. — От чего? Ты считаешь, что перевертыш не достоин жизни? Что его надо спасать от его новой сути? А если он станет диким, то надо убить?

— А ты сохранил ему жизнь, потому что он уже не человек? — парировал я.

Леший молча смерил меня тяжелым взглядом. Кожа натянулась на костях его черепа, глаза сделались больше и глубже.