Наталья Бульба - Открыта вакансия телохранителя
— Извини, Карим. — И я качаю головой. И продолжаю, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно сдержаннее. Не выдавая родившееся в груди не самое радостное предчувствие. — Но то, что ты мне предлагаешь — слишком серьезно, чтобы я могла согласиться с тобой, не понимая: почему я должна это сделать.
— Ты уверена, что хочешь услышать мои объяснения?
По тому, как он это говорит, я достаточно быстро понимаю — не хочу. Но — должна. И не только из-за того, что должна осознать, насколько серьезно все то, что заставляет его предложить мне столь радикальные меры. Но и подтвердить подозрения отца и братьев в отношении самого Карима, которые считают, что он не столь прост, как пытается казаться.
— Не уверена. Но судя по всему, выбора у меня нет. Во что еще я вляпалась?
Прежде чем начать говорить, он на мгновение отводит взгляд куда-то мне за спину. Словно еще раз обдумывает те слова, что ему придется произнести. Его лицо заостряется, глаза туманятся дымкой, а ладонь сильнее сжимает мою руку, готовя меня к неизбежному.
— Ты — невеста Закираля. — Он говорит с неожиданной насмешкой и чуть мрачноватой улыбкой, но у меня не возникает даже мысли о том, что это может быть шуткой. Потому что горечь, что звучит в его голосе, относится в первую очередь к нему самому. И слова скорее служат обвинением своей неспособности предотвратить ситуацию, чем желанием меня напугать.
— Я?! — Вопросительно приподняв бровь и усмехнувшись. И все лишь с одной целью: скрыть ужас от одного допущения того, что это может быть правдой.
— Попросив его снять платок, ты предложила себя ему в жены. Этот ритуал так и называется: предложение себя. У Даймонов женщин значительно меньше, чем мужчин, поэтому, несмотря на то, что правят мужчины, именно дама выбирает себе спутника жизни. Когда он показал тебе только лицо — ситуация была еще обратима. У него оставалась возможность после раздумий отказаться и все, что он мог потребовать от тебя — дать клятву, что ты никогда и ни с кем не поделишься полученным знанием. Хотя, в отношении женщин других рас уже и это чревато неприятностями: клянутся честью, а этим качеством никого, кроме себя, они не наделяют. Но он обнажил голову и, значит, дал согласие.
А у меня перед глазами та короткая заминка: его рука отстегивает край платка, и мой ошеломленный взгляд скользит по черноте его кожи, по чуть более светлому контуру четко очерченных губ, по резким граням его лица. Мое восхищение плещется через край и его взор становится мягче и теплее.
Не знаю, кому из нас он давал шанс, но только теперь я могу понять, что значила эта пауза — он ждал. И лишь увидев мой восторг, сделал свой выбор.
И остается всего один вопрос: 'Зачем? Да только задать его некому.
— Это можно как-то изменить?
— В тот момент помолвка еще не была окончена. И ты вполне могла избежать дальнейшего общения с Закиралем, став женой другого. В этом случае Даймон был бы опозорен, но у него был шанс остаться в живых, который он сам у себя отнял. Показав тебе свое тело, он фактически признал помолвку совершенной и объявил себя твоим женихом.
На этом месте мое мужество решило меня до лучших времен покинуть, и реплика, которую я с трудом выдавливаю из своего сжатого, словно тисками горла, звучит излишне жалобно.
— Но он просто торопился…
Если я рассчитывала, что все это обернется не очень добрым, но розыгрышем — я сильно ошибалась. И Карим, после тяжелого вздоха, лишает меня последней надежды:
— Как бы он не торопился, соблюдение кодекса, который они чтят превыше внешних обстоятельств, более важно, чем чей-то там побег. Так что…
— И те, — я кивнула головой на дверь, имея в виду тех троих, что остались в кабинете, — об этом знают? — Все еще в панике, что царствует в моей душе, но уже пытаясь осмыслить то, что мне подкинула стерва судьба.
— Дракон знать должен. Да и эльф — тоже. Про Элизара не скажу. Но думаю, что если и нет, они с ним этой новостью поделятся.
Что ж. Наш разговор не очень-то радовал меня приятными моментами. Но есть один вопрос, который, я думаю, будет неприятен уже ему.
— А ты об этом откуда знаешь?
Вот только… На его губах загадочная улыбка и легкий прищур глаз. Выдавая все его намерения.
— Извини, девочка, но с этим ответом я пока повременю. Лишь добавлю, чтобы ты до конца осознала всю серьезность того, что произошло. Не позже чем через год ты должна назвать Закираля своим мужем и позволить ему вести тебя в свой дом, в каком мире бы он ни находился — иначе ему придется добровольно уйти из жизни. Но я не думаю, что он так просто согласится на такой исход.
— И единственным вариантом избежать этого для меня является побег?
— Да. Даже если ты и считаешь, что сможешь с ним справиться. И вот еще, все остальные, скорее всего, оберегая от лишних тревог, не станут говорить тебе правды. Поделиться с ними тем, что тебе все известно или нет — решай сама. Но я бы этого делать не стал: во всей этой истории и так слишком много личного, а это будет только мешать. Да и тебе самой будет легче не видеть сочувствия в их глазах. И при первой возможности, свяжись с отцом. Вот ему-то об этом надо знать.
— И он меня спрячет в лабиринтах под своим дворцом, выставив вокруг него уйму своих личных гвардейцев. А прислуживать при этом будет сам или, в крайнем случае, доверит это моим братьям.
— Это о чем таком интересном вы здесь разговариваете? — Ни я, ни Карим не услышали не то, что стука — звука открываемой двери. И появление Тамираса в нашей непосредственной близости становится для нас полной неожиданностью. Надеюсь, он услышал меньше, чем мне бы хотелось. — За что тебя должны упрятать в подземелье? — И ухмылка во все его драконье лицо. И зрачок становится уже, сдавая своего хозяина.
— Карим посетовал, что в моем возрасте мне бы уже не мешало семьей обзавестись, детками. Вот мы и решили обсудить возможные кандидатуры на роль моего мужа: как раз до тебя и добрались. — Я как можно невиннее улыбаюсь. И весьма глупенько хлопаю ресничками. Глубоко пряча свое очень далекое от безмятежности состояние.
По тому, как он ехидно скалится, можно однозначно понять: он не поверил ни единому моему слову. Но предпочел не настаивать. То ли для лучшего сохранения своей нервной системы, то ли…. Слышал все, что ему было необходимо знать.
— Карим, я как целитель, вынужден настоять на том, чтобы эта барышня отдохнула. И как можно дольше. Так что…
Намек слишком прозрачен, чтобы его не понять. И воин, улыбнувшись и чуть заметно качнув головой, еще раз предупреждая об опасности того, о чем мы говорили, выходит из комнаты.
— Я не буду спать. — А я продолжаю ту игру, что начала еще в логове Даймона. Глупой девочки-переростка, которая отказывается слушать большого и мудрого дракона. С полным наивности взглядом и беспочвенными капризами.
