Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)
Швайгер по пути придирчиво осматривал железные конструкции, щупал металл и ковырял ногтем краску. Потом сказал:
— Вам не кажется, что здесь пыльно? А значит, они нарушают инструкцию номер… Какой номер, Томас?
— Дышите глубже, Ричард, — посоветовал Томас ему. — Это скоро пройдет.
Наглотался Швайгер, значит.
— Ты сказал, что мы типа инспекция по чистоте? — спросила я Томаса.
— Ага, — ответил он. — Комиссия по оценке санитарного состояния городских памятников.
— А такая бывает? — спросила я.
— Не знаю, — сказал Томас.
— А в тот раз, — сказала Вивиан, оглядываясь по сторонам, — была ночь и все было каким‑то другим, будто нереальным.
— Когда это — в тот раз? — сердито спросил очухавшийся Швайгер.
— Когда я тут встретилась с Гермесом, — ответила Вивиан.
— И что же, тебе пришлось карабкаться на первое свидание, как на вершину Эвереста… — ехидно сказал Швайгер.
— Нет, — сказала Вивиан. — Мы встретились внизу, он поднял меня на руки и взлетел на площадку, — лицо у нее стало мечтательным.
Швайгер шагнул к Вивиан, подхватил ее на руки.
— Ай! — только пискнула она и обняла его за шею: — Ты надорвешься, Ричард. Отпусти…
Но он, кряхтя, понес ее по лестницам дальше.
Я украдкой взглянула на Томаса. Он посмотрел на меня и усмехнулся.
Черт. Конечно, я ему не невеста. Но было бы так чудесно, если бы вдруг он поднял меня на руки… Пожалуй, он меня понесет, только если я вывихну лодыжку. Или даже две. Ну чтобы я уж точно не могла стоять на ногах. Ни на одной из них.
Ричарда с Вивиан мы обогнали и вышли на верхнюю площадку первыми.
Поначалу я никого там ни увидела. А потом из тени, отбрасываемой конструкциями башни, вышел Гермес Олимпус. Выглядел он неважно: бледный, растрепанный, усы и то печально поникли.
— Привет! — поднял он руку.
— Доброе утро, — сказал Томас.
— Здрасьте! — сказала я со значением.
Гермес вгляделся в меня, потом произнес с неловкостью:
— А, няня. Здравствуйте, — и добавил, совсем уж виновато разведя руками: — Видите, как вышло.
— Нет, — сказала я. — Я ничего не понимаю. Почему вы бросили Петера?
Позади раздалось пыхтение. Швайгер со своей ношей с неимоверным усилием одолел последние две ступеньки. Вивиан спрыгнула на землю. Вернее, Швайгер ее практически скинул.
— Бросил Петера?! — закричала Вивиан.
Ох. Вообще‑то я не хотела выяснять это при Вивиан и Швайгере. Потому что мне стало жаль Гермеса. Видно же, что у человека, в смысле, бога, и так неприятности.
— Я его не бросал, — ответил Гермес насупленно. — Я оставил его высококвалифицированной няне из Корпорации.
Впервые кто‑то, кроме меня, назвал меня высоко — ке — кве — ква‑ли — фицированной! (Ну ладно, я себя таким сложным словом не называю. Ну имеется в виду супер — профи, так?) Я все больше склонялась на сторону Гермеса.
— Так зачем ты его оставил? — рявкнула Вивиан.
— Чтобы обезопасить, — сказал Гермес. — За мной начали охотиться, не мог же я допустить, чтобы сын…
— Чудненько, — язвительно сказал Швайгер. — Если за тобой охотились, зачем ты забирал его у Ви?
— Потому что когда я его забирал, я еще не знал, что эти тюхти окажутся такими… воинственными! Теперь я даже не могу летать как привык — их приборы моментально обнаруживают, где я! Мне пришлось летать самолетом!
— Несешь какую‑то ерунду, — сказал Швайгер, по — видимому, не пытавшийся даже вникнуть в проблемы Гермеса.
— Зачем ты его привела? — бросил Олимпус Вивиан. — Это его не касается.
— Я сам решаю, что меня касается, а что нет, — набычился режиссер.
— Мистер Швайгер теперь в курсе всего, — сказал Томас Олимпусу. — Миссис Джемисон так пожелала. Говорите, что с вами случилось и кто мог выкрасть Петера. Это „тюхти“?
— Я проигрался им в покер, — еще больше побледнев, сказал Гермес.
— Бывает, — сказал Томас. — Кто они?
В этот момент за сеткой, поднимавшейся над перилами, в воздухе, будто ниоткуда, с громким стрекозиным стрекотанием вдруг возник человек — на лыжах, в кожаном шлеме и в очках как для подводного плавания, одет он был в немыслимые розового цвета галифе и кожаную куртку, сидевшую на нем пузырем. Но даже в ней он выглядел до невозможности щуплым. В руках у него что‑то засверкало, оглушительно затарахтело, и в направлении нас вдруг посыпались блестки.
— Ложись! — закричал Томас и уронил меня на холодный железный пол.
Гермес ринулся за стенды с фотографиями, Вивиан и Швайгер на четвереньках ползли назад к лестнице. А блестки… как только касались чего‑то, таяли, будто снежинки.
Я, смеясь, хотела подняться, но Томас схватил меня за плечо:
— Назад!
— Но они же безвредны! — возразила я.
— Они усыпляют мгновенно. И не факт, что вообще проснешься, а не превратишься в зомби.
Ну нифига себе! Я впечаталась в пол.
Лыжник, смешно перебирая лыжами в воздухе, перелетел через перила и поплыл куда‑то влево. Оказывается, Гермес крался за щитами, и лыжник пытался не упустить его из виду.
— Корпорация Би — Би — Си, — раздалось рядом.
Томас стоит во весь рост и держит в поднятой руке какую‑то металлическую блямбу. Он с ума сошел!
— Томас! — кричу я, хватаю его за щиколотку и тяну, чтобы он упал вниз и в него не попали ужасные снотворные блестюки.
Но он только дрыгает ногой, чтобы я отцепилась. А блестки перестают вдруг лететь. И становится слышно, как приближаясь, в городе поет полицейская сирена. Шустро охрана отреагировала.
— Эта биосущность под нашей защитой, — крикнул Томас.
Биосущность? Это он о ком?
Лыжник завис прямо над нами и вертел головой, разглядывая нас.
— Ха — ха, — раздался из‑за стенда истеричный смех Гермеса. — Все, что вы смогли — это норвежские лыжи! Ха — ха — ха…
Лыжник тараном пошел на так опрометчиво высунувшегося из укрытия Гермеса и буквально свалился ему на голову.
— Отдай нам технологию! — на удивление тонким голоском сказал лыжник. В руках его появился маленький фонарик.
— Отдайте мне сына!!! — придушенно прокричал Гермес, косясь куда‑то в сторону.
— Да мы… — начал было лыжник, но в этот миг ему на голову свалился моток кабеля.
Так вот куда Гермес косился! Пожелал бы еще, чтобы этот кабель замотал розовоногого. Но лыжнику удар по голове, похоже, не причинил никакого вреда.
Томас кинулся к лыжнику и вцепился в него, стал выкручивать руку с фонарем. Лыжник двинул Томасу этим фонарем в лицо.
