Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей

Роске, попивая тёплую воду из фляжки, косо посмотрел на Лейзера:

— Надежда умирает последней. Фюрер не может нас оставить просто так умирать в этом подвале. Слишком многое находится на кону.

Лейзер усмехнулся:

— Вы до сих пор верите в фюрера? Даже сидя в этом подвале?

В дверях появился адъютант Паулюса с застывшим лицом:

— Господин генерал-полковник… радиограмма из Берлина.

Паулюс молча протянул руку. Прочитать приказ о присвоении ему звания фельдмаршала было делом одной минуты. Рука с лентой задрожала. Он положил текст радиограммы на стол, посмотрел на своего начальника штаба генерала Шмидта и произнёс тихо, почти устало: - Прочтите этот приказ вслух, Шмидт.

Шмидт поднял глаза, будто желая что-то сказать, но лишь кивнул. Развернул лист и, слегка хриплым от сухости голосом, зачитал:

— «За выдающиеся заслуги в руководстве 6-й армией, за проявленную выдержку, стойкость и верность долгу в тяжелейших условиях окружения под Сталинградом, присвоить Вам воинское звание фельдмаршал Германской армии (Generalfeldmarschall)».

Шмидт замолчал, держа бумагу на вытянутой руке. В комнате стало тихо. Кто-то кашлянул. Один из генералов — расстегнувший воротник и присевший было на край стола — встал и вытянулся:

— Поздравляю, господин генерал-фельдмаршал, — произнёс он негромко, но чётко.

Другие последовали примеру. Поздравления звучали без улыбок, как будто речь шла не о награде, а о приговоре.

Паулюс не ответил. Он смотрел в стену — туда, где вчера ещё работал телефон, а теперь висели только оборванные провода. Потом тихо проговорил:

— В истории Германии не было ни одного фельдмаршала, попавшего в плен.

Пауза затянулась.

Шмидт, сухо:

— Это значит, что мы должны...

Паулюс оборвал:

— Я не доставлю этого удовольствия фюреру. Ни я, ни мои генералы стреляться не будут.

Он прошёл мимо офицеров и сел за стол, положив радиограмму перед собой. Взгляд его остановился на часах. Было 8:50 утра. За стеной снова загрохотала артиллерия.

*****

Под утро 30 января фронт немцев, казалось, трещал на глазах. Доклады с передовой поступали один за другим, и почти каждый из них содержал слова: "отступают", "бросают технику", "сдаются". В штабе 64-й армии стояла напряжённая тишина. Карты, разложенные на штабных столах, были покрыты красными и синими линиями, обведёнными кружками. В этих кружках были последние очаги сопротивления, где, по данным разведки, ещё удерживались остатки частей вермахта и их союзников.

Алексей Громов вошёл, отряхивая снег с шинели. Он только что вернулся с операторского пункта. Следом за ним — капитан Осетров из ОСНАЗа, с растрёпанными бумагами перехватов.

— Товарищ генерал, — начал Осетров, — за последние сутки мы перехватили более тридцати радиосообщений с немецкой стороны. В большинстве из них — отчёты о нехватке продовольствия, боеприпасов и... просьбы о капитуляции.

Шумилов кивнул и перевёл взгляд на Громова:

— Аппараты твои что показывают?

— Разрозненные группы. В основном, безоружные. Дроны засняли колонну из примерно восьмидесяти человек — без касок, с белыми флажками. Есть техника, но она стоит, видно, брошенная. Некоторые солдаты пишут на снегу слова о сдаче в плен и просьба прекратить огонь.

— Добро, — произнёс генерал. — Значит, они уже внутри себя сдались. Но есть ещё два очага. Центральный район тракторного завода и территория у вокзала. Там фрицы ещё держатся.

Подошёл офицер связи:

— Шестой армейский корпус готов к штурму. Ждут команды.

Шумилов, не отрывая взгляда от карты, сказал:

— Нам нужна скорость. Чем быстрее мы зачистим, тем будет лучше. Громов, можно ли использовать твои аппараты для агитации?

— Хорошая идея, — отозвался Алексей. — У нас есть громкоговоритель. Можно подвесить его под "Комара". Текст подготовим, переведём — и запустим по району.

Капитан Осетров добавил:

— Можем озвучить через носителя — у нас в группе есть переводчик, сержант Ланге. Уроженец Поволжья, немец по национальности. Голос спокойный, твёрдый. Подойдёт.

Через два часа над районом у старого элеватора появился беспилотник. С неба доносился чёткий голос:

— "Achtung, deutsche Soldaten! Ihr seid umzingelt. Legen Sie die Waffen nieder. Es gibt keine Hoffnung mehr. Die russischen Truppen werden euch gefangen nehmen und behandeln wie Kriegsgefangene. Ihr Leben wird geschont."

"Внимание, немецкие солдаты! Вы окружены. Сложите оружие. Больше нет никакой надежды. Русские войска возьмут вас в плен и будут обращаться с вами как с военнопленными. Ваши жизни будут сохранены".

На земле немецкие и румынские солдаты, сначала в растерянности, затем один за другим начали вставать из окопов. Кто-то поднимал каску на винтовке, кто-то размахивал куском простыни. Дрон описывал круги, наблюдая за движением. Через оптику было видно: сдаются. Группами, колоннами. Кто-то шёл, неся на себе раненого товарища.

На пункт связи прибежал младший оператор:

— Приём с третьего аппарата! Снова колонна — на этот раз человек двести, без оружия. Сдаются! Они идут по дороге, белые тряпки у каждого пятого.

Шумилов, слушая доклады, встал. У его ног лежала карта. Он поднял взгляд и тихо произнёс:

— Значит, и эта армия закончила свое существование. Не так, как хотела. Не так, как верила. Но закончилась.

*****

ОБЕРКОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА

Радиограмма № 312/43 от 30 января 1943 года

Штаб 6-й армии, Сталинград

Верховному главнокомандующему вооружёнными силами Германии — рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру

От: Командующего 6-й армией фельдмаршала Фридриха Паулюса

Совершенно секретно. Только лично.

Мой фюрер,

В соответствии с развитием обстановки и выполняя Ваш прямой приказ держаться до последней возможности, докладываю о текущем состоянии дел в окружённом районе Сталинграда:

Боеспособность войск

Подразделения 6-й армии продолжают удерживать позиции по внутреннему фронту обороны. Однако общая численность боеспособных солдат стремительно снижается в связи с тяжёлыми потерями, отсутствием снабжения и высоким числом раненых. Более 18 000 человек нуждаются в эвакуации, медицинской помощи невозможно оказать из-за отсутствия медикаментов, перевязочных средств и транспорта.Снабжение

Доставка грузов воздушным путём катастрофически недостаточна. Реальное поступление продовольствия и боеприпасов — менее 15% от минимально необходимого. Подразделения находятся на пределе физических возможностей. Запасы патронов и артиллерийских снарядов исчерпаны или подходят к нулевому уровню. Продовольственный рацион — 100–150 грамм в сутки на человека. Зафиксированы массовые случаи обморожений и истощения.Моральное состояние

Офицерский корпус демонстрирует дисциплину и преданность приказу, однако в подразделениях начались отдельные случаи отказа от выполнения боевых задач по причине физической и психологической усталости. Солдаты продолжают верить в поддержку Рейха, но количество самоубийств среди раненых и окружённых возрастает.Оперативная обстановка

Советские части продолжают активное наступление с юга и востока. Участки обороны на отдельных направлениях уже прорваны. Связь с рядом подразделений потеряна. Последний оборонительный рубеж вокруг командного пункта рискует быть уничтоженным в течение ближайших суток.

Прошу высочайшего разрешения:

В связи с полной потерей возможности продолжать организованное сопротивление и во избежание бессмысленной гибели остатков боеспособных подразделений, прошу разрешить вступить в переговоры о капитуляции с целью сохранения жизни солдат, офицеров и раненых 6-й армии.

Мои убеждения солдата не позволяют мне бездействовать, наблюдая, как армия гибнет без смысла, в то время как фронт уже давно потерян.