Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)
Француз посмотрел на меня хмуро и участливо, видимо, решил, что у меня от страха в голове помутилось, сказал:
— Не бояться, внизу нет. Нет террорист. Там полицейские… Медицина… — потом он обратился к молодому копу: — Фабьен, проводить мадемуазель.
— Не надо, — говорю. — Я и сама.
Но Фабьен взял меня под руку и мне оставалось только смириться.
А тот рыжий взял пистолет наизготовку и стал подниматься на третий этаж. Второй полицейский двинулся за ним.
На лестнице нам встретились еще куча бегущих вверх полицейских.
Но почему Томас внизу и куда делся лыжник?
У башни уже собралась куча народу.
— Он убежал, — сообщил Томас, едва Фабьен, проявив вежливость и настырность, вытолкал меня за полицейское оцепление. — Мы не успели даже увидеть, куда.
— Шустро же они, — я ошеломленно оглядывалась.
К башне никого не подпускали, полицейский кричал что‑то в рупор. Штук десять машин светили мигалками в лицо.
Швайгер был рядом с Томасом.
Мужчина в белом шарфе и с волосами до плеч, стоявший рядом, посмотрел на меня и смеясь, сказал что‑то по — французски. Томас повернулся к нему и по — французски же ответил. Тот снова что‑то сказал, Томас ответил быстро:
— Мерси.
И стал проталкиваться куда‑то через толпу. Я держалась за ним. Вивиан и Швайгер топотали позади.
— Томас, что он тебе сказал? — спросила я его спину.
— Спросил, это новый вид спорта — катание на одной лыже? — ответил Томас через плечо.
— А ты?
— А я спросил, не видел ли он моего коллегу.
— Лыжника?
— Угу. Однолыжника.
Мы уже выбрались из толпы.
— И он сказал, — сообщил Томас, — что тот направился в сторону моста Альма. Это там, — показал он рукой в какую‑то рощицу рядом с башней. — Ждите меня у машины.
И помчался по тропинке между деревьев. Я побежала за ним. Не знаю, зачем. Я вовсе не чемпион по бегу. А потому через две минуты я уже задыхалась и хваталась за бок. Я потеряла Томаса из виду и шла себе вдоль высокого прозрачного забора, надеясь не пропустить этот мост как там его.
До моста оказалось недалеко и когда я подошла к нему, откуда ни возьмись — мне навстречу идет Томас.
— Исчез как сквозь землю, — развел он руками. — И никто его не видел.
— Может, хоть Гермес его догнал? — сказала я.
— Может быть, — сказал Томас.
Мы пошли обратно, к башне, где оставили машину.
— Почему Гермес не пожелал, чтобы блестки перестали лететь? — спросила я. — Он же бог, его желания…
— Местный, земной бог. И может воздействовать на земные предметы. А это искромет.
— Кто?
— Оружие, наши так прозвали. И оно…
— Инопланетное?? — воскликнула я. — Я ведь тоже подумала…
— Что подумала?
Я замялась и вместо ответа спросила:
— Значит, лыжник — инопланетянин?
— Не обязательно, — сказал Томас. — Ведь они могут им тайно приторговывать…
— Тогда, может, и не он, — пробормотала я себе под нос. Томас меня не услышал, он размышлял о своем:
— И эти штаны…
— Что штаны?
— Розовые. Тебе не показалось, что они…
— Модные, — сказала я.
— Я хотел сказать, не похожи на мужские…
— Еще бы! — сказала я. — Они женские!
Нет, он совершенно равнодушен к вопросам одежды. Хотя одевается очень прилично. Может, его понимание моды распространяется только на деловые костюмы и рубашки?
— Точно? — спросил Томас.
— Да я мечтала о таких!
— Да? — удивился он.
— Конечно, — сказала я. — Это же Дольче и Габбана.
— Тогда это дорого, — сказал Томас.
— Иначе я бы сейчас была в них, — сказала я.
Он глянул на меня:
— Так неудобно бегать в платье?
— Да нет! Просто они красивые!
— Может быть, — пожал он плечами.
Вивиан и Швайгер ждали нас возле лимузина.
Томас открыл машину, вытащил свою сумку и вынул из нее телефонный аппарат, по которому Вивиан в Лос — Анджелесе связывалась с Гермесом.
— Но как же он ответит, — спросила я. — Ведь он же летит где‑то.
— Если там, где он летит, есть зеркало или вода, или любая самую малость отражающая поверхность, то ответит, — объяснил Томас, накручивая диск.
И точно. Экран выдвинулся. И Гермес вовсе не летел. Он стоял на месте, видно его было смутно, и его окружали какие‑то люди, которые стояли не шелохнувшись — да это же манекены! Гермес отражался в витрине бутика одежды!
— Вы его нашли? Вы где? — шепотом спросил Томас.
— Да. Гермес, — прошипел Гермес и отключился.
— Похоже, Олимпус боится себя обнаружить, — сказал Томас и поставил телефон на сиденье.
— Это модный бутик, — сказала я.
— Но их тут тысячи, — отозвался Томас, пробубнил про себя: — И зачем он назвал свое имя? Придется снова ему звонить, — он нехотя поднял телефон и накрутил диск.
Но экран оставался темным. Гермес не отвечал.
— С ним что‑то случилось, — ужаснулась я.
— Почему? — удивился Томас. — Просто не берет трубку.
— А как он ее берет? — спросила я. — Я думала, он просто отражается и…
Вивиан усмехнулась:
— У него серьга в ухе. Стоит на нее нажать и ты на связи.
— Понятно, — сказала я.
Все же надо было почитать тот скучный учебник. Чтобы не чувствовать себя такой дурой. Хотя вряд ли там говорилось про уши мистера Олимпуса.
Спрашивать о том, как Гермес узнает, что ему звонят — ну, может серьга светится или позвякивает, я уже не стала. Понятно, почему.
— Серьга начинает больно колоться, когда кто‑то звонит, — наклонившись ко мне, прошептал Томас.
— Как чудесно придумано, — сказал Швайгер, который это подслушал. — Позвоню‑ка я ему. Что надо набирать?
— Попросите Вивиан, — сказал Томас. — Она вам наберет.
— Я вспомнила юбку! — завопила я.
— Ты о чем? — недоуменно спросил Томас.
— О юбке в витрине! Я видела эту оранжевую юбку в журнале! Это Гермес!
— Мы все узнали этого придурка, — сказал Швайгер.
— Она о фирме! — воскликнула Вивиан и, нахмурившись, сказала Швайгеру: — И он не придурок.
— Ты сама его по — другому и не называешь! — сказал Швайгер.
— Погодите, — поднял руки Томас. — О фирме? Так он не себя назвал, а бутик!
— Бутиков „Гермес“ в городе два или три. Один как раз в той стороне, — сказала Вивиан, махнув рукой туда, откуда мы с Томасом прибежали, — на авеню Георга Пятого.
Забавно. Гермес в бутике Гермес.
И мы снова помчались на нашем лимузине. Через мост, и по улице. На этот раз мы ехали потише, но на обычную езду это тоже было мало похоже — мы непонятно как (то есть понятно — полувертикально) пролетали между машинами, обгоняя их в мгновенье ока. Зонтики летних кафе покачивались, провожая нас.
