Наталья Бульба - Открыта вакансия телохранителя
— Это значит, что он выбрал эту женщину для себя. И если он не добьется своего — он должен будет расстаться с жизнью. Как потерявший честь. Но и это еще не самое страшное. После его смерти в списке моих проблем на одну большую проблему стало бы меньше. А вот то, что она сама попросила его об этом…
На эльфа спокойно смотреть невозможно. Бледность, что покрывает его лицо, более значительна, чем та, которой он покрывался, узнав, чьей дочерью является Таша. Да и наигранности в той было значительно больше. В этой же…
— Может, ты и дальше расщедришься на объяснение?! — Я уже не кричу. Я рычу. Понимая, что не хочу слышать то, что он мне скажет.
— Это значит, что она предложила себя ему в жены. А он — принял ее предложение. Так что фактически Таша Арх'Онт с того момента является невестой Даймона Закираля. И я не думаю, что готов сказать об этом ее отцу.
И мы с эльфом с этим, выражая удивительное единодушие, соглашаемся. Понимая, что единственное, что мы может в этой ситуации сделать — убить его. Причем до того, как она узнает о своем новом статусе.
Глава 11
Я крепилась ровно до тех пор, пока Карим, едва ли не в приказном порядке, не заставил меня лечь в постель. Пригрозив при этом, что не покинет мою комнату до тех пор, пока не убедится, что сон, который я буду ему демонстрировать, не перестанет быть притворным.
Правда, стоило моей голове лишь коснуться подушки…
Я не уплыла в сновидение — я в него свалилась. Со странным ощущением пустоты, которая обволакивала меня и тянула в раскрашенную в черно-белые цвета бездну. С блеском серебра на кончиках дрожащих ресниц, с всполохами бесцветного пламени, что проявляло себя струящимся маревом горячего воздуха.
И первое, что меня встретило в том, не имеющем ориентиров иллюзорном мире — его голос. Стелящийся дуновеньем легкого ветерка, что является предвестником надвигающийся бури.
— Я говорил, что найду тебя.
Его глаза приближаются настолько, что я могу рассмотреть каждую изумрудную искорку очерчивающую контур его зрачков. И каждую его мысль, что всплывает мне навстречу из завораживающей и пугающей глубины.
— Нет!
Я пытаюсь отшатнуться, но грезы отказываются мне подчиняться, и я едва ли не захлебываюсь в бушующих вокруг меня эмоциях: его, моих, наших. Сплетающихся в разноцветный комок радости, ожидания, отчаяния, надежд и сомнений. И я вязну в этой паутине, проваливаясь все глубже и глубже.
А он продолжает улыбаться странной, беззащитно-нежной улыбкой и протягивать мне ладонь, гладкая кожа которой украшена серебристым орнаментом — переплетением спиралей, что перемешиваясь, накладываясь друг на друга, выплетают узор, от которого очень трудно отвести взор.
— Ты та, которую я столько ждал. — И стон-мольба срывается с его губ — Не покидай меня.
— Нет! — И я вскидываюсь, пытаясь снова и снова вырваться из объятий кошмара.
И, к моей радости, мне это удается. И вместо черной бездны на меня смотрит встревоженный взгляд Карима.
— Что? — Он сидит на краю кровати и нежно гладит мою руку, которая судорожно комкает ткань одеяла.
— Ничего страшного. — Хрипло. И очень неискренне. — Просто плохой сон. Надо было вытащить из спячки тарагора — он бы стянул с меня остатки чужой магии. Да только боюсь, сил у меня на это пока нет.
Его губы улыбаются, но глаза, под кустистыми бровями, продолжают оставаться полны беспокойства.
— Я, конечно, не твой Васька. Но если ты хочешь поговорить…
Все, что я могу — усмехнуться в ответ. Разговор о Закирале сродни прогулке по тонкому льду: много адреналина и результат, который весьма предсказуем.
— Тебе интересны метания барышни, что не может определиться, кто из окружающих ее мужчин сумел произвести на нее большее впечатление?
— Ну…. на этот вопрос барышне я могу ответить и сам. — И он довольно добродушно фыркает. — Причем, без долгих разговоров и обсуждений каждого кандидата: скорее всего именно тот, по чьей вине ты сейчас боишься сомкнуть глаза. И тогда все, что мне остается — лишь выяснить, какой именно след он оставил в твоей душе, и не стоит ли после произведенного им эффекта перевести его в разряд особо опасных врагов.
Трудно спорить с тем, что очень похоже на правду. Да только легче от этого не становится: многогранные карие глаза Зариаля, с удивительной красоты изумрудно-серебряной окантовкой едва ли не сводят с ума, продолжая преследовать меня.
И не только во сне.
И смертоносная мягкость его движений, когда самый обычный наклон головы становится изысканным действом. Когда неожиданная улыбка связывает крепче, чем произнесенные клятвы. Когда журчащий обертонами низкий голос…
И я замираю. Надеясь, что внимательный взгляд Карима не заметит, как отливает кровь от моего лица.
Да здравствует, первая неясность.
И это — гордость, граничащая с высокомерием, о которой говорится, как только речь заходит о Даймонах? Признание других рас недостойными называться даже пылью под их ногами? Уверенность в том, что лишь они созданы, чтобы повелевать веером миров?
А сколько нелицеприятных слов в их адрес произносится, когда в разговоре всплывает их отношение к женщинам… Не к тем, кто как и он закрывает голову и тело черным полотном, а к другим.
Вот только со мной… Он был изысканно вежлив, если это перевести в наши категории политеса.
Но я очень сомневаюсь, что на него так могли повлиять мои родственные связи.
— Мне трудно тебе что-то сказать, Карим. Все слишком запутанно. И я чувствую, что перестала что-либо понимать.
— Тогда тем более тебе стоит со это обсудить. Возможно, это сможет помочь тебе увидеть то, чего ты не замечаешь, продолжая кипеть в своих эмоциях.
Как ни грустно, но и с этим приходится согласиться. Не с тем, что я чего-то не замечаю — мгновения нашей встречи, одно за другим скользят перед моими глазами, вытаскивая на белый свет все новые и новые нестыковки. А с тем, что чувства огненной волной проходят по моему телу всякий раз, как его взгляд, услужливо подбрасываемый памятью, касается меня.
— Наверное, ты прав. Но мне еще не приходилось откровенничать на такие темы с мужчиной. — И я пытаюсь ему улыбнуться. Пусть и лишь для того, чтобы хоть слегка сбросить царящее в моей душе напряжение.
— Увы… Даже если я предложу тебе представить, что перед тобой не мужчина, вряд ли тебе это поможет. Ведь проблема не в этом. В тебе, как это ни пытались вытравить из твоей души, очень сильно чувствуется демонская сущность: ты независима и предпочитаешь полагаться только на себя. Хотя, надо признать, у тебя есть для этого все основания. Да только пойми, кроме твоего отца есть и другие, кто готов тебе помочь. И не только прикрыв твою спину в бою, но и утирая твои слезы и давая глупые советы, которые ты вряд ли будешь исполнять.
