Конрад Левандовский - След оборотня
Игла вонзилась в правый висок.
Он почти не ощутил боли, но артефакт еще слишком слабо держался в черепе. Он ударил еще раз. Височная кость треснула. Он почувствовал и услышал это одновременно, даже заныли зубы. После третьего судорожного удара игла вошла в мозг, и амулет начал действовать – как будто ожил. Золотой проводок зашевелился, словно червяк, пополз по коже, добрался до глаза и проник в слезный канал. Ксин чуть не сошел с ума. Изо всех сил он вцепился пальцами в холодный камень, чтобы преодолеть неумолимое желание тотчас же сорвать артефакт. Боли он не чувствовал, но казалось, сейчас сойдет с ума… Правый глаз чуть не вылез из орбиты, из левого потекли кровавые слезы. В голове начало шуметь и трещать. С искушением избавиться от этого кошмара было почти невозможно совладать. В то мгновение, когда котолаку показалось, будто воля его окончательно сломлена, амулет приспособился к новому разуму. Страдания сменились легкой болью, а в голове раздался непонятный бормочущий шепот. Если бы артефакт не был поврежден, шепот этот был бы совершенно понятен, а слова его стали бы требующими беспрекословного исполнения приказами.
Ксин облегченно вздохнул и, осторожно ощупывая голову, двинулся вокруг поляны. Из доносившегося через талисман шепота удавалось уловить лишь отдельные слоги, но интонация его была совершенно ясна. В ней слышалось то удовлетворение, то недовольство. Это зависело от направления, в котором шел котолак. Зов и похвалы доносились лишь с одной стороны, гневное ворчание – когда он шагал в какую-либо другую.
После четверти часа проб Ксин точно определил направление, откуда доносился монотонный зов, и тут же направился на юго-восток – навстречу чародею. Позади него догорали на солнце останки вампира.
Легион принца Даргона, переправившись через Безымянную Реку, добрался до ее единственного правобережного притока и направился вдоль него в глубь Пустых Гор. Войско передвигалось медленнее, чем это было возможно. Никто не осмелился открыто возражать наследнику трона, но офицеры старались находить как можно больше причин, чтобы замедлить движение. Солдаты перешептывались, что безумец ведет их на верную гибель, однако никто даже не думал о том, чтобы бунтовать. В конце концов, это был линейный легион королевства Суминор, состоявший из пяти тысяч добровольцев, поклявшихся, что в случае необходимости они с именем короля на устах пойдут хоть на дно преисподней. А теперь похоже было, что именно туда они и шли. Молчаливая, извивавшаяся между холмами вооруженная колонна тащилась, подобно гигантской похоронной процессии.
Даргона ничто не волновало. Он продолжал говорить о заходе во фланг островитянам, иногда – о чести и трусости и целеустремленно вел легион туда, куда подсказывал ему его внутренний голос. Иногда принц производил впечатление уверенного в себе вождя, который обдуманно совершает кажущиеся безумными поступки, чтобы застать врага врасплох. Именно это больше всего сбивало с толку командиров манипул, которые, хотя и были полны сомнений, не могли осмелиться возразить.
Маг-Паук наблюдал издали и сверху за идущим на смерть легионом. Он хотел атаковать его не где попало, но там, где ни один суминорец не ушел бы от Волокуна. В магических анналах имелся отчет о том, как отряд карийских наемников, шедший из Амизара в Радаган, наткнулся на Волокуна, приползшего из Пустых Гор. Уцелел только сопровождавший отряд чародей, благодаря чему и было сделано профессиональное описание случившегося. Волокун был небольшой, а карийский отряд насчитывал меньше полусотни человек. Этот отчет заинтересовал Паука и позволил ему оценить, насколько велик должен быть Волокун, чтобы справиться с целым легионом. Сейчас он вел за собой чудовище соответствующих размеров. Самое главное, однако, чтобы не осталось ни одного свидетеля. Пауку нужна была слава, но в свое время. После такого пиршества Волокун во много раз прибавит в силе, а человек, имеющий над ним власть, сможет говорить с Императором Островов по крайней мере как равный с равным… Однако всему своя пора. Сейчас же лучше всего было бы, чтобы суминорский легион попросту пропал без вести! До присмотренного для засады места им оставалось три дня пути.
Паук получил известие, что подосланный к Редрену вампир не вернулся в гнездо, из которого отправился в путь, но движется сейчас на юг. Этого маг, правда, не планировал, однако подобное осложнение было чересчур мелким, чтобы из-за него беспокоиться. Сведениям, поступавшим от вампира, недоставало четкости. Следовало предполагать, что управляющий амулет поврежден или же демон частично вышел из-под контроля. С этим можно было легко справиться, а если нет, то хватит одного заклинания, чтобы освободить сосредоточенную в амулете силу, которая мгновенно уничтожит уже ненужного кровопийцу.
Чародей отдал немой приказ, и Волокун послушно двинулся за ним в сторону намеченной долины.
Ксин бежал день и ночь. Он не чувствовал усталости, даже малейшего недостатка сил. Его это и удивляло, и беспокоило. Никогда прежде в нем не было столько энергии. Интересно, откуда она? – думал он. Он не помнил, чтобы ел в последний раз что-либо особенное… Может быть, это побочный эффект наложенных на него чар? Подобное объяснение можно было бы принять, если бы не подозрительный провал в памяти. Что-то в глубине подсознания подсказывало ему, что не стоит углубляться в дебри собственных воспоминаний, – и он убеждал себя, что у него есть дела и поважнее.
Рогиррский Черный Лес постепенно стал редеть. Поляны, поросшие степной растительностью, попадались все чаще и были все больше. После полудня второго дня с тех пор, как он покинул гнездо вампиров, лес окончательно расступился и на горизонте появились очертания вершин Пустых Гор. Котолак все еще не чувствовал усталости, мчась со скоростью скакового коня. Он не обращал внимания на дичь – оленей и медведей, на которых любил охотиться в юности, перепрыгивал через ручьи, не останавливаясь, чтобы сделать хотя бы пару глотков.
Внезапно он вонзил когти в землю и застыл как вкопанный.
Он почуял Присутствие.
Хотя… Да, это было Присутствие, но совершенно не такое, как все те, с которыми он сталкивался до сих пор. Он не мог опознать демона, посылавшего эти волны. Они были столь мягкими, приятными… Любое Присутствие всегда содержало в себе угрозу и предостережение, но не это. Ксин усомнился в истинности собственных ощущений. Не в силах вынести любопытства, он решил ненадолго свернуть с дороги и выяснить, что же это такое.
Далеко идти не пришлось. В поросшем кустами ежевики овраге, в маленькой хижине из камней, покрытой крышей из камыша, он нашел тело старика.
