Светлана Зорина - Глаза тьмы
Когда Диннар попал во дворец, юному богу было не до учёбы. По ночам его мучили кошмары, а день он старался заполнить какими-нибудь шумными забавами — балами, играми, скачками, турнирами — чтобы вечером свалиться от усталости и забыться крепким сном, и всё же заснуть без снотворного ему удавалось редко.
Лжецов и лицемеров Диннар уже повидал достаточно, так что царившая в Солнечном дворце атмосфера не вызывала у него ни особого протеста, ни удивления. Удивляло как раз другое: большинство подданных юного бога искренне его любили и изо всех сил старались облегчить его страдания. Узнав Эрлина получше, Диннар понял, что его трудно не любить. И не только за его красоту. Эрлин умел держаться с достоинством, но без тени надменности, его приветливость никогда не граничила с фамильярностью, а доброта и мягкость не казались проявлением малодушия. Придворные говорили, что недуг сделал юного бога несколько раздражительным, но все охотно прощали ему неожиданные вспышки гнева, тем более что он был отходчив и умел тут же загладить невольно нанесённую обиду, да так, что обиженный чувствовал себя после этого самым счастливым человеком в мире.
Иногда болезнь отступала дней на восемь-десять, а то и на полтигма, и всем хотелось верить, что повелитель выздоравливает, но исцелить его окончательно смогла только Гинта. С тех пор, как она здесь появилась, жизнь юного бога вошла в привычную колею. Он возобновил свои занятия с учителями, плавание и бои на воде. А в последнее время ему понравилось бывать у Диннара в мастерской и смотреть, как тот работает.
— Вот ты действительно бог, — сказал он однажды. — Я гораздо слабее тебя и не могу делать ничего такого… необыкновенного. А иногда мне кажется, что я могу умереть. Ну… как все.
— Я тоже могу, — усмехнулся Диннар. — Один раз я уже чуть не умер. А ты просто пока сам не знаешь, на что ты способен.
Когда Эрлин уходил, Диннару казалось, что в мастерской стало не то темнее, не то холоднее… И он думал о том, что этот мальчик, может он умереть или нет, — действительно бог, чья лучезарная красота дарит окружающим радость.
Амнита внешне походила на Эрлина, но её красота была совсем иной. Серебряные волосы, пылающие, словно холодное пламя, вокруг бледного, всегда немного отрешённого лица, плавная, скользящая походка, исполненная какой-то нечеловеческой грации, наводили на мысль о лунном призраке. Диннару постоянно казалось, что она вот-вот оторвётся от земли и растает в воздухе… И всё же это был женщина. Прекрасная, живая, из плоти, к которой хотелось прикоснуться. Хотелось, но он не смел. Даже когда они оказывались рядом в толпе. Чего он боялся? Древнее поверье гласило: если прикоснуться к призраку, посланному Камой, он тут же исчезнет. «Иногда мне удаётся ловить каманы, — говорил Махтум, — но удержать лунный призрак ещё ни разу не удавалось». Он надеялся, что Диннару это когда-нибудь удастся.
Похоже, покорить эту женщину было труднее, чем удержать призрак. И не потому что она владела высоким анхакаром. Диннар тоже им владел, и гораздо лучше. Он прошёл выучку у искусных колдунов и имел хорошо натренированное анх, она же лишь недавно узнала, что это такое. Раньше она изредка пользовалась своим даром, но неосознанно и неумело. Сейчас она под руководством Гинты осваивала то, что в школе нумадов изучают на первой ступени. Амнита, безусловно, быстро наверстает упущенное, но Диннар сомневался, что когда-нибудь она превзойдёт его. Он уже умел, как говорится, на глаз определять, какое у человека анх. Амнита во многом была слабее его. Кажется, главным источником её силы являлась связь с Трёхликой — редкий и потому очень ценный дар. Впрочем, какова его истинная ценность, не знал никто. Тем более сама Амнита, которая всю жизнь изучала валлонские науки и совсем недавно получила представление о том, что такое таннум.
«Какой бы силой ни наделила тебя твоя богиня, — думал Диннар, — я всё же сильнее тебя, малышка».
То, что «малышка» старше его почти вдвое, он вспоминал, только когда они случайно оказывались рядом и их взгляды на мгновение встречались. Усталый, печальный взгляд её серых глаз казался слишком тяжёлым для столь юного, нежного лица, и Диннар понимал: вечная юность — лишь маска, за которой она прячется, эта странная женщина-призрак.
Амнита избегала смотреть ему в глаза, а он… Он не мог на неё смотреть и не мог слишком долго её не видеть. Диннар чувствовал — она за ним наблюдает. И в то же время она упорно его избегала. Чего она хотела? Какую вела игру? А может, он всё выдумал?
Диннар никогда не испытывал недостатка в подружках — ни в пустыне, ни тем более здесь, во дворце бога, где его окружали самые блистательные красавицы Валлондорна. Мужчины, как и прежде, завидовали ему. А он с каждым днём всё острее ощущал недостаток чего-то такого, в чём он раньше не нуждался… Или ему казалось, что не нуждался?
Бывали дни, когда он совершенно не мог работать и с утра до вечера бродил по дворцу в надежде хотя бы издали увидеть тонкую светлую фигурку со сверкающим за спиной серебряным каскадом волос. Амнита не придавала особого значения одежде и не делала замысловатых причёсок. Она иногда завязывала хвост, но чаще ходила, распустив волосы, а чтобы они не лезли в глаза, закалывала их у висков или надевала на голову тонкий обруч.
— Ходит, как метла, — фыркала Мильда. — Ни причесаться, ни одеться толком не умеет. И хоть бы подкрасилась немного… Вот уж действительно — учёная девица. Ничего не делает, чтобы подчеркнуть свою красоту.
— И правильно, что не делает, — заметил Диннар. — Подчёркивать такую красоту при помощи всех этих ваших женских ухищрений — всё равно что подкрашивать малярной краской росписи в древних храмах.
— О да, — пряча досаду за насмешливой ухмылкой, кивнула Мильда. — Сравнение с древними росписями очень даже кстати. Ей уже столько лет… Скоро никакой хармин не поможет ей сохранять красоту и уже нечего будет подчёркивать.
— Она что, так часто переходит тебе дорогу? — поддел девушку Диннар. Он надеялся, что любопытная и болтливая Мильда хоть немного прольёт свет на личную жизнь Амниты. Неужели она действительно ни с кем не встречается?
— Вовсе нет. Уже хотя бы потому, что она не способна любить. Да и её здесь не больно-то любят. С ней вообще лучше не связываться. Про неё уже давно ходят всякие слухи. Говорят, она с детства тайно служит демонице Арне. Другое дело, что это никак не докажешь…
— Разве абеллургам для того, чтобы от кого-то избавиться, нужны доказательства?
— Всё не так просто, — сказала Мильда. — Она занимает слишком высокое положение. И вообще… Лучше её не трогать. Говорят, она была ещё девчонкой, когда… Если кто-то против неё что-то имел, с этим человеком непременно что-нибудь случалось. Зря ты на неё глазеешь, Диннар. Она никого не любила и не полюбит. Никогда. Она как Арна, которую вы называете Камой, — холодная и злая. Она не женщина, а призрак. А я женщина, и я тебя обожаю. Разве я не доказываю тебе это каждую нашу встречу?
